В Большом театре с помпой прошёл спектакль по мотивам жизни и творчества Великого танцовщика Рудольфа Нуриева. Я называю его Нуриев, как это было принято при его жизни. Но спектакль Большого называется «Нуреев». Речь идёт об одном и том же, просто блистательном человеке.
Вот что я думаю, вспоминая о Рудольфе Нуриеве.
В те годы, а это 1975—1977-й, имела место полноценная балетная война между двумя бежавшими из СССР звёздами — Нуриевым и Барышниковым.
С засадами, неожиданными нападениями, столкновениями поклонников. В войне участвовали агенты звёзд, их адвокаты, организации, отвечающие за гастроли. И газеты, газеты, газеты.
Ведь то был ещё старый мир, где из средств СМИ всё равно преобладали газеты, ну и телевидение, но всё равно газеты…
В конце концов, континенты были поделены между двумя звёздами.
Территория США и её консервативные зрители досталась низкорослому, упрямому и технически безупречному Барышникову.
А Европа, капризная и ветреная, родина искусств, досталась шампанскому гению, взбалмошному — скулы, дерзкая ухмылка, наглая величественность — Рудольфу Нуриеву.
Территориально я тогда принадлежал к территории Барышникова. Жил в Нью Йорке на Бродвее, в двух шагах от его биографа Генки Шмакова, потому так случилось, что я даже притащил, по совету Генки, мой первый роман «Это я, Эдичка» в рукописи к Барышникову, и тот стал читать мой роман, брал его на репетиции, читал в перерывах.
К тому же я мог встречаться и встречался с Барышниковым у его агентши Реми Сандерс, на Мэдисон-авеню, он туда заходил.
И мой роман ему нравился. Но душа моя склонялась к блистательному и элегантному Нуриеву.
Тогда как раз прошёл по экранам шикарный фильм режиссёра Кена Рассела «Валентино», где Нуриев сыграл своего тёзку, актёра 20-х годов Рудольфо Валентино.
Это был-таки незабываемый фильм.
Сегодня он показался бы таким же шикарным, не сомневаюсь.
Знаменитое танго двух мужчин в этом фильме, дико эротичное, всё так же поразительно, не потускнело от времени, я недавно пересматривал «Валентино» в интернете.
Могу сказать, что фильм Рассела отличается от спектакля, поставленного только что в Большом, как высокое искусство отличается от сцены в бане.
Возвращусь к войне звёзд балета.
Миша Барышников, скорее коротконогий в сравнении с Нуриевым, трудяга с мокрой чёлкой, выглядел рядом с Рудольфом всё-таки крестьянином. Того гламура и того ошеломляющего эффекта присутствия, которым обладал татаро-монгол, Миша не излучал.
Вот они боролись тогда, и каждый выборол свой, подходящий ему континент, Париж бился в счастливой истерике от Нуриева, а США солидно владели мощным профессионалом.
(Кстати, Барышников защищал доставшуюся ему Америку и от прибывшего позднее молодого танцора Годунова, защищал рьяно и безжалостно, и в результате явился, я так думаю, причиной неудачной карьеры Годунова в США, вытеснил Александра в кино, где тот и погиб вскоре).
Было и ещё одно различие между Барышниковым и Нуриевым, не видимое с первого взгляда.
Рудольф, пусть и сбежавший на Запад, не позволил себе скатиться до уровня антисоветизма, выражавшегося всегда наилучшим образом в русофобии, а «Миша» всё же снялся в нескольких примитивных антисоветских фильмах.
Perverted, может быть, в личной жизни, Рудольф оказался стойким солдатом Российской империи, высокомерно державшим в повиновении своих фанатов, скорее презиравшим тщеславный Запад, в то время как русский «Миша» всё же прогнулся под них.
Рудольф узнал о своей болезни задолго до того, как умер.
В последний сезон его жизни, так случилось, его как-то встретил в непогоду на набережной Вольтера в Париже русский художник Игорь Андреев. Таясь от поклонников, скрытый капюшоном и печальный, блистательный Рудольф не хотел общаться. Но всё же привык к художнику, гулявшему с ним в одно время. Со слов Игоря я написал близкий к реальности рассказ «Игорь и Рудольф».
Нуриев скончался 6 января 1993 года, он, таким образом, звезда прошлого, 20-го века.
Почти тотчас после его смерти состоялась аукционная продажа его вещей. Газеты писали тогда, что на столике у постели Нуриева нашли русскую книгу «Это я, Эдичка!», что меня, автора, я помню, тронуло. Книгу тоже продали на аукционе, кто её купил, понятия не имею.
В 21-м веке, несколько дней тому назад состоялась премьера спектакля «Нуреев» в Большом театре.
Ловкие люди связали имя великого танцора с именем режиссёра Кирилла Серебренникова.
На сцене — состоялась баня и тщеславное прыгание и топтание на великом артисте.
В зале были все те, от кого Рудольф и бежал из СССР — России: чиновники, министры, богатеи-олигархи, как минимум Прохоров и Абрамович. Их жёны, настоящие и бывшие, дети, сёстры, братья и домочадцы.
Трагическая судьба великого танцора стала предметом потехи для богатой публики. Из трагической истории их привлёк только его гомосексуализм. «Клубничка».
Ещё в начале 90-х так случилось, что я побывал на улице Росси в Петербурге, в балетной школе (тогда она называлась школой имени Вагановой), и тогдашний директор Леонид Надиров показал мне класс, где учился балету Рудольф Нуриев.
Я постоял там в немом благоговении.
Эдуард Лимонов, regnum.ru
