Наконец пришло то долгожданное время, когда Москву стали посещать не только оперные звёзды отшумевших десятилетий, чьи выступления носят в большей степени мемориальный характер. Правда, в 1990-х мы и этому были рады, хотя чаще, за редким исключением, такие встречи приносили больше разочарований: покорившие когда-то Россию на виниловых пластинках, спустя годы звёзды оказывались заметно потускневшими во всех отношениях. Сегодня же всё чаще в столице поют те, чьи имена ныне украшают афиши лучших оперных театров и концертных залов мира, те, кто в действительности является лицом оперы XXI века.
Имя 32-летнего перуанского тенора Хуана Диего Флореса знакомо отечественным меломанам. Его сольные альбомы с записями арий бельканто можно встретить в продаже, а телеканал «Культура» трижды знакомил нас с его творчеством, показав «Золушку» с россиниевского фестиваля в Пезаро, «Севильского цирюльника» из «Ла Скала» и документальный фильм-презентацию певца. И вот состоялось очное свидание – нельзя сказать, что слишком долгожданное, поскольку и сама стремительная карьера певца началась сравнительно недавно, и мы узнали о нём не так уж давно.
Дебют Флореса в России прошёл в Московском доме музыки в минувший четверг и стал настоящим рождественским подарком московским меломанам. Для него певец выбрал проверенный репертуар – тот, в котором он состоялся на мировой оперной сцене, на котором он специализируется, и за который его больше всего и ценят в мире. Это арии бельканто и, прежде всего, Россини, интерпретация редко звучащих, в том числе и по причине отсутствия подходящего тенора, опер которого принесла Флоресу ранний и громкий успех. Россини царил всё первое отделение концерта – в увертюрах и центральных теноровых ариях из «Семирамиды», «Золушки» и «Севильского цирюльника». Вообще этот концерт по праву можно назвать вечером сбывшихся ожиданий – Флорес предстал на нём ровно таким, каким мы его знаем по уже упоминавшимся записям, не меньше, но и не больше. Свежий, лёгкий, виртуозный, красивого, хотя и не слишком богатого тембра голос, небольшой, но всё-таки вполне подходящий для ранних романтических опер, благодаря исключительной полётности без особых усилий заполняющий немалый объём Светлановского зала. Флореса можно было бы назвать наследником Луиджи Альвы, прекрасного интерпретатора россиниевского репертуара также перуанского происхождения. Но голос Флореса отнюдь не копия голоса Альвы, а его манера далека от подражания прославленному соотечественнику – звучание более плотное, мужественное, с металлических блеском по всему диапазону, что, на наш взгляд, выгодно отличает его от слишком уж канареечного саунда Альвы, а вот колоратурная техника, пожалуй, ничем не уступает. Наиболее интересным получился Дон Рамиро – партия, отшлифованная у певца до предела и в техническом, и в эмоциональном плане: помимо виртуозности, оправданно восхищающей всех и вся, нельзя не отметить игривого, жизнерадостного обаяния певца – обаяния зажигательной латиноамериканской молодости. С таким же практически недосягаемым мастерством во втором отделении была спета ария Тонио из доницеттиевской «Дочери полка» - та самая голосоломная ария со знаменитыми девятью верхними до, взятыми Флоресом блестяще. В отличие от арий, изобилующих вокальными трюками (в большей степени это относится, конечно, к Россини), произведения Беллини и Доницетти, исполненные после антракта, получились не столь совершенными. Там, где необходимы настоящая кантилена, медленное, с постепенно нарастающим эмоциональным накалом пение, подлинное богатство тембра – там, очевидно, что ресурсов грациозного тенора Флореса несколько недостаёт. Особенно показательным в этом плане получился знаменитый романс Неморино, для выражения эмоционального строя которого голос певца оказался немного суховат. Разумеется, мы оцениваем здесь певца по гамбургскому счёту, исходя из той высоченной планки, которую он сам однажды для себя задал, поскольку, если не вдаваться в такую детализацию, его пение и в этих фрагментах было, конечно же, экстракласса.
Горячо приветствовавшая певца московская публика, которой, несмотря на рекламу концерта по телевидению, оказалось не битком, «выпросила» у него целых два биса, чем в последнее время заезжие гастролёры обычно не балуют. Первой была исполнена шлягерная песенка герцога из «Риголетто», завсегда пользующаяся успехом у любой публики. Приятно было услышать в этой запетой до дыр арии свежий, красивый голос без какого-либо намёка на технические проблемы. Но если это заявка на вердиевский репертуар, то хотелось бы предостеречь певца – его голос идеален для вполне определённой музыки, он обладает редкими качествами, какие отсутствуют у подавляющего большинства теноров, и переход на более тяжёлый, эмоционально затратный репертуар вряд ли пойдёт ему на пользу. В заключение концерта прозвучала знаменитая «Гранада» - ну какой испанец (или почти испанец) откажет себе в удовольствии спеть на родном языке? При всём совершенстве, изяществе, темпераментности, с какими была исполнена эта песня, нельзя не отметить, что именно она продемонстрировала, что путь Доминго для Флореса заказан, поскольку оркестровая волна, как ни старался утихомирить её дирижёр Кристофер Франклин, накрывала певца не раз. К слову сказать, спиваковский НФОР в этот вечер не вполне отрабатывал статус самого высокооплачиваемого российского оркестра, ибо, несмотря на в целом хороший, качественный звук, количество помарок у определённых солистов и групп инструментов превышало пределы допустимого.
