Бывает так, что некий сюжет заново «открывают» спустя годы — уже с иным настроением, и всё повторяется на очередном витке — с другими читателями, слушателями, зрителями. «Алые паруса», написанные в 1923 году, в тот момент не произвели фурор, но понравились образованной публике. Эту феерию (жанр, указанный самим Грином) искренне хвалил Максим Горький. Но ассоциируется ли история Ассоль и Грея с началом 1920-х? Наверное, не слишком. Книга до войны была издаваемой, но не имела фантастической популярности.
Зато в эру Оттепели — в 1950-х-1960-х годах — шикарно «выстрелила» вся эта дивная прозрачность и призрачность — с романтикой дальних морей, изумительными названиями городов (в них чувствовалось нечто хемингуэевское!) и правильным — алым будущим, которое оптимистично рисовалось фантастами. Алые паруса, как знамёна грядущего Коммунизма, обещанного поколению 1960-х. Тогда вошла в моду искренность и даже наивность. Очарование простоты, смешанной с глубоким чувствованием.
Ассоль казалась не только понятной — она была девочкой из соседнего двора. Не пустая мечтательница и не скучающая графиня у окна. Девушка все годы, пока ждала Принца, точнее — алых парусов — бесконечно трудилась. И чуда никакого там нет, кроме изумительно сложившихся обстоятельств — Грей не угадал и не услышал пророчество от какой-нибудь феи; он случайно увидел, полюбил, узнал, как действовать. В 1950–1960-х часто возникала тема «чудес без волшебства».
Экранизация 1961 года с потрясающе красивыми актёрами — Василием Лановым и Анастасией Вертинской возникла в тот момент, когда всему советскому обществу пообещали такое же «чудо без чудес» — я не просто так упомянула в самом начале Коммунизм. В том же 1961 году в Москве проходил исторический XXII съезд КПСС, на котором Никита Хрущев заявил: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»
В «Алых парусах» это прозвучало похоже: «Не знаю, сколько пройдет лет, — только в Каперне расцветет одна сказка, памятная надолго. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнёт алый парус». Вы непременно дождётесь, Ассоли, своего алого счастья. Надо только ждать, трудиться и верить. Ваше поколение дорастёт и увидит. Кроме того, в 1961 году состоялся полёт в космос, что опосредованно подтверждало правоту советских идей.
Космонавтика относилась к тому же романтическому переживанию, что и феерия Александра Грина. По радио зазвучали песни о «яблонях на Марсе» и «тропинках далёких планет». Советское общество жило в том же радостном предвкушении, что и Ассоль. Это имя сделалось так популярно, что им стали называть туристические лагеря и кафе-стекляшки. «Алые паруса» — кинотеатры и рестораны, клубы и дома культуры, всенепременно выстроенные в модернистском духе. Изначально совсем не массовая вещь, книга «Алые паруса» в 1960-х «пошла в народ». Все — ждали. И — трудились.
А потом что-то произошло и все поняли, что никто и никуда не плывёт — алый парус полинял, а романтики перебрались на кухни — диссидентствовать под водочку или петь репертуар супругов Никитиных (под неё же). Или перековались в нормальных мещан, покупающих мебель фасона «стенка». Или в годных карьеристов, использующих науку в качестве трамплина к процветанию. Можно сказать, что Ассоль не стала ждать Грея, а вышла замуж за Хина Меннерса и стала «как все». Но это было бы злобно, ибо наши родители-шестидесятники просто повзрослели… И стали не то грустны, не то серьёзны. В свои 35–40 лет.
К середине 1970-х годов социум действительно напоминал Ассоль, которая поняла, что Алые Паруса — это выдумка, а реальность — вот. Хин Меннерс и кооперативная flat в Зюзино (дача, машина, заграница). К слову, Георгий Данелия обыграл эту ситуацию в грустной комедии «Афоня» (1975), где фоном для пьяного времяпрепровождения служит именно заведение «Ассоль». Обессмысливание идеи породило скуку и — Афоню, как типичного представителя. Это название до сих пор используется и весьма активно. Оно уже утратило энергию — просто колыхание воздухов и муляж парусника.
Галина Иванкина
Источник: газета «Завтра»
