Рождество уже миновало, а до мартовского роздыха, называемого здесь Крокус-каникулы (по имени первых весенних цветов) с традиционным карнавалом, ещё далеко. Обычно в середине января Фландрская опера предоставляет одно из своих красивейших помещений, зал Люлли, для детского бала в исторических костюмах.
Прохожие на улице с умилением оглядываются на стекающихся к зданию оперы маленьких девочек в длинных атласных и кисейных платьях; мальчики тоже есть, но их, увы, как всегда, острая нехватка.
Бал ежегодно устраивает и проводит танцмейстер Ливен Барт с помощницей, Мадемуазель Йозефин. Собравшимся детям преподаются первые уроки изящества, хороших манер в старинном стиле (датами им голову не морочат) и, конечно, танцев: менуэтов, сарабанд, маршей и вальсов.
Роскошный декор огромного зала Люлли настраивает на торжественный лад,
все люстры включены, драпри гардин подобраны, паркет блестит, и танцмейстер призывает особо ретивых быть осторожнее, чтобы бал не закончился рёвом от разбитой коленки.
Мальчики разучивают поклоны, которыми приглашают девочек на танец, те в ответ приседают в реверансе. Дети повторяют простые фигуры сперва под щёлканье кастаньет танцмейстера, а затем уже под музыку. Млеющие папы и мамы с фотоаппаратами сидят по периметру зала и не подозревают, что предпоследний танец предназначен им.
Это Grossvater Tanz, выход родителей, как в «Щелкунчике».
Первоначальная его форма — восьмитактовый период Andante на три восьмых и 10 (5+5) тактов Allegro на две четверти в переменных темпах с последующим возвратом к Andante — приписывается немецкому композитору Карлу Готлибу Герингу, разумеется, нашедшему его в фольклорной музыке. Людвиг Шпор включил его в свой Праздничный Марш, написанный ко дню свадьбы принцессы Марии Гессенской в 1825 году. Затем этот танец дважды звучит у Роберта Шумана: в «Бабочках» и «Карнавале». И наконец Чайковский включил его в сцену бала в первом акте «Щелкунчика» в 1892 году.
Родители с непривычки и от смущения путаются, дети хохочут.
Бал завершает общий танец родителей и детей и лёгкое угощение, но расходиться никому не хочется, и можно ещё долго видеть, как какая-нибудь девочка блаженно кружится в полном одиночестве в старинном пышном зале.
Фото автора
