Азербайджанский балет на сцене Большого театра
Спектаклем «Тысяча и одна ночь» на сцене Большого театра 80-летний юбилей знаменитого композитора Фикрета Амирова отметил азербайджанский балет.
В музыкальной сокровищнице Амирова (он первый симфонизировал народные мугамы) множество произведений и, кстати, немало балетов (среди прочих «Сказание о Насиме», «Покорители Каспия») — серьезнейший композитор был благосклонен к легкокрылому искусству. И оно отплатило ему сторицей — именно балет «Тысяча и одна ночь», поставленный Наилой Назировой в 1979 году, был отмечен Государственной премией СССР, «широким экраном» прошел по всей стране — его танцевали в Воронеже и Новосибирске, Тбилиси и Донецке, свои версии на амировские «восточные напевы» создавали и прибалты. Этот, по сути, развлекательный спектакль был бестселлером тех лет — на него ломилась публика, на недели вперед распродавались билеты...
Почему же он тогда пользовался таким бешеным спросом и успехом? Тому немало причин. Балет не претендовал на нравоучение, что было весьма смело в контексте искусства тех лет. В его основе — маленькие сценки, хореографические новеллы про верную и неверную жену Шахрияра, а также три сказки мудрой Шехерезады, рассказанные мило и непринужденно. Получилось завлекательное зрелище с яркой музыкой, динамичными танцами и ненавязчивой моралью, поставленное балетмейстером в духе григоровичевской эстетики 70-х годов. Его сложнейшая акробатическая классика была оплетена витиеватыми ориентальными узорами, он был по-восточному ярко одет и красочно оформлен (художник Тогрул Нариманбеков). В Баку его исполняли крепкие профессионалы. Балет имел долгую и счастливую сценическую жизнь, став с годами почетной азербайджанской классикой...
Сегодня, почти четверть века спустя, его танцует новое поколение артистов: Римма Искендерова (Шехеразада), Елена Скоморощенко (Нуридда), Ислам Исламов (Шахрияр)... Быть может, они исполняют его менее увлеченно, чем их предшественники, в техническом отношении несколько настороженно и отстраненно плетут восточные хореографические узоры. Труппа не затерялась на просторах сцены Большого — впечатляла оргия, рыдания обреченных на смерть женщин...
По-прежнему красочно и завлекательно звучали в оркестре под управлением Джаваншира Джафарова голоса народных инструментов. И хотя восточная классика всегда имеет для нас привкус нарочитой экзотики, балет Амирова «Тысяча и одна ночь» остался в пределах того благонравия, которое заложено наряду с утонченной эротикой в мудрых сказках Востока.
Виолетта Майниеце
