Cantata Profana
Светская кантата для тенора, баритона, двойного хора и симфонического оркестра (1930)
Случается, что человек ищет одно, а находит другое. Мы расскажем о кантате Белы Бартока «Девять волшебных оленей», создание которой можно считать результатом неудовлетворенного желания написать оперу. Создав в 1924 г. балет «Чудесный мандарин», Барток задумывался о создании оперы. В предложенных либретто недостатка не было: исторические сюжеты о древнемадьярских королях и рыцарях, истории из жизни деревенских бедняков. Но ни один из предложенных сценариев не увлек композитора (главным образом потому, что авторы их не принадлежали к числу талантливых драматургов). Композитор понимал, что если он и найдет подходящий сюжет, то только в вечной поэтической сокровищнице крестьянского фольклора. Так оно и произошло, но в результате родилась не опера, а кантата. Возможно, это было несколько неожиданно для Бартока, много лет отдававшего предпочтение фортепианной и камерно-инструментальной музыке, но отвечало устремлениям современников. Европейские композиторы в те годы создали немало кантат: Stabat mater Кароля Шимановского, «Венгерский псалом» Золтана Кодаи.
Как всегда, Бела Барток не замыкался в границах культуры своей нации – он интересовался фольклором других народов, в данном случае его внимание привлекла румынские баллады. Более того, композитор планировал создать еще две кантаты – по мотивам соответственно венгерского и словацкого фольклора, и этот грандиозный триптих призван был выразить идею братства трех европейских народов, но в полной мере этот замысел не был осуществлен, была написана только «румынская» кантата «Девять волшебных оленей».
В основу кантаты положена старинная румынская легенда о девяти юношах, превратившихся в оленей. Для Бартока этот сюжет стал воплощением мечты об освобождении человеческой души, выражением протеста против мертвящего духа современности. В то время, когда создавалась кантата, идеи освобождения имели вполне конкретную политическую направленность – протест против хортистского режима, даже если это выражалось иносказательно, в сказочно-легендарной форме.
Соответственно содержанию легенды, кантата «Девять волшебных оленей» состоит из трех относительно обособленных частей, однако они исполняются без перерыва.
Первая часть открывается кратким оркестровым вступлением, за которым следует эпическое повествование хора о том, как старый отец не учил своих девятерых сыновей ни землю пахать, ни скот пасти – учил только охотиться в горах. Две группы хора перекликаются в форме фугато, образуя подвижную полифоническую ткань. В среднем – более подвижном – разделе трехчастной формы происходит завязка действия – девять братьев-охотников, блуждая в горах, нападают на след большого оленя. Драматическая хоровая фуга передает весь азарт охоты. Напряжение нарастает – появляются диссонирующие созвучия, мощно звучат медные духовые и ударные, темп ускоряется. Внезапно возвращается первоначальный умеренный темп, а звучание становится приглушенным: происходит чудо – заблудившиеся в лесу охотники превращаются в стройных оленей. Эта фантастическая сцена представляется в «потустороннем» звучании оборотов целотонного лада.
Вторая часть кантаты в особенности напоминает о нереализованном желании Бартока создать оперу – настолько она динамична, по-театральному выразительна. Здесь разворачиваются самые драматичные события легенды: старик-отец отправляется на поиски пропавших сыновей, находит их, но не узнает в образе оленей и целится в самого крупного из них. Об этом повествует полифонический восьмиголосный хор, фактура которого максимально усложняется по мере приближения к кульминации. Взволнованное соло тенора выдержано в манере эпической речитации: один из сыновей обращается к отцу, призывая не стрелять в них и угрожая «пронзить рогами и бить о скалы». Следующий сольный эпизод – печальный монолог баритона: отец умоляет сыновей вернуться домой, напоминая о ждущей их матери. Одна из фраз этого монолога «подхватывается» хором, который словно «подтверждает» слова отца в форме фугато. В дуэте тенора и баритона, завершающем вторую часть, излагается в аллегорической форме главная мысль произведения: «Нашим рогам не пробиться в дверь хижины, им вольготнее в горах!… Нашим устам не пить больше из чаши – только из чистого источника!» Главная роль в этом дуэте отводится тенору, подголосок баритона напоминает скорбное причитание.
В третьей части хор в сжатой форме напоминает о предшествующих событиях, в измененном виде повторяются темы первой части.
Хотя текст кантаты позаимствован из румынского фольклора, Барток не цитировал в ней румынских народных мелодий, лишь обороты фригийского, лидийского и миксолидийского ладов создают фольклорный колорит. Но обороты эти сочетаются с диссонирующими созвучиями и политональными наложениями – в произведении седая древность переплетается с современной автору эпохой, ведь вечная жажда свободы, выраженная в старинной легенде, была особенно близка и понятна современникам композитора, учитывая реалии времени. Именно поэтому кантата «Девять волшебных оленей» была впервые исполнена лишь через четыре года после ее завершения – в 1934 г., причем премьера состоялась не в Венгрии, а в Великобритании.
