Сегодня Александр С. Пушкин был бы лучшим журналистом: острым на язык (почти как жало), безукоризненным по стилю, сейсмочувствительным к зарождающимся проблемным точкам. Он вел бы авторскую программу на телевидении и авторскую колонку в 50 изданиях. Его не приглашали бы на ток-шоу: мощность излучения персоны А.С.П. такова, что других участников ею просто бы «убивало».
Он писал бы фельетоны. Жанр, ныне почти забытый, бурлил бы и кипел под его пальцами. Представьте: клавиатура — искрится от интеллектуального задора, главный редактор на планерке тщетно призывает писать остальных «как Пушкин».
Он обязательно взялся бы за историческое исследование. К Емельяну Пугачёву он добавил бы несколько персон из ХХ века — плохих и хороших. Создал бы книжную серию «Жизнь пассионариев».
Остался бы Пушкин поэтом? Обязательно. Но стихи его стали бы лаконичнее — как точно выведенные формулы. Строку составляли бы слова-предложения. В поэзии сегодняшнего Пушкина я будто слышу утонченную и беспощадную графику.
Его сочинения превращались бы в рок-оперы, мюзиклы. Кончаловский снял бы фильм (полный метр) с последующей номинацией на «Оскар». Пушкин читал бы свои сочинения с оркестром — вряд ли сказки: скорее повести.
На него бы подавали в суд за клевету, и суд постоянно его оправдывал бы. Молодежь носила бы футболки с надписью «А ты читаешь Пушкина?»
Он определил (без «бы»!) культурный стиль нашего времени. Итак, представим, что Пушкин жив...
Иллюстрация: «Пушкин в Михайловском», худ. Пётр Кончаловский
