С 10 марта по 6 апреля в Гамбурге проходит фестиваль «Итальянские недели», и 15 марта спектакль «Риголетто» стал одним из элементов его программы. Эту оперу Верди поставил в гамбургском театре Андреас Хомоки в 1994 году.
Режиссёр обошёлся минимальными средствами. Персонажи двигаются в белом угловато-геометрическом пространстве, «процарапанном» чёрными штрихами — может быть, это отсылка к чёрно-белым рисункам «ужасов» Виктора Гюго. В спектакле действуют, скорее, маски — образы в высокой мере лишены индивидуальности и объединены в группы, прежде всего, по цвету. Цвет Герцога и его придворных — жёлтый, Монтероне и его дочери — красный. У Риголлето два цвета: на «работе» он в чёрно-белом костюме Пьеро, дома прикрывает его синим халатом. Спрафучиле как alter ego Риголетто носит почти такой же костюм, только цвета переставлены: где у придворного шута белое, там у убийцы чёрное.
С потолка спускается на верёвке красный шар, похоже, оказывающий воздействие на подсознание: ночью после спектакля он мне снился, и я всё думала, не просыпаясь, что он означает. Скорее всего, ничего особенного: на сцене так мало точек опоры, что уставшему Герцогу пришлось спать просто на полу.
Оркестр под управлением Карло Риццари звучал отрывочно и как-будто издалека; было странное ощущение, что исполнители находятся в пустоте не только сценической, но и оркестровой.
Тенор Артуро Чакон-Круса, выступившего в партии Герцога, баритональной окраски; он освободил своего персонажа от лирических оттенков и сделал обычным мужчиной, готовым немножко пострадать ради собственного развлечения, но в целом не вызывающим большого количества мыслей.
Маркус Брук пластически и вокально был одновременно и интересным, и одномерным Риголетто, акцентируя, прежде всего, злобность и некоторую безумность своего персонажа. Он молил придворных отпустить дочь на коленях, но с нескрываемой ненавистью.
Джильду приводят к Герцогу уже в мешке. Далее повторяется сцена, в самом начале разыгранная с дочерью Монтероне: Джильда и Герцог скрываются в короне.
Роль Джильды исполнила Кристина Мхитарян, и в её интерпретации особенно остро ощущалось, какого «качественного» полного сил человека угробили Герцог и Риголетто. В финале она сделала что-то особенное и невероятно прекрасное — это был её последний вздох, будто действительно отлетело «лёгкое дыхание».
В спектакле особенно подчёркивается, что все эти красивые утончённые женщины в пышных юбках — Джильда, Мадалена, дочь Монтероне — находятся в мужской власти. Параллель между ними составляет движение, которым мужчины хватают их за руку и «бросают» по сцене; они все вынуждены о чём-то молить у их ног. Нарядная Мадалена (Надежда Карязина) с ещё более нарядным тёмным меццо характерным жестом всё потирала кисть, слишком сильно сдавленную братом (Тигран Мартиросян).
В конце основная эмоция Риголетто — злоба, что Джильда уходит из-под его власти. А Джильда, хотя такое слово и не вполне подходит для описания тонких женственных жестов Мхитарян, умирая, хотела, чтобы отец от неё, наконец, отцепился.
Foto: © Arno Declair
