В конце 1950-х — середине 1960-х появился целый пласт молодёжной литературы и воспоследовавшего за ней молодёжного кино. Все эти произведения отличало «состояние потока», в котором жили герои, причём речь могла идти о серьёзных темах, включая войну, строительство крупных объектов и становление личности советского человека. Впрочем, тот «поток» был характерен не только для молодёжного искусства. Просто в нём он оказался непременным. Как воздух.
Кстати, о воздухе. Это первое, что ощущается, когда читаешь повесть Бориса Балтера «До свидания, мальчики» (1961) и смотришь невероятно удачную экранизацию Михаила Калика, сделанную в 1964 году. Прозрачный, напоенный морем и солнцем воздух. В книге там ещё и бесконечные вкрапления сирени, белой акации, фруктов. Палитра южного города. Узнаваемый наш Крым. У Балтера этот город — Евпатория, малая родина, вкус детства.
Оттепель — время осмысления великой войны. Отсюда — такие сюжеты. Название взято у Булата Окуджавы, спевшего: «До свидания, мальчики! / Мальчики, / Постарайтесь вернуться назад». Изначально всё называлось «Трое из одного города» и уже в таком виде произвело фурор. Моя мама, как раз «человек Оттепели» и шестидесятница, вспоминала, что этот сюжет стал откровением для молодёжи.
Довоенные юноши и девчата казались сверстниками, а не «родителями». Борис Балтер родился в 1919 году и описывал своё поколение. Итак, три друга живут в южном городе и каждый из них выбрал свою дорогу — Володя Белов (Евгений Стеблов) хочет стать геологом, Саша Кригер (Николай Досталь) — врачом, а Витя Аникин (Михаил Кононов) — учителем. Эти муки выбора очень хорошо разобраны в книге, но в фильме они даны в виде штрихов.
Главное отличие киносюжета от повести — ощущения вместо фактов. Всё подаётся через звуки музыки Микаэла Таривердиева, свет, пейзаж, полунамёки и — долгие проникновенные взгляды. Прежде всего это касается любви. У каждого из парней есть девушка, но всё внимание и автора книги, и режиссёра обращено к подруге Володи — к Инне, или Инке, как зовут её товарищи. Инка (Наталия Богунова) — не идеальна. Плохо учится, вертлява, болтает бессмыслицу, изображает из себя бывалую и — уже нравится мужчинам, а не лишь пацанам.
И в повести между Володей и его девушкой была та самая близость, поданная столь деликатно, что ребёнок, вдруг решивший это прочитать, ни за что не понял бы, а повзрослевшие поняли бы всё: «- Ничего, не бойся, — сказал я. — Когда-нибудь это все равно должно было случиться. Страха больше не было: были растерянность и стыд». Авторы Оттепели предпочитали неидеальных героев, даже, если они — лучшие комсомольцы города, как те трое друзей.
При этом все знали, что эти смешные ребятки, пытающиеся быть взрослыми — неумело смолящие папиросы и заставляющие парикмахера брить свои гладкие лица — повзрослеют быстрее, чем хотелось бы им самим. Да, фабула — как бы ускользает. Есть основная линия — троих парней по распоряжению комсомольской организации направляют в военное училище. Их согласие — некая фикция, ибо все понимают, что отказаться попросту невозможно.
Практически весь фильм эти мальчики и девочки ходят, спорят, умничают или острят, купаются, смотрят вдаль. В этом и есть смысл бытия — уловить момент «здесь и сейчас». Жизнь — калейдоскоп. Мы узнаём о героях из неких отрывков и пары слов. Так, мы достраиваем биографию Володиной «партийной мамы», бросив взгляд на её дореволюционное фото — юная барышня в платье с рукавами-буфами. Рядом с ней — кавалер, будущий отец парня.
А сейчас мать — вдова, немолодая и суровая партийка, для которой не закончена Гражданская война. Дева дворянского рода, ушедшая в Революцию. Так типично и — так эпохально! Она — спартанка и всё ещё романтик. Быт — в загоне. Главное — служить Большому Делу. В роли мамы — Ангелина Степанова, игравшая на театральной сцене королев и барынь. Несколько пунктиров и всё ясно. Ещё отличный образ — Жестянщик (Ефим Копелян). Человек, люто презираемый компанией мальчишек. За что?
Он переодевается в морскую фуражку и фланирует по набережным, ища курортниц, дабы завести с ними роман. Ребятам противно в Жестянщике всё — и вранье, и те выспренние пошлости, которые он говорит своим «жертвам». В конечном итоге, пацаны решают открыть глаза одной из эффектных красавиц (Эльза Леждей), что клюют на фуражку-приманку. Дама расхохоталась в лицо несмышлёнышу Витьке, заявив, что в курсе. Дескать, да, знаю, что не капитан. И этот неловкий момент — ступень к взрослению мальчишек. Им дали понять — в мире не всё так, как на плакате.
Они начинают видеть не чёрное да белое, а ещё и сложные цвета, их переливы. Мама рассказывала мне, что в юности считала Жестянщика чудовищно омерзительным и даже подлым — он выдаёт себя за другого, за Идеал Другого, а после осознала, что у этого маленького человека есть кусочек радости, так почему бы и нет, если это всего лишь неопасное враньё?
А это щемящее чувство, когда зритель, читатель знает, что предстоит героям, особенно, если предстоит — битва? Повесть — жёстче, в ней есть суровость правды. Там сказано, что Витька погибнет, а Саша…умрёт в тюрьме, после войны — его арестуют по «делу врачей». То есть, не уклонившись от обязанности стать военным, он всё-таки вырулил на свою дорогу, но судьба внесла жестокие коррективы. Всенепременное упоминание о репрессиях — такое же веяние Оттепели, как искренность. Да. Искренность касалась тогда всего — и неудобных вопросов тоже. В фильме всего этого нет — лишь прозрачность, которая будет утрачена уже в следующее мгновение, потому что небо войны прозрачным не бывает.
Галина Иванкина
Источник: газета «Завтра»
