Недавно в моём блоге обсуждали советскую экранизацию «Американской трагедии» Теодора Драйзера — литовские кинематографисты сделали из социальной драмы (о, нет, конечно же, трагедии) настоящий триллер и, надо сказать, наш вариант получился гораздо интереснее…аутентично-голливудских, причём первый снимался при жизни самого Драйзера. Отлично подобран и типаж главного героя — литовец Гедиминас Сторпирштис точно вписался в образ «привлекательного молодого американца», популяризировавшегося в 1910–1920-х годах художником Кристианом Лайендекером.
Всё в этом фильме — на пятёрку с плюсом, пока действие не переносится в респектабельные апартаменты, где царит мисс Финчли и её круг. Мгновенно всё линяет и дело не в том, что актёры — плохи. В советском кино все играли, по меньшей мере, сносно. И даже не в том, что роль «заокеанского шика эпохи Ар Деко» исполняют посредственные декорации. Просто у наших деятелей искусств — писателей, артистов, режиссёров — не получалось конструировать «мир чистогана и наживы».
В «Американской трагедии» 1981 года Финчли и её друзья выглядят, как скучно-провинциальные мажоры-1981, у которых есть «жувачка» и абонемент в полузакрытый теннисный клуб, тогда как золотая молодёжь ревущих-двадцатых — это расслабленный шик, «…каскады драгоценностей и немножко шёлку». Но пусть шёлк вышел ацетатно-занавесочным, а драгоценности не блеснули роскошью — можно сыграть и в мешках из-под картофеля. Драгоценности — это не вещь, но modus vivendi.
Какой бы советский фильм мы ни взяли, капиталисты всегда смотрятся карикатурно-плоско или же скучно. Исключение — Кнуров и Вожеватов у Эльдара Рязанова в «Жестоком романсе». Вместе с тем, аристократы и короли получались изумительно. Так, Алла Демидова в «Стакане воды» куда как изысканнее реальной герцогини Мальборо, полноватой, рыжей и курносой, как и её потомок — Уинстон Черчилль. И здесь не только внешность — актриса делает из суетливой интриганки Галантного века настоящую дама-политика.
Потрясающи декабристы в «Звезде пленительного счастья», а Игорь Костолевский в мундире Ивана Анненкова прекраснее…самого Ивана Анненкова. В экранизациях классики — то же самое. Сколь шёлково-тонка Наталья Белохвостикова в маске госпожи де Реналь! Впрочем, она же дивна в тандеме с Мальборо-Демидовой — русская Наташа ваяла из депрессивной толстухи Анны Стюарт прозрачно-печальную королеву из поэтических снов. Иннокентий Смоктуновский — едва ли не лучший принц Гамлет. А каков Николай I у Василия Ливанова! Анатолий Ромашин в «Агонии» сыграл трагическую фигуру царя-мученика, виноватого в собственных мучениях.
Этот список удачных царевичей да королевичей мог бы занять целый том энциклопедии, поэтому я перейду к причине, по которой миллионеры выходили косо, а Болконские и Волконские — феерично. Советский мир был создан дворянином Владимиром Ильичом Ульяновым и его классовыми братьями-сёстрами. Да, при поддержке пролетариата. Но кто — вожаки?
Русская революция — это бунт небогатого, образованного и честного дворянина против мирового Буржуинства и автор сего термина, Аркадий Гайдар, имел благородные корни. Октябрь-1917 — это месть Лопахину за вырубленный вишнёвый сад. Проще отдать крестьянским детям под санаторий, чем разбогатевшему хаму.
Всё то лучшее, что было в нашем СССР — заслуга аристократии, дворянства и разночинной интеллигенции, бравшей пример с лучших представителей нобилитета. И честь, и служение, и нестяжательство — оттуда. Дворцы культуры с балюстрадами — и те напоминали об оставленных имениях. Красная цивилизация оказалась яро-антибуржуазной, как мог быть антибуржуазен потомственный дворянин. Итог! Любое — даже критическое, не говоря уже о нейтральном, обращение к Вандебильдихам, вроде мисс Финчли, смахивало на дурную самодеятельность. Буржуи — не антипод, но другой вид гоминидов. Отсюда — тотальное непонимание их психологии. Вот стать Наташей Ростовой или Анной Карениной — запросто, и никакие рысаки, бальные залы и поместья не преграда. Их отсутствие — тоже.
Галина Иванкина
Источник: газета «Завтра»
