18 октября на гамбургской сцене был возобновлён показ композиции из четырёх хореографических постановок Джона Ноймайера под названием «Балеты для фортепиано и голоса». Это полуабстрактные балеты продолжительностью от 15 до 45 минут. Простые костюмы, минимум декораций — скамья, балетные станки, стул, луна на стене. Партии фортепиано исполняли разные пианисты: Михал Бялк (Бах и Шопен), Оливер Керн (Гершвин), Гари Мэтьюмен (Малер).
«Вацлав»
Как рассказывает Джон Ноймайер, поставив «Весну священную», Вацлав Нижинский начал набрасывать балет на музыку Баха, но по ряду причин ему не удалось осуществить свой замысел. Этот балет за Нижинского и поставил Ноймайер, причём, Вацлав тоже присутствует на сцене — Александр Труш вскользь принимает позы из «Послеполуденного отдыха Фавна». Рядом с Вацлавом появляются сперва три, потом четыре пары. В этом хорошо темперированном, будто бы математически выверенном балете на музыку Баха как раз необходимы безукоризненная точность и полная синхронность, которыми артисты труппы Ноймайера никогда не могут похвастаться.
«Бродвейская Павлова — воображаемый портрет Мэрилин Миллер»
Этот балет представляет собой фрагмент из ревю Джона Ноймайера «Давайте потанцуем?» Семь девушек в туниках нежных цветов по очереди танцуют под музыку Гершвина, в конце звучит песня «The Man I Love» в исполнении Эллы Фицджеральд. В портрете бродвейской звезды Мэрилин Миллер просматриваются романтичность, шаловливость, робость и неуверенность в себе, лёгкая грусть. В конце балерины улетают со сцены друг за другом, как прозрачные бабочки.
«Ноктюрны»
Через этот балет на музыку Шопена лейтмотивом проходит тема сокрытия чувств — сильные эмоции скрываются за сдержанной формой и проявляются, к примеру, сквозь разбитую чашку или разорванную книгу. В ноктюрне соч. 32 №2 ля-бемоль мажор, который Михаил Фокин использовал в своём балете «Шопениана», вместо сильфид танцуют трое мужчин. Один из персонажей, по-видимому, — Густав Малер.
Ноймайер так описывает настроение балета: «Десять персонажей и исходная ситуация балета "Ноктюрны" для меня связаны с Чеховым. Это также коррелирует с моим определением ночи: в пьесах Чехова всегда чётко выражена точка пересечения между прошлым, настоящим и будущим. Для моей хореографии это означает, что персонажи, вступающие друг с другом в разные отношения, не находятся только лишь в настоящем. Они глубоко погружены в себя и в слои своей временной схемы. Можно сказать, что всё происходит на протяжении одной ночи — но всё не так однозначно».
«В полночь»
Перед нами балет на музыку Малера, которыми так знаменит Джон Ноймайер: «Музыка Густава Малера ведёт нас в сферы, скрытые в нас глубоко внутри. Иногда он соблазняет нас нравящимися тривиальностями (вальсы, сельские мотивы, марши), но он использует их как мосты, чтобы выйти в метафизическую плоскость. Это то, что восхищает меня в Малере».
В этой метафизической плоскости балетмейстер и движется. Балет поставлен по Пяти песням на стихи Фридриха Рюккерта: ночные страхи и призраки, люди как тени самих себя. Сильвия Аццони в прозрачном зелёном платье символизирует запах липы из песни «Вдыхая нежный аромат», окутывая собой баритона Беньямина Аппля. Балет заканчивается на светлой ноте: Эдвин Ревазов в любви склоняет голову на колени Анне Лаудере.
Foto: Kiran West
