Один из самых незаметных в прошлом зальцбургских фестивалей, «Неделя Моцарта», возглавляемая сегодня Роландо Вильясоном, в последние годы буквально расцвёл и заколосился, а продаваемость билетов серьёзно повысилась. Конечно, исполнение таких шедевров, как «Мессия» Генделя-Моцарта в мизансценно-безмятежной постановке Роберта Уилсона и моцартовской «Свадьбы Фигаро» (оба представления были высоко оценены самыми одиозными германоязычными критиками и изданиями) не могло не повлиять на грандиозный успех завершившегося фестиваля, но традиционное участие Венских филармоников не могло не вызвать традиционный интерес своей довольно консервативной программой.
Уникальный коллектив, «способный на всё», представил на фестивале две программы с дирижёром-пианистом Дэниелем Баренбоймом и дирижёром-пианистом Лахавом Шани, который должен в этом году возглавить Израильский филармонический оркестр. В данном обзоре речь пойдёт о втором концерте, в котором были представлены моцартовский Концерт для флейты и арфы (KV 299), 27-й фортепианный концерт (KV 595) и вторая редакция 40-й симфонии (KV 550).
Концерт для флейты и арфы был исполнен с плотным звуком, насыщенным виртуозной элегантностью. Вальтер Ауэр (флейта) и Аннлин Ленэр (арфа) создали образ переливающегося диалога не инструментов, но душ, погружая слушателей в семейную красоту предыстории создания этого элегантного парижского шедевра.
Последний фортепианный концерт Моцарта до сих пор является камнем преткновения в версии о гибели величайшего музыканта всех времён и народов, вызывая много споров о том, было ли это произведение вдохновлено последней («самой яркой и роковой») страстью Моцарта к Магде Хофдемель, с мужем которой композитора связывали не только приятельские, но и финансовые отношения, была ли фрау Хофдемель вообще ученицей Моцарта, ведь у Хофдемелей «не было фортепиано», был ли ребёнок фрау Хофдемель последним сыном Моцарта, умершим при странных обстоятельствах всего через год после рождения, и так далее.
В самой трёхчастной ткани 27-го концерта мы легко услышим всё, что захотим: и поступь «неожиданно вернувшегося мужа», и «лёгкость прикосновения к кружевам», и прочую возбуждающую воображение литературную чепуху. В исполнении Лахава Шани и Венских филармоников эта музыка переливалась строгим изяществом гармоничного переплетения фортепианной партии с насыщенной оркестровкой, словно приглашая насладиться медитативным размышлением над бескрайностью жизнью если не самого автора, то его наследия.
С ещё большей строгостью прозвучала «предсмертная» кларнетная версия 40-й симфонии. Одно из самый популярных произведений зальцбургского гения получилось настолько, образно говоря, инструментально отстранённым, что создавалось впечатление потустороннего звучания, будто эта редакция была создана уже после смерти. В ней предопределяется дальнейшее развитие симфонического жанра, и не случайно исполнение именно этой симфонии 8 апреля 1805 г. стало концертным дебютом 13-летнего последнего сына Моцарта – Франца Ксавьера. Выдающийся немецкий музыковед и критик Дитмар Холланд как-то заметил, что Моцарт не был настолько субъективен в своём творчестве, чтобы мы смогли по его произведениям восстановить в подробностях движения его пульсирующего темперамента, но его произведения дают нам возможность ощущать самые важные движения его души, навсегда оставшейся в его музыке.
Фото: Monika Rittershaus
