Премьера в день рождения Галины Вишневской
«Онегин, добрый мой приятель, / Родился на брегах Невы» – это Пушкин о титульном герое своего бессмертного романа, а «“Онегин”, добрый мой приятель» – это о трепетном отношении к шедевру Чайковского, присущем каждому человеку, не забывающему о своих корнях и неиссякаемом духовном богатстве, создававшемся на протяжении многих веков в недрах русской культуры. Без мелодического богатства и чувственности лирических сцен в трех актах (семи картинах) представить сегодня русскую оперу, фундамент которой был заложен XIX веком, было бы крайне сложно, если не сказать – невозможно!
«Онегин», о котором пойдет речь, родился на брегах Москвы в Центре оперного пения Галины Вишневской (1926–2012). Премьера второй здешней постановки оперы «Евгений Онегин» Чайковского состоялась 25 октября в день рождения знаменитой основательницы этого учебного заведения – примадонны, с именем которой связана одна из ярких страниц в истории Большого театра России советской эпохи. С премьеры предыдущей постановки, состоявшейся еще при жизни Галины Вишневской 12 ноября 2007 года, прошло 16 лет, и это вполне весомый повод обратиться к этой опере вновь, ведь жизнь не стоит на месте.
Эти две поразительно близкие по духу, абсолютно классические постановки «Евгения Онегина», связывает одно любопытное обстоятельство. Их режиссерами стали не оперные режиссеры, и даже не режиссеры драматического театра, которые абсолютно уверены, что и опера им подвластна, а известнейшие представители музыкального театра родственной специализации, вышедшие из среды артистов балета Большого театра России. В 2007 году «Онегина» поставил Андрис Лиепа, а в нынешнем году – Владимир Васильев, легендарный когда-то Спартак в одноименном нетленном шедевре хореографии Юрия Григоровича 1968 года на великую и вечную музыку Арама Хачатуряна.
В постановочную команду Владимира Васильева вошли сценограф и художник по костюмам Юрий Купер, а также художник по свету Денис Енюков, а место за дирижерским пультом новой постановки занял музыкальный руководитель проекта Дмитрий Юровский. Музыкант с большой буквы, ни в малейшем представлении абсолютно не нуждающийся, в настоящее время маэстро – художественный руководитель Новосибирского театра оперы и балета и главный дирижер Красноярского театра оперы и балета. Таким образом, в одной команде сошлись два гранда музыкального театра разных творческих поколений – артист балета и дирижер, и это априори уже само по себе внушило весьма немалый оптимизм.
Что же касается ныне российского художника Юрия Купера, успевшего в 1972 году эмигрировать из СССР, получить гражданство США, долгое время прожить за границей и в 2016 году после получения российского гражданства вернуться на родину, то до премьеры в Центре оперного пения Галины Вишневской на счету его работ в оперном театре можно назвать пару проектов. Один из них – «Борис Годунов» Мусоргского в Большом театре России (постановка Александра Сокурова 2007 года, в которой Юрий Купер выступил сценографом). Другим проектом, в котором он оказался художником по костюмам, в 2014 году стал «Евгений Онегин» Чайковского в Самарском театре оперы и балета. И вот теперь постановка с функциями сценографа и художника по костюмам, совмещенными в одном лице, обозначила в театральном творчестве Юрия Купера важный программный этап.
Между тем, не стóит забывать, что деятельность театра при Центре оперного пения подчинена решению исключительно обучающих задач – совершенствованию вокально-артистических компетенций молодых исполнителей (недавних выпускников консерваторий и прочих музыкальных вузов), поэтому так важно чтобы к работе с ними были привлечены истинные профессионалы своего дела. В том, что это именно так и случилось на «Евгении Онегине», увиденный на премьере спектакль смог убедить в полной мере.
В силу камерных масштабов зала, сцены и самóй оркестровой ямы, которую пришлось буквально заглубить под сцену, постановочного размаха, присущего репертуарному театру, в этом «оперном доме» никогда не было, да и быть, не могло. Центр оперного пения – это лаборатория, де-факто фабрика певцов, и культивируемая в его стенах студийность в хорошем смысле – с позволения сказать, профессиональная студийность – в подобном контексте абсолютно никаких вопросов не вызывает. Студийность студийности – рознь, и то, что предстало взору на нынешней постановке «Онегина», было сделано скромно, но стильно – с абсолютным погружением как в эпоху первой половины XIX века, так и в ту подлинную пушкинскую историю, которую композитор, подвизавшийся либреттистом на пару с Константином Шиловским, превратил в гениальнейшую оперную партитуру.
Для сценического воплощения семи картин популярнейшей оперы Чайковского слово «картина» – на сей раз ключевое. Живые, статичные, но с элементами четко улавливаемого движения видеопроекционные задники оформления каждой картины – поистине шедевры светописного театрального декора. При их сочно выдержанной палитре – палитре оттенков серого – полноцветный исторический гардероб спектакля, созданный с ностальгическим пиететом к русской патриархальной старине, на этом фоне – почти то же, что и расписная цветочная композиция на «черной земле» кованого жостовского подноса… С той разницей, что «режиссерская живопись» на театральном полотне-подносе (точнее – на семи полотнах по числу картин) завораживает не только декоративностью, но и реалистичностью.
В спектакле нет никакой объемной сценографии: есть лишь технический реквизит из стульев-кресел-столов, а во второй картине закономерно появляется и кровать Татьяны, на которой та пишет свое страстное письмо Онегину. И то, что реалистичную зрелищность, из обихода современного музыкального театра практически исчезнувшую, удалось воссоздать на этот раз малыми, да удалыми средствами, говорит о профессионализме всей команды единомышленников. В их число входит, конечно же, и художник по свету Денис Енюков, порт постоянной приписки которого – «Геликон-Опера». В итоге вся классика мизансцен и танцпластика, которыми наполнил спектакль Владимир Васильев, приобрели как «апломб» зрелищности, так и – при искусной постановке света – едва ли не «элевацию полетности».
А с очередным ангажементом Дмитрия Юровского в качестве дирижера-постановщика продукция приобрела и волшебный оркестровый аккомпанемент. В здешней оркестровой яме впервые маэстро оказался в 2015 году, будучи приглашенным на возобновление оперы Чайковского «Иоланта», премьера которой в Центре оперного пения Галины Вишневской состоялась в 2006 году. Премьера того возобновления, как и нынешняя, состоялась в день рождения певицы 25 октября 2015 года. На тот момент в Центре оперного пения появился собственный штатный оркестр, и, если считать не по числу проведенных спектаклей, а по проектам, то для маэстро Юровского нынешняя встреча с этим коллективом – уже вторая.
Как бы интересна и эффектна ни была постановка с точки зрения решаемых ею задач театра, без чуткого оркестра-соучастника, поддерживающего через дирижера музыкальную нить оперного повествования, без адекватной хоровой поддержки и, главное, без певцов-солистов, способных вынести на своих голосах всё оперное здание, опера не получится. Будет нечто, но оперы не будет. На сей же раз, хотя постановка не смогла предъявить именно исполнителя, стопроцентно адекватного задачам партии титульного героя, то есть Онегина, можно с полной уверенностью констатировать, что опера всё-таки была…
На этот раз в силу подспудной камерности лирических сцен оказалось возможным вывести на сцену и хор. Он был сформирован из здешних студентов, хотя в постановках Центра с масштабными хоровыми страницами последние могли быть просто купированы, как, к примеру, в «Царской невесте» Римского-Корсакова (в одном из первых проектов). Либо же хоры могли исполняться за пределами осязаемого из зала пространства сцены, как, к примеру, в «Фаусте» Гуно 2020 года.
В силу учебной специфики театрально-постановочного процесса, ничего зазорного в этом, конечно, не было, но на сей раз хоровые страницы, несомненно, украсили спектакль (хормейстер – Никита Михайлов). И поскольку хористов легко было пересчитать, забавно было видеть, как одни и те же персоналии в первом акте были крестьянами, во втором – помещиками, а в третьем – галантными завсегдатаями петербургского бала. Одним словом, саму природу оперного жанра и постановщики по линии театра, и постановщик по линии музыки, то есть дирижер, донесли до публики с большим тактом и огромным пиететом.
В партии Лариной громогласная «производительница децибелов» Дарья Хозиева свой вокальный натиск, к счастью, смогла укротить, а в партии Филиппьевны – в харáктерной возрастной роли – Наталья Толстик довольно убедительно показала себя и музыкально, и артистически. В небольшую, однако сюжетообразующую партию Ольги, не требующую от молодой исполнительницы большого вокального подвига, на волне непосредственности и обаяния молодости, но вдумчиво и основательно вжилась меццо-сопрано Полина Панина.
Партию Гремина, фактически состоящую всего лишь из одной (но зато какой!) арии, давно ставшей «народным» хитом, безэмоционально сухо, зычно, без малейшего намека на кантиленность и музыкальность «доложил» залу Владислав Попов, ангажированный на эту постановку солист Большого театра России, ставший таковым аккурат в 2023 году! Увы, и фактурные басы – большая сегодня редкость, а сомнительная «мода» на голоса, способные, как этот бас, на одно лишь головное резонирование, обедненное отсутствием маломальской чувственности грудного регистра, давно уже превратилась в застарелую рутину.
Лирический тенор Тихон Горячев в первом акте и первой картине второго акта чуть насторожил слегка тремолирующим звучанием в партии Ленского, впрочем, думается, это всё же поправимо. Но в знаменитой арии перед дуэлью с Онегиным – в другóм «народном» хите, которым не может похвастать даже благодатная в вокальном аспекте партия главного героя, – звучание исполнителя неожиданно выправилось, словно кроме этой арии всё было неважно, а в нынешней премьере певец делал ставку только на нее, немало в этом, кстати, даже преуспев. Непоправимой стала лишь сценическая фактура певца, безнадежно далекая от образа романтического героя. Если бы он – и это лишь фигура речи – был Паваротти, никаких вопросов к нему бы не было, но, увы, речи об этом нет, да и быть не может…
Переходим к Онегину – Георгию Синаревскому, чтобы Татьяну в прочтении Евгении Бумбу, ради которой и стоило затеять этот проект, оставить для оптимистичного финала. Сказанное ранее о других певцах вполне можно считать зачетным даже при высветившейся проблемности. В партии же Онегина молодой певец, который более-менее зачетно предстал Валентином в упомянутом выше «Фаусте», на этот раз при скромных вокальных данных и ученическом прилежании явил лишь ее эрзац… Но это уже вопросы не к певцу, а к нашему высшему вокальному образованию…
В отношении Евгении Бумбу можно смело говорить о богатстве её природных вокальных данных, которые уже сейчас помогли певице так ярко заявить о себе: эта премьера стала именно ее бенефисом!
По молодости певица всё же пытается несколько перепеть себя, больше увлекаясь звучком и меньше заботясь об округлости вокала, фразировке, нюансах и прочей отделке. Обладая сильным и звонким сопрано lirico spinto, эта статная и уверенная в себе певица заставляет отнестись к ней с должным уважением и в большом лирическом монологе (в сцене письма Татьяны), и в мощном в плане вокального драматизма финале. Для этого, даже в отсутствие в голосе драматических красок, одной спинтовости ей вполне хватает, так что главному герою в финале и впрямь выпадает лишь «жалкий жребий»…
Фото Александра Гайдука
Иметь своё представительство в интернете — необходимое условие для развития вашего бизнеса. Приглашаем заказать сайт и его продвижение в нашей компании. Успешно работаем с 2009 года: разрабатываем эксклюзивные сайты, а также предлагаем уже готовые решения.
