Оркестр и солисты Академии Ла Скала на Новой сцене Большого театра
В последние годы мы часто слышали из уст руководителей Большого театра о грядущих гастролях Ла Скала: дескать, как только откроется Основная сцена, так сразу они и приедут. Назывались даже конкретные сроки — осень 2009 года. Но сцена, как известно, не открылась: долгожданное событие отодвинули еще на два года. Соответственно, и Ла Скала не приехал. Правда, сам легендарный бренд на афишах Большого мы все-таки увидели. С двумя только «маленькими поправочками»: Большой был представлен Новой сценой, а Ла Скала — одноименной академией, гастроль которой организована при поддержке Банка Интеза.
Академия Ла Скала основана в 1997 году как продолжение и развитие института стажировки при прославленном театре, которую прошли в свое время многие из знаменитых ныне певцов, включая российских. Уже в следующем году почин был подхвачен и у нас: на свет появилась Академия молодых оперных певцов Мариинского театра. Только в Милане певцами дело не ограничилось: академия охватывает все специальности, задействованные в оперном театре, от певцов и балетных танцовщиков, дирижеров и оркестровых музыкантов, художников и менеджеров до костюмеров, реквизиторов, звуко- и видеооператоров, а также монтировщиков декораций. Академия располагает собственным оркестром, каковой под управлением опытного маэстро Марко Гуидарини и был нынче представлен в Москве вместе с четверкой солистов-вокалистов.
Среди последних, что характерно, не было ни одного итальянца. Их, впрочем, сегодня не так-то часто встретишь и в спектаклях самого Ла Скала. Обидно, но факт: итальянцы и итальянская школа ощутимо сдают свои позиции в оперном мире. Но при этом в Академии Ла Скала, судя по услышанному в концерте, пытаются культивировать старый большой итальянский стиль, с которым столько лет боролся Риккардо Мути. Сегодня, похоже, этот стиль, вместе с сопутствующим ему крупным помолом, берет реванш, по крайней мере, в стенах академии. Вот только с крупными голосами, в свое время данный стиль и породившими, дела ныне обстоят весьма проблематично.
По-настоящему крупный голос в концерте был только один, и принадлежал он нашей соотечественнице Анне Викторовой, известной москвичам прежде всего по многочисленным конкурсам, на которых она нередко получала тенденциозно заниженные оценки, но все же неизменно становилась лауреатом. На самом концерте у Викторовой несколько «сел» голос, и она показалась заметно хуже, нежели на дневной открытой генеральной репетиции. Тем не менее и песня Азучены из вердиевского «Трубадура», и «Liber scriptus» из его же Реквиема позволяли достаточно уверенно предсказать певице хорошую карьеру в этом репертуаре, в том числе и непосредственно в Италии.
Выступление соучастницы Викторовой по последнему Конкурсу имени Чайковского и одного из его лауреатов Марики Гулордавы оставило более сложные ощущения. Молодая и редкостно одаренная грузинская певица, что произвела на конкурсе столь яркое впечатление в белькантовом репертуаре, сегодня позиционирует себя как драматическое сопрано. Даже фрагмент лирической, по сути, партии Луизы Миллер из одноименной вердиевской оперы был подан так, будто речь шла, по крайней мере, о леди Макбет. В трио из «Ломбардцев» голос певицы звучал более естественно, подчас просто завораживая, но и здесь то и дело проскальзывала пагубная тенденция к форсированию звука, особенно на верхних нотах...
Еще два участника концерта, корейцы Джауи Квон (тенор) и Джонг Мин Парк (бас), представители нового «национального большинства» нынешних вокальных состязаний, звезд с неба особо не хватали, однако продемонстрировали неплохую профессиональную хватку и уверенную перспективу на будущее в русле итальянского оперного мейнстрима.
Что касается оркестра академии, то у него, как и у значительной части других ученических коллективов, оставляет желать лучшего сыгранность, зато энтузиазма и пыла — хоть отбавляй. На генеральной репетиции в Увертюре к вердиевской «Сицилийской вечерне» звуковой напор был таким, что зал, казалось, вот-вот обрушится. К вечеру маэстро Гуидарини напор этот несколько поубавил, и тогда стала сильнее выпирать несинхронность игры отдельных групп. Что касается прозвучавшей во втором отделении «Итальянской» симфонии Мендельсона, то сыграна она была в целом неплохо, особенно бравурная первая часть, однако дирижерская интерпретация чем дальше, тем больше уходила от звуковых картин немецкого романтика, сближаясь с собственно итальянской оперной музыкой. Это, в общем-то, не столь и удивительно, учитывая глубинные ментальные различия. А оркестров и дирижеров, по-настоящему владеющих симфонической формой, в Италии всегда было на порядок меньше, нежели сугубо оперных...
Встреча с Академией Ла Скала могла оказаться куда более интересной и поучительной, если бы в Москву привезли одну из оперных постановок, подготовленных целиком и полностью ее собственными силами, каковые выпускаются каждый сезон и демонстрируются на сцене Ла Скала и в других театрах. Кстати сказать, последней из таких постановок была малоизвестная опера Доницетти «Театральные удобства и неудобства», познакомиться с которой было бы, наверное, особенно любопытно.
Дмитрий Морозов
