«Золотая Маска» за крысиную морду», — так, словно бы иронично, прокомментировал свою победу на церемонии вручения «Маски» Михаил Шемякин, создавший декорации и костюмы к «Щелкунчику» в Мариинском театре...
Художник в этой редакции балета Петра Чайковского, кстати, до смерти боявшегося мышей, диктует свои условия игры, заявляя о себе в каждой мизансцене. Притом интригует его только первое, «крысиное» действие балета, в котором действительно масса любопытных находок, новинок, трансформаций в гофмановском духе с поправкой на русский менталитет. При показе в Большом публика бурно аплодировала живописному уходу гостей после праздника, впечатляющему танцу черных снежинок в царстве смерти, крысиным боям под флагом с изображением обглоданного сыра... Но все это, словно хлам, свалено в одну кучу — добро, зло, китч, произведения искусства... При желании можно в «Щелкунчике» откопать и настоящие шедевры, но придется изрядно потрудиться.
А второе действие — приторно-сладкий «Конфитюренбург» — Шемякина вовсе не занимало: сами «наслаждайтесь-объедайтесь!». Где-то на втором плане остались и прекрасная музыка, и непритязательные танцы, хотя, когда на премьере за пультом стоял сам Валерий Гергиев, спектакль воспринимался иначе. Но за прошедший год что-то исчезло, что-то размылось... И только толерантно-благодушное жюри могло именно за этот по сути «нетанцевальный» спектакль двум молодым и, несомненно, талантливым питерским балеринам — Наталии Сологуб (Маша) и Дарье Павленко (Снежинка, Змея в восточном танце) — присудить исполнительскую и спецпризовскую «Маски».
Скорее обеих надо было наградить за участие в ноймайеровском триптихе, где они показались куда ярче! Особенно Павленко, в сжатые сроки нашедшая собственное прочтение партии, созданной с учетом крайне специфических данных Ульяны Лопаткиной. Да и Сологуб была прелестна, хотя сами «Балеты Ноймайера» смотрелись неважно. На сей раз Мариинка не очень-то позаботилась о выгодной подаче своих балерин, да и сохранности спектакля тоже. За год постановки Ноймайера превратились в плоское, даже банальное зрелище — думаю, способное ужаснуть самого хореографа, хотя он, как и следовало ожидать, был признан лучшим.
Как известно, Ноймайер работал только с одним исполнительским составом, от которого нынче в «Звуках пустых страниц» Альфреда Шнитке остались «рожки да ножки». Нет ни Ульяны Лопаткиной, ни Дианы Вишневой, ни Ильи Кузнецова. А талантливый, одаренный Андриан Фадеев, которым восхищался сам постановщик, лично пригласивший его в Гамбург и на партию Пера Гюнта, и на гамбургскую премьеру «Звуков пустых страниц», в канун поездки на «Маску» был вынужден заниматься вводом новых партнеров на партии жены, музы, судьбы.
Чему удивляться, что на сцене Большого актер чувствовал себя весьма скованно и неуютно?! Сохранение репертуарной новинки — больной вопрос. Как часто одно видит эксперт «Маски» на премьере, совсем другое — жюри год спустя. Некоторые спектакли «дозревают» (новосибирская «Коппелия»), других время разрушает («Балеты Ноймайера» в Мариинке). Все в руках самого театра, зависит от его отношения к постановке.
Петербуржец Сергей Вихарев — несомненно, грамотный классик. И возобновленная им старинная «Коппелия» Лео Делиба, прошедшая в Москве на ура, смотрится намного органичнее, чем его же «Спящая красавица» в Мариинском театре. В новосибирском спектакле нет питерского противоборства и противостояния «пассеистской формы» и современной исполнительской манеры. Новосибирская труппа, уровень которой растет с каждым сезоном, внимательна к требованиям «старины глубокой», к подсказкам, профессиональным советам реставратора. Но на небольшой сцене Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко этой «Коппелии» было нелегко предстать во всей своей многолюдной красе.
Приятно, что жюри и вторую свою «Маску» отдало балерине — очень легкой и дансантной Анне Жаровой (Сванильда). Да и прекрасный зрительский прием этого культурного во всех отношениях номинанта, какой предстала «Коппелия», доказал, как сегодня нужны добротные, профессиональные произведения, каковых почти не оказалось в современном разделе.
Виолетта Майниеце
