Ramón Vargas
Рамон Варгас родился в Мехико и был седьмым в семье из девяти детей. В возрасте девяти лет он присоединился к детскому хору мальчиков церкви Мадонны Гвадалупской. Его музыкальным руководителем стал священник, учившийся в Академии Санта Чечилия. В десять лет Варгас дебютировал в качестве солиста в Театре Искусств. Рамон продолжил свое обучение в Институте музыки Кардинала Миранды, где его руководителями были Антонио Лопес и Рикардо Санчес. В 1982 году Рамон дебютирует в Хайден в Ло Специале, в Монтеррее, и побеждает в Национальном вокальном конкурса Карло Морелли. В 1986 году артист выигрывает конкурс теноров имени Энрико Карузо в Милане. В этом же году Варгас переезжает в Австрию и завершает свое обучение в вокальной школе Венской государственной оперы под руководством Лео Мюллера. В 1990-м году артист выбирает путь «вольного художника» и знакомится со знаменитым Родольфо Челлетти в Милане, который по сей день является его преподавателем по вокалу. Под его руководством он исполняет главные партии в Цюрихе («Фра Дьяволо»), Марселе («Лючия ди Ламмермур»), Вене («Волшебная флейта»).
В 1992 году состоялся головокружительный международный дебют Варгаса: нью-йоркская Метрополитен-опера пригласила тенора заменить Лучано Паваротти в опере «Лючия де Ламмермур» вместе с Джун Андерсон. В 1993-м он дебютировал в Ла Скала в роли Фентона в новой постановке «Фальстафа», осуществленной Джорджо Стрелером и Риккардо Мути. В 1994 году Варгасу досталось почетное право открыть сезон в «Мет» партией Герцога в «Риголетто». С этого времени он украшение всех главных сцен — «Метрополитен», «Ла Скала», «Ковент-Гарден», «Опера Бастилии», «Колон», «Арена ди Верона», «Реал» в Мадриде и многих других.
За свою карьеру Варгас исполнил более 50 партий, из которых наиболее значимыми являются: Риккардо в опере «Бал-маскарад», Манрико в «Трубадуре», заглавная роль в «Доне Карлосе», Герцог в «Риголетто», Альфред в «Травиате» Дж. Верди, Эдгардо в «Лючии ди Ламмермур» и Неморино в «Любовном напитке» Г. Доницетти, Рудольф в «Богеме» Дж. Пуччини, Ромео в «Ромео и Джульетте» Ш. Гуно, Ленский в «Евгении Онегине» П. Чайковского. В числе ярких работ певца — партия Рудольфа в опере Дж. Верди «Луиза Миллер», которую он впервые исполнил в новой постановке в Мюнхене, заглавная пария в «Идоменее» В. Моцарта на Зальцбургском фестивале и в Париже; шевалье де Грие в «Манон» Ж. Массне, Габриэле Адорно в опере «Симон Бокканегра» Дж. Верди, Дон Оттавио в «Дон Жуане» в Метрополитен-опера, Гофман в «Сказках Гофмана» Ж. Оффенбаха в Ла Скала.
Рамон Варгас активно концертирует по всему миру. Его концертный репертуар поражает своей многогранностью — это и классическая итальянская песня, и романтический немецкий Lieder, а также песни французских, испанских и мексиканских композиторов 19−20 веков.
Мексиканский тенор Рамон Варгас — один из замечательных молодых певцов нашего времени, с успехом выступающий на лучших сценах мира. Более десяти лет назад он участвовал в конкурсе имени Энрико Карузо в Милане, который стал для него трамплином в блестящее будущее. Именно тогда легендарный тенор Джузеппе Ди Стефано сказал о молодом мексиканце: "Наконец-то мы нашли того, кто хорошо поет. У Варгаса сравнительно небольшой голос, но яркий темперамент и прекрасная техника".
Варгас считает, что фортуна нашла его в ломбардской столице. Он много поет в Италии, которая стала для него второй родиной. Ушедший год видел его занятым в значительных постановках опер Верди: в театре Ла Скала Варгас спел в Реквиеме и Риголетто с Риккардо Мути, в Соединенных Штатах выступил в роли Дона Карлоса в одноименной опере, не говоря уже о музыке Верди, которую он пел в Нью-Йорке, Вероне и Токио. С Рамоном Варгасом беседует Луиджи Ди Фронцо.
Как Вы приблизились к музыке?
Мне было примерно столько лет, сколько сейчас моему сыну Фернандо - пять с половиной. Я пел в детском хоре церкви Мадонны Гвадалупской в Мехико. Нашим музыкальным руководителем был священник, который учился в Академии Санта Чечилия. Так сформировалась моя музыкальная база: не только с точки зрения техники, но и с точки зрения знания стилей. Мы пели в основном грегорианскую музыку, но также и полифонические произведения семнадцатого и восемнадцатого веков, включая шедевры Моцарта и Вивальди. Некоторые сочинения исполнялись впервые, например, Месса Папы Марцелла Палестрины. Это был необыкновенный и очень полезный опыт в моей жизни. Кончилось тем, что я дебютировал в качестве солиста в Театре Искусств, когда мне было десять лет.
В этом есть, несомненно, заслуга какого-нибудь преподавателя…
Да, у меня был исключительный учитель пения, Антонио Лопес. Он весьма бережно относился к вокальной природе учеников. Абсолютная противоположность тому, что происходит в Соединенных Штатах, где процент певцов, которым удается начать карьеру, смехотворен по сравнению с количеством обладаюших голосом и изучающих вокал. Это происходит потому, что педагог должен поощрять ученика следовать своей специфической природе, в то время как обычно используются насильственные методы. Худшие из педагогов вынуждают тебя подражать некоему стилю пения. И это означает конец.
Некоторые, подобно Ди Стефано, утверждают, что учителя немного значат по сравнению с инстинктом. Вы согласны с этим?
В основном согласен. Потому что когда нет темперамента или красивого голоса, даже папское благословение не может заставить тебя петь. Встречаются, однако, исключения. История исполнительского искусства знает великие "сделанные" голоса, как, к примеру, Альфредо Краус (хотя необходимо сказать, что я принадлежу к поклонникам Крауса). И, напротив, существуют артисты, наделенные ярко выраженным природным талантом, как Хосе Каррерас, который является абсолютной противоположностью Краусу.
Это правда, что в первые годы Вашего успеха Вы регулярно приезжали в Милан, чтобы заниматься с Родольфо Челлетти?
Истинная правда, еще несколько лет тому назад я брал у него уроки и сегодня мы иногда встречаемся. Челлетти - личность и педагог огромной культуры. Умный и с прекрасным вкусом.
Какой урок преподали великие певцы артистам Вашего поколения?
Их ощущение драмы и естественность необходимо возродить любой ценой. Я часто думаю о способе подачи текста, который отличал таких легендарных исполнителей, как Карузо и Ди Стефано, но также и о чувстве театральности, которое ныне теряется. Прошу Вас правильно понять меня: чистота и филологическая точность по отношению к оригиналу очень важны, но нельзя забывать о выразительной простоте, которая, в конце концов, дарит самые яркие эмоции. Нужно также избегать необоснованных преувеличений.
Вы часто упоминаете Аурелиано Пертиле. Почему?
Потому что, хотя голос Пертиле не принадлежал к числу самых красивых в мире, его характеризовали чистота звукоизвлечения и выразительность, единственные в своем роде. С этой точки зрения Пертиле преподал незабываемый урок стиля, которые на сегодняшний момент до конца не понят. Его последовательность интерпретатора, пение, лишенное криков и спазмов, должны бы быть заново оценены. Пертиле следовал традиции, которая шла из прошлого. Он чувствовал себя ближе к Джильи, чем к Карузо. Я тоже пылкий почитатель Джильи.
Почему существуют дирижеры, "подходящие" для оперы и другие, менее чувствительные к этому жанру?
Не знаю, но для певца эта разница играет большую роль. Заметьте, определенный тип поведения заметен также среди некоторой части публики: когда дирижер идет вперед, не обращая внимания на певца на сцене. Или же когда некоторые великие дирижерские палочки "покрывают" голоса на сцене, требуя от оркестра слишком сильного и яркого звука. Есть, однако, дирижеры, с которыми прекрасно работается. Имена? Мути, Ливайн и Виотти. Музыканты, которые получают удовольствие, если певец хорошо поет. Наслаждающиеся красивой верхней нотой, как если бы издавали ее вместе с певцом.
Чем стали для мира оперы вердиевские торжества, прошедшие повсеместно в 2001-ом году?
Это важный момент коллективного роста, потому что Верди - спинной "хребет" оперного театра. Хоть я и обожаю Пуччини, Верди, с моей точки зрения, автор, более всех остальных воплощающий дух мелодрамы. Не только в силу музыки, но в силу тонкой психологической игры между персонажами.
Как изменяется восприятие мира, когда певец достигает успеха?
Существует риск стать материалистом. Иметь все более мощные автомобили, все более элегантную одежду, недвижимость во всех уголках мира. Этого риска нужно избегать, потому что очень важно не позволить деньгам оказывать на тебя влияние. Я пытаюсь заниматься благотворительностью. Хотя я и не верующий, думаю, что должен вернуть обществу то, что природа подарила мне с музыкой. В любом случае, опасность существует. Важно, как говорит пословица, не перепутать успех с заслугой.
Неожиданный успех может скомпрометировать карьеру певца?
В некотором смысле да, хотя подлинная проблема не в этом. Сегодня границы оперы расширились. Не только потому, что, к счастью, нет войн или эпидемий, которые вынуждают театры к закрытию и делают недоступными отдельные города и страны, но потому, что опера стала международным явлением. Беда в том, что все певцы хотят ездить по миру, не отказываясь от приглашений на четырех континентах. Подумайте об огромной разнице между тем, какой была картина сто лет назад и какова она сегодня. Но этот образ жизни тяжел и труден. Кроме того, некогда в операх делались купюры: две или три арии, знаменитый дуэт, ансамбль и хватит. Теперь исполняют все, что написано, если не больше.
Вам нравится также легкая музыка…
Это моя давняя страсть. Майкл Джексон, Битлз, джазовые исполнители, но в особенности музыка, которую создает народ, низшие слои общества. Через нее выражает себя народ, который страдает.
Интервью с Рамоном Варгасом oпубликовано в журнале Amadeus в 2002 году.
Публикация и перевод с итальянского Ирины Сорокиной.
