Возможно, уже в ближайшем будущем мы не сможем представить музыкальную карту Европы без фестиваля в Леричи — итальянском городке на живописном Лигурийском побережье. Это место будто специально создано для музыкально-поэтического фестиваля. Ведь именно здесь черпал своё вдохновение знаменитый английский поэт-романтик лорд Байрон, произведения которого в свою очередь стали литературным источником для целого ряда музыкальных шедевров, вошедших в золотой фонд музыкального искусства.
В этом году фестиваль «Звуки залива» (Suoni dal Golfo) проходил всего лишь во второй раз, но количество концертных программ — около 40 за две недели — и, самое главное, уровень приглашенных исполнителей говорит о том, что его организаторы поставили себе амбициозные цели и всерьёз взялись за дело.
Среди ярких и разнообразных страниц фестиваля — долгожданная итальянская премьера Второй симфонии грузинского классика Давида Торадзе и вдохновенное прочтение его сыном — выдающимся пианистом Александром Торадзе — Второго концерта Шостаковича; концертное исполнение недавно обнаруженного раритета — оперы Ференца Листа «Сарданапал»; составленный из оперных хитов под аккомпанемент джаз-банда концерт харизматичного тенора Винченцо Костанцо; фееричное исполнение «Времён года» Вивальди и Пьяццоллы играющего на скрипке Страдивари, номинанта на Грэмми, Филиппа Квинта и струнного ансамбля резидентного «Orchestra Excellence».
Главным же событием фестиваля стали мировые премьеры неоконченной «Сюиты для альта» Арама Хачатуряна и Концерта для альта с оркестром Толибхона Шахиди. Музыка Шахиди — сына основоположника классической музыки Таджикистана Зиядулло Шахиди и ученика Арама Хачатуряна — звучит в лучших концертных залах уже более сорока лет и по праву завоевала международное признание. Её отличает яркий национальный колорит, редкая в наше время гостья — мелодическая и гармоническая красота, изысканная оркестровка. Своим творчеством композитор, опираясь на восточную народную музыку и лучшие традиции советской композиторской школы, убеждает в том, что классическая музыка не просто жива, но развивается, что нить поколений не прервана.
Новое сочинение для альта с оркестром можно смело поставить в один ряд с лучшими произведениями этого жанра. Пожалуй, со времени премьеры знаменитого альтового концерта Альфреда Шнитке, которая состоялась более тридцати лет назад, мы не слышали сочинений подобного масштаба. Длящийся около получаса концерт глубок по музыке и сложен технически, он требует от солиста максимальной самоотдачи и концентрации, безупречного владения инструментом. И все эти качества в полной мере продемонстрировал Максим Новиков. Без какой-либо аффектации и игры на публику, он сумел добиться полного контакта с ней, мощно и на одном дыхании раскрыть весь трагизм и отчаяние этой музыки.
После концерта русский музыкант и продюсер, художественный руководитель фестиваля «Suoni dal Golfo» Максим Новиков ответил на вопросы Belcanto.ru.
Максим Новиков: «Это будет грандиозный фестиваль»
— Как музыкант из России стал сооснователем и художественным руководителем фестиваля в Италии?
— Ответ кроется в двадцати последних годах моей жизни. Когда мне исполнилось двадцать четыре года, я уехал из России и с тех пор по многим причинам очень редко бываю на родине. На данный момент могу точно сказать, что не стал бы делать фестиваль в России...
Почему Италия? Всегда хочется найти место, которое еще не открыто миром, тогда у тебя больше шансов на успех. И Леричи — именно такое, ещё не открытое миром, место. Этот город прекрасен и удивителен, и он, в отличие от Портофино и других небольших городов Лигурийского побережья, закрытых скалами, не маленький. Здесь достаточно площадок для проведения большого количества разных музыкальных мероприятий. И даже сегодня нами открыты не все: со следующего года подключаем еще несколько, в том числе расположенную на горе и со сногсшибательным видом на море большую оперную площадку под открытым небом.
Когда я приехал в первый раз в Леричи по приглашению Джанлуки Марчано (итальянский дирижёр, сооснователь фестиваля в Леричи — прим.ред.), у нас уже были с ним партнерские отношения: на тот момент мы собрали первый состав «Orchestra Excellence» на фестивале «Аль Бустан» в Бейруте.
Идея и концепция фестиваля родились у меня мгновенно. Буквально на следующий день мы встретились с чиновником из мэрии, который непосредственно занимается туризмом, через два дня — с самим мэром. Мэр Леричи — человек прагматичный — внимательно выслушал нас и не сказал ни «да», ни «нет», только лишь «хорошая идея». Но через несколько месяцев мы получили подтверждение того, что мэрия даёт своё «добро».
И это было очень важно, поскольку без одобрения мэрии ты вообще не можешь ничего сделать. Например, на последнем концерте фестиваля, который пройдет на пляже в Сан-Теренцо при большом скоплении людей, будут перекрываться все дороги в городе, задействована полиция. И мэрия не просто дала нам «зелёный свет», но и ещё помогла материально. Причем, в этом году, после того, как на открытие первого фестиваля приехала министр обороны, премьер-министр страны и министерство культуры дали своё попечительство, убедившись в перспективности фестиваля, выделила средств в два раза больше. К слову, в этом году уже председатель Европарламента прислал бумагу о том, что фестиваль взят под патронаж этой организации.
— А что это даёт в практическом плане?
— Очень важно для репутации, кто с тобой работает, кто знает, что ты делаешь, и кто за тебя поручается…
— Какие творческие задачи решаете лично вы с помощью фестиваля?
— Одна из главных — продвижение современной музыки, которую для меня пишут, которую я выбираю (а исполняю я далеко не всё, что для меня сочиняют). Я очень хочу, чтобы слушатель не боялся современной музыки, но доверял выбор новых произведений известным ему музыкантам, которые будут играть только то, что ему понравится.
— А вы уверены в том, что отобранная вами музыка, найдёт отклик у публики?
— Абсолютно. Я всегда уверен в этом. В процессе подготовки в какой-то момент я «раздваиваюсь» и снова становлюсь обычным долгопрудненским мальчиком, который ходит в музыкальную школу, или даже своими соседями, пытаясь понять, что в том или ином сочинении им может понравиться. Но уже во время исполнения я никогда не «работаю» на публику — не кривляюсь, не делаю лишних вздохов, как многие музыканты в расчете на то, что их эмоциональность отметят, а играю для себя.
— То есть в исполнении новой музыки вы видите ваше основное предназначение как музыканта?
— Да, я обожаю работать с живыми композиторами, это моё. Ведь что такое премьера? Это когда сидящим в зале ты как бы говоришь: «Ребята, а вы знаете, что вы особенные? Никто в мире этого слышал». Это действует невероятно, и если всё получается, успех всегда больше!
— У фестиваля два художественных руководителя, как между вами распределяются обязанности? Не возникают ситуации двух медведей в одной берлоге?
— Этот фестиваль выматывающий: за две недели у нас около 40 концертов. И поскольку мы оба иррациональны и темпераментны, возникают ситуации, когда эмоции зашкаливают. И тут кому-то нужно вовремя остановиться и дослушать до конца другого, иначе произойдёт взрыв.
Кто что делает? Скажем просто: Джанлука дирижирует, я играю. Я больше работаю изнутри с оркестром, он больше работает с приглашенными солистами, ведёт переговоры. К следующему фестивалю я хочу в совершенстве овладеть итальянским языком, чтобы частично разгрузить его в этом плане. Если я в своё время освоил китайский язык, то с нашим — «музыкантским» — языком проблем не будет.
Вообще, надо всё время учиться и всему, что может понадобиться. Мне нужна была фотография, я сам овладел этим искусством, нужны были диски — сам научился их записывать и выпускать. Я хочу меньше зависеть от людей, которых не смогу вовремя найти. Даже не говорю про деньги. Настоящих профессионалов всегда очень мало, и они редко бывают свободны.
Далее. Приходится работать с «випами», а это особый вид деятельности. Для того, чтобы их понимать, создавать им комфортные условия, ты должен либо специально учиться этому, либо быть одним из них. Мой — второй случай, благодаря моему папе, я знаю, как это всё должно выглядеть.
— Тогда расскажите о своих родителях.
— Оба моих родителя закончили физико-математический факультет: папа — математик, мама — физик. В какой-то момент мама подтолкнула папу заочно окончить финансово-экономический институт, и он совсем молодым начал работать в Гострудсберкассах. Благодаря своему таланту и креативности, он очень много сделал для развития банковской сферы. Ещё в советские времена про него писала газета «Правда», и ордена у него есть от страны. Потом, уже в современной России, он был членом совета директоров Сбербанка.
Так что я «в теме»: в те годы, когда у всех всё было плохо, я видел, как бывает хорошо. Многих нынешних миллиардеров я знал, когда они еще только учились на миллиардеров. Я конечно же пользуюсь тем, что у меня есть определенные блага благодаря моему отцу. Например, я бы в жизни не смог купить себе этот инструмент (Максим Новиков играет на альте итальянского мастера Энрико Черутти — прим. ред.). Многие молодые музыканты на многое идут, чтобы получить хорошие инструменты. Некоторым помогают, и по заслугам, но очень редко молодой музыкант может купить себе хороший кремоновский итальянский инструмент. А ведь есть такая штука: ты можешь очень хорошо играть, но если твой инструмент, например, не может «пробить» оркестр, ты не интересен… То есть ты интересен, но тебя не купят.
Не знаю… Должно быть правильное отношение к людям с деньгами. Многие относятся к ним негативно, а с какой стати? Этот человек работал над тем, чтобы стать богатым. Это определенное состояние человека, это его задача в жизни. Наоборот, нужно к этому относиться с уважением: человек трудится, а не ждёт, когда ему кто-то что-то даст или он у кого-то отнимет.
— В России редко бывает так, как вы рассказываете. Может быть в Европе и зарабатывают свои состояния, а у нас обычно наворовывают…
— На самом деле, везде одинаково. В Европе воруют может быть ещё больше и коррупция страшная, просто они очень хорошо контролируют свои средства массовой информации, и это не вылезает.
И тем не менее я уважаю тех, кто заработал большие деньги и участвует в жизни Музыки. Вот были Медичи, они были страшными мафиози, но благодаря им сколько художников смогли не просто получить работу, а создать шедевры.
— Чем отличается нынешний, второй по счету, фестиваль от первого?
— В этом году мы поставили себе какую-то невероятную цель, и у нас в разы увеличилось количество концертов. В этом году много камерной музыки.
По концепции мы приблизились к моей изначальной идее, и поэзии на фестивале стало больше. Поэзия и музыка на фестивале должны быть вместе. Это совсем необязательно означает, что должны читать стихи.
Небольшие примеры. В прошлом году я солировал в симфонии «Гарольд в Италии». Композиторы очень много использовали творчество Байрона, который гостил в Леричи у Шелли. Байрон написал поэму «Паломничество Чайльд-Гарольда» под впечатлением своего пребывания в этих местах. Никколо Паганини, который сам родом из Лигурии, из Генуи, заказал «Гарольда в Италии» Берлиозу. Таким образом, идейно это сочинение от людей, которые жили здесь, и это очень важно. Было очень здорово сыграть «Гарольда» в Леричи, потому что именно здесь эта музыка звучит по-особенному.
Недавно, совершенно случайно, я наткнулся в интернете на запись нового произведения израильского композитора Анны Сегал и мне очень понравилась музыка. Я позвонил ей и предложил написать музыку на тексты поэтов, живших в Леричи. Анна загорелась этой идеей, и из огромного количества найденного ею же материала отобрала лучшее и то, что можно удачно соединить по смыслу. Мы много перезванивались, обсуждали, меняли состав, в общем, заводили друг друга. В итоге получился очень интересный литературно-музыкальный перфоманс «Мелодии поэтов» для актёра, сопрано, альта, контрабаса и фортепиано.
— Одним из центральных событий фестиваля стала мировая премьера альтового концерта Толибхона Шахиди с вашим участием в качестве солиста. Как возникла идея его создания, какие этапы предшествовали премьере?
— В 2016 году я подошёл к Толибхону Шахиди в Московской консерватории и «внаглую» попросил написать что-то для меня. Поначалу он настороженно отреагировал, сказал, что не пишет «в стол» и должен быть уверен в том, что это будет исполнено. Потом я прислал ему несколько электронных писем со своими разными записями, ему понравилось и через какое-то время он начал писать концерт. Весь концерт был написан в Лондоне, где композитор часто живёт, в 2017 году.
Так получилось, что запись концерта состоялась раньше, чем премьера. И это мне очень сильно помогло. Новое произведение — как ребенок, ты должен его вырастить, привыкнуть к нему с самых пелёнок. Я не верю тем музыкантам, которые за неделю делают новое произведение, я даже не пойду на такой концерт.
Записывались с мосфильмовским оркестром, дирижировал Сергей Скрипка. Времени на репетиции было очень мало, писались практически сходу. Половина каденции была рождена во время записи! В момент монтажа я её доделывал.
В Леричи Толибхон приехал заранее, он был почти на всех репетициях и принимал в них активное участие. Было очень удобно: всем оркестрантам мы вместе с нотами заранее выслали запись, поэтому все знали, как это звучит.
На записи концерт звучит 26 минут. Он очень сложный технически, духовно. Для меня это очень важная премьера, к которой я готовился всё лето. Я понимал, что что-то должно произойти после этого концерта. У человека любой профессии, не важно — музыканта или нет, которому я ставил запись, менялось выражение лица, я видел, что эта музыка по-настоящему трогает.
— Музыка концерта исповедальна, можно даже сказать, автобиографична. Как вам удалось «вжиться в роль» Толибхона Шахиди?
— Супруга Толибхона мне сказала: «У меня такое ощущение, что ты таджик». Они были очень довольны, говорили, что я как-будто из их семьи, что я почувствовал эту музыку именно так, как должно. Это, конечно, очень приятно, но во время исполнения я об этом не думал. Концерт прошел, и у меня сейчас происходит осмысление этого материала уже в новом варианте, я постоянно пою про себя какие-то куски из этого концерта, то есть он уже начал во мне жить. Сейчас самое время его везде играть.
— Есть такая возможность?
— Сейчас идут переговоры, уже есть несколько договоренностей об исполнении концерта в Европе. Этот концерт обязательно должен исполняться. Музыки для альта в последние десятилетия пишется много, но я считаю, что это первое сочинение, которое можно поставить в один ряд с альтовым концертом Шнитке. Наступила новая эпоха: у альтистов появился еще один масштабный концерт.
В том же концерте также состоялась значимая для меня премьера «Концертной сюиты» Хачатуряна, этой премьерой я открыл для всей нашей альтовой братии возможность играть с оркестром произведение классика. Это неоконченная двухчастная сюита для альта с фортепиано, которую Хачатурян написал в 26 лет, когда учился в консерватории, оркестровал её по моему заказу Борис Ошивалов. У меня вообще есть идея провезти программу «Хачатурян и ученики» по всем филармониям России. Кроме сочинений Хачатуряна и Шахиди, в неё мог бы войти очень хороший 20-минутный концерт Андрея Эшпая, который я исполнял, будучи учащимся Мерзляковского училища, вторым в Советском Союзе, после сыгравшего премьеру Башмета.
— Каким вы видите фестиваль в Леричи в своих самых смелых мечтах через 10-20 лет?
— Мы быстро идём. Думаю, что уже через пять лет наши мечты исполнятся, и это будет грандиозный фестиваль. Я хочу, чтобы наш главный концерт проходил на воде. На огромном понтоне будет установлена ракушка, и оркестр будет играть с воды. И на всём побережье люди смогут слушать музыку, потому что вода — это прекрасный проводник звука. Все три замка, которые здесь видны, будут подсвечены, а завершится концерт салютом!
Фото: D Major Tv, Евгений Евтюхов
