Вокруг «Праздника для слонов» в НОВАТе
Пока в Москве апрельские дни не спешили баловать по-настоящему весенним теплом, срываясь на похолодания и дождливую морось, в Западной Сибири на берегах Оби — в сáмом сердце западносибирской науки и культуры, в крупном индустриальном мегаполисе страны, давно уже (с 1926 года) гордо носящем имя Новосибирск, — весна, кажется, вошла в свои права на полном серьезе. По крайней мере, такое впечатление создалось у автора этих строк, которого журналистские будни занесли в этот прекрасный город на четыре удивительно теплых и солнечных дня. А объектом «паломничества» стал Новосибирский государственный академический театр оперы и балета, за которым давно уже закрепилось фирменное название НОВАТ – бренд, хорошо известный отечественным меломанам.
Заветной цели посетить очередную оперную премьеру не было, хотя все мероприятия в стенах этого театра, на которых довелось побывать рецензенту, кучно расположились в афише вокруг пилотного проекта «Праздник для слонов», открывшего 19 апреля на Малой сцене театра новый большой цикл под названием «Гротеск и юмор». Идея рождения цикла принадлежит художественному руководителю и главному дирижеру НОВАТа Дмитрию Юровскому, но справедливости ради следует упомянуть первую ласточку подобного рода – концерт «Юмор в музыке» из произведений Дмитрия Шостаковича, который в 2018 году состоялся как одиночный проект и продолжения на тот момент еще не предполагал.
Через четыре года в рамках презентации цикла «Гротеск и юмор» монографическую программу в двух частях «Праздник для слонов» составила музыка известного московского композитора Андрея Семёнова, но в преддверии этого проекта седовласый критик просто не мог не посетить на той же сáмой Малой сцене постановку одноактной музыкальной сказочки для детей «Красная Шапочка», ведь сочинил ее не кто иной, как Цезарь Кюи! Речь идет об утреннике 17 апреля, а вечером на Большой сцене, наконец-то, довелось побывать и на «Аиде» Верди, постановке 2016 года, встреча рецензента с которой до настоящего времени как-то всё не складывалась. Весьма органичным переходом от Верди к Пуччини 20 апреля стала новая постановка «Тоски», премьера которой состоялась в прошлом году – в конце прошлого сезона. За дирижерским пультом всех вышеназванных – за исключением «Красной Шапочки» – проектов находился маэстро Дмитрий Юровский.
Без слонов, но с лесной флорой и фауной
Если говорить о лесной фауне, то единственным ее представителем в либретто оперы Кюи «Красная Шапочка», созданном Мариной Поль (педагогом музыкально-эстетических дисциплин, основательницей Ялтинской музыкальной школы), является Волк. Тот самый, что сначала коварно съел Бабушку, а потом и доверчивую Красную Шапочку. И если в одноименной французской сказке Шарля Перро, легшей в основу либретто, для Волка всё кончается плохо, то в опере охотники, распоровшие волчье брюхо, чтобы оттуда целыми и невредимыми извлечь Красную Шапочку и Бабушку, решают простить серого разбойника в ответ на заступничество потерпевшей Бабушки и раскаяние самогó Волка. Ему зашивают живот, и с него берется слово впредь не обижать ни стариков, ни детей. Счастливый Волк, который просит у Бабушки и получает от нее на обед немного хлеба и конфет, оказывается, был вовсе не злой, а голодный: он не ел три дня. Так что отныне он будет только добрым!
Нравственно-педагогическое воздействие подобного финала музыкальной сказки на детскую аудиторию очевидно, но это и потрясающе зрелищный спектакль! Его «картинка» сродни весьма добротной рисованной анимации: в ней волшебно всё! Недаром ведь билеты на этот 50-минутный спектакль всегда разлетаются, как горячие пирожки, а в зале царит полный аншлаг… Свидетелем этого довелось стать и рецензенту на 25-м представлении с момента премьеры, состоявшейся 14 апреля 2019 года. Важно отметить, что галерею героев оперы Кюи режиссер Вячеслав Стародубцев несколько укрупняет, добавляя к Красной Шапочке, ее Матери, Бабушке, Волку и повествующему, словно от автора, лесному хору Дровосеков и Охотников тройку новых персонажей – Дятла, лягушку Квакшу и Журавля.
Эта тройка, с которой по дороге к Бабушке Красная Шапочка также встречается в лесу, и связанная с новыми героями музыка взяты из одноактной оперы советского композитора Ростислава Бойко на либретто Якова Акима при участии самогó композитора (в 1960 году она была записана на фирме «Мелодия»). Режиссер в данном случае предстает автором и художественной идеи, и музыкальной компиляции. Свою же оригинальную оперу Кюи сочинил еще до революции в 1911 году, но ее дошедшее до нас московское издание 1912 года (с посвящением цесаревичу Алексею) – клавир для пения, а для НОВАТа требовалось переложение для оркестра, инструментовка. Ее автором выступил Александр Абраменко, а музыкальным руководителем и дирижером проекта – Евгений Волынский.
Изумительно живописную сценографию спектакля создал Тимур Гуляев, в роскошно богатые костюмы его одела Елена Олейник, а живой пластикой сценического движения его снабдил Сергей Захарин. Потрясающие видеосветовые решения стали органичной частью спектакля благодаря сотворчеству художника по свету Ирины Вторниковой и художника видеоконтента Вадима Дуленко. Прекрасной профессиональной командой певцов-актеров и музыкантов оркестра, расположившегося на хорах сцены, руководила Мария Моисеенко. Для нее этот спектакль стал дирижерским дебютом – дебютом, без сомнения, успешным, так что окунуться в атмосферу прелестного романтического мелоса вместе с детьми и их родителями, впервые открыв неведомый доселе мир раритета Кюи, выпало и рецензенту…
С сюрреализмом слонов на сцене и космосом драмы в музыке
Постановка «Аиды» также осуществлена режиссером Вячеславом Стародубцевым. В его команду вошли сценограф и художник по костюмам Жанна Усачева, художник по свету и видеохудожник Сергей Скорнецкий, а также разработчик пластического решения спектакля Артур Ощепков. Музыкальная составляющая, в чём ваш покорный слуга смог убедиться лично, оказалась в надежных руках музыкального руководителя и дирижера Дмитрия Юровского (хормейстер – Вячеслав Подъельский). Спектакль, увиденный на этот раз в Новосибирске, чуть-чуть не дотянув до трех десятков показов, стал 29-м по счету, и его «игровая форма» сегодня находится в превосходном состоянии, словно его поставили вчера, хотя с момента премьеры прошло почти шесть лет!
Когда-то давно фотографии и премьерные видеоролики этой постановки вызвали у рецензента ряд вопросов, и тогда это, несомненно, усугубилось еще и тем, что режиссер четко обозначил концепцию своей продукции как fashion opera. Однако все вопросы тут же снялись, стоило увидеть эту постановку в театре вживую и понять, что в основном на фоне гипертрофированной космичности сценографии и отчасти на фоне эксклюзивной эстетики дизайнерских костюмов haute couture, принятой постановщиками в качестве догмы настоящей продукции, необъятный космос драмы в гениальной музыке Верди на сей раз смог достигнуть поистине вселенских масштабов. Поразительно, но факт!
Чувственный мелодизм музыки Верди настолько самодостаточен, настолько глубоко и мощно проникает в сознание публики, буквально визуализируя все перипетии драмы, что три длинноногих слона в эстетике сюрреализма Сальвадора Дали, тельца которых, что букашки, застыли практически под колосниками сцены, ассоциируются с тем абстрактным треножником оперы о двенадцати опорах, вокруг которого и вращается ирреальное пространство театра. В нём в игру по ходу дела вовлекаются даже энергетические ветряки, но и без «подогрева» кипят живые человеческие страсти. Парадоксально, но мизансцены – едва ли не чистая классика, хотя и без помпезности: абсолютная статика показана даже сцене триумфа без полагающихся согласно классике оперного жанра «настоящих» слонов.
Застывшая на все четыре акта тройка монстров Дали создает аскетично-гламурный шик, намекая на роскошь, в отсутствие которой нерв противостояния внутри любовно-политического четырехугольника главных героев, как ни странно, обнажен удивительно рельефно – весомо, тонко, зримо. К трем любовным вершинам – Аиде, Радамесу и Амнерис – по сюжету присоединяется политическая вершина Амонасро: она и поднимает проблему извечного выбора между чувством и долгом. При весьма чуткой, мягкой, но акцентированной дирижерской подаче оркестр сокровенно говорит музыку и драму, а четыре главные вершины проживают эту драму в звучании своих академических голосов.
Экстренно приглашенный из Михайловского театра Александр Кузнецов нисколько не спасовал в партии Амонасро. Чувственной спинтовостью в партии Аиды покорила Ирина Новикова. Лирико-драматической фактуре тенора Михаила Агафонова в партии Радамеса не хватило музыкального драматизма, но опыт и профессионализм исполнителя взял верх, однозначно склонив рецензента на его сторону. И всё же подлинным – причем совершенно неожиданным! – открытием спектакля стала выписанная из Москвы Ксения Дудникова в партии Амнерис. В звучании певицы наконец-то – для рецензента впервые! – проступила и мощь, и подлинная фактура драматического меццо-сопрано: квинтэссенцией его фактуры партия Амнерис предстает как нельзя лучше! Но важно, что при всей мощи и драматизме звучания артистки в ее пении смогла проступить подлинно живая эмоциональность.
«Праздник для слонов»
Нет сомнения: свидетелями такого выплеска жизнерадостных эмоций, которые вообще может подарить публике спектакль-концерт в сопровождении симфонического оркестра на академической сцене, стены Малого зала Новосибирского театра оперы и балета вряд ли когда были до этого! До того момента, как здесь зазвучала музыка нашего современника Андрея Семёнова – композитора, работающего практически во всех музыкальных жанрах, но знакомого нам больше по опусам, как принято говорить, легкого (хотя отнюдь и не простого для воплощения) жанра. Но порой подобной легкости и задорного изящества, которые приносят позитив здорового и явно целительного смеха, так не хватает и зрителям, и академически мыслящим музыкантам – дирижерам, артистам оркестра и певцам.
Именно для этого и был задуман цикл «Гротеск и юмор», и, судя по феерическому успеху его первого вечера, расчет оказался верным. Многое в этот вечер воспринималось смешным и комичным именно в силу серьезности воплощения, ведь на сцене всё время были оркестр, дирижер и солисты оперы (последние по мере необходимости осуществляли и хоровую поддержку). На полном серьезе был выстроен и парный конферанс дирижера с композитором. А началось всё с Кантаты для сопрано, двух меццо-сопрано и оркестра под названием «Любовь бессмертна!», текст которой, распеваемый трио Дарьи Шуваловой, Екатерины Марзоевой и Светланы Токаревой, собственно, и состоял из самогó названия…
И всё же предложенная затем пьеса для симфонического оркестра «Молитва клоуна» границы жанровой эксцентричности уверенно перешагнула, явив психологически сложное и глубоко философское программное полотно, созданное четверть века назад, но впервые прозвучавшее только сейчас. Тройка вокально-оркестровых жанровых зарисовок предстала затем импровизированным «циклом» костюмированных мини-спектаклей. И первый в их череде – «Ошибка» на слова Саши Чёрного в исполнении Владимира Огнева. Второй – «Песня Черепахи» из мюзикла «Зверское шоу» в исполнении Михаила Агафонова. Третий мини-спектакль – «Вчера у Королевы» на слова Юнны Мориц из музыки к мультфильму (музыкальному альбому) «Праздник для слонов» в исполнении Галины Петкевич.
Музыкально-бодрящим и, главное, нестандартным, неожиданным финалом первого отделения стало Концертино для большого барабана с оркестром, соло в котором блестяще исполнил Святослав Карагедов. Большой барабан и большая сольная партия в Концертино! Оказалось, что эти вещи – очень даже совместные, и, зарядившись энергетикой волшебных ударов барабанных палочек, наполнившись энтузиазмом созидательности и оптимизмом, во второе отделение программы, ознаменовав переход к оперной части, мы въехали на красочной увертюре к детской опере «Необыкновенные приключения Буратино». И это стало прелюдией к шести прозвучавшим номерам из уникального цикла под названием «Двадцать семь опер Андрея Семёнова», номера которого – не что иное, как законченные мини-оперы продолжительностью от полутора до двадцати минут.
Сей необычный опус-цикл – особая философия, предельно концентрированный подход к материалу, предстающему и серьезным, и комичным одновременно, а потому идеально вписывающемуся в рамки нового театрального цикла «Гротеск и юмор». Общее звучание 27-ми опер-номеров Андрея Семёнова – порядка трех часов, а посему единым циклом, в котором важно всё, включая зафиксированный композитором порядок исполнения, они никогда еще не исполнялись. Звучали лишь единичные номера, и всё же коллекция, на этот раз отобранная для Новосибирска, выглядит наиболее представительно.
В опере «Дон Жуан», решительно выбрасывая «лишнее», Андрей Семёнов смело берет в соавторы самогó Моцарта (Дон Жуан – Артём Акимов; Лепорелло – Андрей Триллер; Донна Эльвира – Ирина Новикова; Церлина – Диана Белозор; Командор – Николай Лоскуткин). В опере «Евгений Онегин» композитор действует по той же схеме, но всё же не так кардинально. А его соавтор, извечный классик Чайковский, даже и предположить не мог, что в этот вечер Ленский вдруг «падет» от выстрела маэстро Дмитрия Юровского, с легкостью владеющего не только дирижерской палочкой, но и бутафорским пистолетом…
Однако Андрей Семёнов идет еще дальше, с легкостью создавая оперу под названием «Продолжение “Евгения Онегина”», в которой Онегин, ранее потерпев фиаско с Татьяной, неожиданно переключается – подумать только! – на Няню… Интрига? Конечно! Гротеск? Несомненно! Так что после этого остается лишь назвать весьма смелый и решительный ансамбль певцов, втянутых в поистине прелестную «авантюру» исполнения «генетически» связанных между собой опер (Онегин – Гурий Гурьев; Татьяна – София Бачаева; Ленский – Владимир Кучин; Ларина – Ольга Колобова; Няня – Светлана Токарева).
Опера «Гоголь» – мистический мини-скетч на тему печальной судьбы второго тома «Мертвых душ» (Редактор – Алексей Лаушкин; Гоголь – Андрей Денисов). В пандан к нему прозвучал еще один полностью оригинальный номер из цикла Андрея Семёнова – опера-ирония «Ревизор» (Городничий – Алексей Лаушкин; Хлестаков – Михаил Агафонов; Ляпкин-Тяпкин – Андрей Исаков; Земляника – Виктор Дитенбир; Хлопов – Андрей Денисов; Марья Антоновна – Дарья Шувалова; Почтмейстер – Евгений Козырев).
Но как ни крути, наибольший фурор произвела опера «Человек с ружьем», в основу сюжета которой легла хрестоматийная сцена встречи солдата Ивана Шадрина с Лениным в Смольном, знакомая каждому советскому трудящемуся не столько по одноименной пьесе Николая Погодина, сколько по культовому фильму, сценарий которого драматург создал на основе своей пьесы. Эта опера – сплошное «сочетание несочетаемого»: упоительно-комичной лирики и революционной героики, официального канона в изображении вождя мирового пролетариата и, в известной степени, пародийного элемента. История заключена в задушевно-простую, человеческую, а не идеологическую оболочку, и ее потрясающе харизматичными героями, завершая лихой вояж по избранным страницам мини-опер, стали Евгений Козырев (Ленин), Андрей Триллер (Шадрин) и Руслан Балягов (Матрос).
А завершилось всё самостоятельным и также на сто процентов оригинальным опусом Андрея Семёнова – блиц-опереттой «Ромео и Джульетта». И хотя все персонажи пришли в нее из трагедии Шекспира, классическую фабулу и имена узнаваемых героев либреттист Сергей Плотов использует, чтобы создать собственный сюжет, как выясняется, более чем оригинальный. Не считая хора, в оперетте – шесть персонажей, певцов-солистов (Ромео – Владимир Кучин; Джульетта – Юлия Юмаева; Тибальд – Максим Головачёв; Меркуцио – Евгений Козырев; Лоренцо – Юрий Комов; Няня – Ольга Обухова). Однако пересказ всей фантасмагории абсурда, в который в итоге превращается этот сюжет, – занятие заведомо неблагодарное. Делать это и не будем, ибо внятно объяснить, почему для жителей Вероны «так упоительны в Карлсруэ вечера», с налету не выйдет – это надо хотя бы раз услышать!
Вообще без слонов и какой-либо фауны…
То был 10-й со дня премьеры показ «римской оперы» Пуччини. «Тоска» – двухчасовой трехактный концентрат человеческой драмы, где кипят уже не древнеегипетские – вовсе не «античные»! – страсти. Кровавую драму внутри классического любовного треугольника «Каварадосси – Тоска – Скарпиа» с явно злодейской вершиной Иркин Габитов (режиссер), Вячеслав Окунев (сценограф и художник по костюмам) и Александр Кибиткин (художник по свету) помещают в монументально-помпезную декорацию Вечного города в каждой из его сюжетных локализаций. Классика мощно проступает во всём: в живописном декоре и архитектурном правдоподобии эпохи наполеоновских войн, в исторических костюмах и мизансценах. Вторя этому, совершенная классика царит и в оркестровом аккомпанементе, и в вокально-актерской линии, которую мастерски проводит тройка главных персонажей.
Артистически емкий и цельный типаж влюбленной примадонны, женщины, которая, по воле случая оказавшись в любовно-политическом водовороте, просто должна была стать решительной и сильной, создала Ольга Колобова. Обладая голосом яркой драматической фактуры, исполнительница предстала в партии Тоски весьма убедительной и музыкальной. На редкость интеллектуального и аттрактивного злодея Скарпиа эта постановка обрела и в лице баритона Андрея Триллера, но еще более редкой удачей спектакля стало обретение роскошного драматического тенора Михаила Пирогова в партии Каварадосси. За последние годы этот певец, богатые вокальные данные которого закономерно привели его из Улан-Удэ сначала в Красноярск, а затем и в Новосибирск, явил значительный качественный рост. Находясь в процессе неустанного поиска, исполнитель заметно прибавил и в артистизме, и в важной для вокала драматической кантилене. «Тоска» – последняя значимая оперная премьера на Большой сцене, и послевкусие от нее, несомненно, дает повод для оптимизма!
Фото Евгения Иванова («Праздник для слонов»)
Фото спектаклей – с официального сайта НОВАТа
Если вы живете и работаете в Казахстане, рекомендуем сайт сборка компьютеров алматы. Там вам индивидуально подберут надежную комплектацию компьютера и сэкономят до 20% бюджета, предоставив гарантию на полгода.
