На премьере «Севильского цирюльника» в Краснодаре
Произнося название оперы «Севильский цирюльник», имя ее композитора можно даже и не называть, если, конечно, речь не идет о «Севильском цирюльнике» Джованни Паизиелло, что невзначай сможет спутать все карты. Вспомним, что Паизиелло сочинил свой опус в России, а его мировая премьера состоялась в 1782 году (за десять лет до рождения Россини!) не где-нибудь, а при дворе Екатерины II в Санкт-Петербурге.
Конечно же, мы давно привыкли к тому, что создатель «Севильского цирюльника» — Джоаккино Антонио Россини. Это уже просто вросло в подкорки нашего сознания, ведь с момента премьеры главного комического шедевра маэстро из Пезаро на сцене римского театра «Арджентина» в 1816 году некогда популярнейший опус Паизиелло, сыгравший огромную роль в истории итальянской оперы, постепенно стал отходить в тень. Сегодня о нем вспоминают нечасто, а театры обращаются к нему крайне редко.
Впрочем, римская премьера «Севильского цирюльника» Россини не без помощи ревнителей Паизиелло, как известно, закончилась провалом. Зато триумф, последовавший на втором представлении и всё более набиравший силу с каждым новым показом, был настолько оглушительным и мощным, что Россини после этого в шутку стал советовать всем приходить на премьеры его опер лишь на вторые спектакли.
Премьера опуса Россини, уже прочно к тому времени вошедшего в моду как композитора, состоялась в феврале, а в начале июня того же года 75-летний маэстро Паизиелло скончался в Неаполе. При его жизни прошли премьеры еще двух альтернативных «Севильских цирюльников». До Россини в театре «Маноэль» на Мальте в 1796 свет рампы увидел итальянский опус на музыку французского композитора Николя Изуара, а в один год с Россини в конце мая (незадолго до смерти Паизиелло) – опус итальянца Франческо Морлакки (Придворный театр, Дрезден).
Эти две альтернативы не столь уж и важны, но получить такой «подарок» от Россини на склоне жизни именитому итальянскому мэтру Паизиелло было, наверное, не слишком приятно, и всё же факты – вещь неумолимая, а история, в том числе и музыкальная, сослагательных наклонений, как известно, не терпит, и говорить о том, что могло бы быть, если бы что-то произошло или, наоборот, не случилось, никакого смысла не имеет.
По иронии же судьбы так вышло, что и на нынешнюю премьеру в Краснодаре, назначенную на 17 и 18 сентября, хотя сам Россини мне, естественно, ничего не советовал, я, в силу разных взаимоисключающих обстоятельств, смог приехать именно на второй спектакль! И, оказавшись на нем, неожиданно для себя попал на потенциально первый состав!
Возможно ли такое? Возможно! Работа над новой постановкой шла параллельно с двумя составами – составом опытных певцов, давно работающих в театре, и составом молодых исполнителей. Репетиционное рвение молодой команды было настолько велико и результативно, что решение о такой необычной для театра премьерной рокировке творческих сил дирижером-постановщиком новой продукции Владиславом Карклиным было принято насколько легко и естественно, настолько и обдуманно.
Опираясь на старую оперную гвардию и вовсе не сбрасывая со счетов ее профессионализм и опыт, маэстро решил сделать ставку на молодых, ведь для них так важно почувствовать, что им доверяют. Так что все дальнейшие заметки относительно этой премьеры связаны именно со вторым спектаклем, в котором как раз и были заняты мэтры краснодарской музыкальной сцены.
Обсуждаемый «Севильский цирюльник» Россини – первая и, по всем приметам, весьма яркая премьера нового сезона, приуроченная к 200-летию мировой премьеры этой оперы в Риме. По впечатлениям от просмотра новый спектакль предстал настолько трогательно веселым и добрым, что даже захотелось пересмотреть его заново, хотя постановок этой оперы Россини на моей памяти за всю жизнь было видимо-невидимо.
Спрос же на другие комические опусы композитора, такие, как, к примеру, «Итальянка в Алжире» или «Золушка», «Путешествие в Реймс» или «Граф Ори», отечественные театрально-концертные площадки стали предъявлять не так уж и давно. Однако «Севильский цирюльник» – как твердая, свободно конвертируемая музыкальная валюта – востребован был всегда. Да и не секрет, что для большинства сáмой широкой, демократичной публики имя Россини именно с «Севильским цирюльником» и ассоциируется.
При всей избитости и хрестоматийности фабулы, основанной на одноименной комедии Бомарше, эта опера на новое либретто Чезаре Стербини (либреттистом Паизиелло был Джузеппе Петроселлини) для отечественных певцов в музыкально-стилистическом аспекте всегда была крепким орешком. Однако сами они этого, возможно, даже и не осознавали, ведь можно петь Россини по-русски (и речь здесь идет вовсе не о языке исполнения), а можно – в соответствии с требуемой стилистикой исполнения. Но в недавнем советском прошлом эта опера, как и многие другие, как раз и звучала у нас с русским текстом, и это весь изысканный музыкальный аромат музыки не только сводило на нет, но и разрушало саму ее эквиритмичность. В итоге о сколь-нибудь значимых попытках овладения стилем Россини говорить редко когда приходилось.
Да и прежняя краснодарская постановка «Цирюльника», которая к этому времени уже давно успела сойти с репертуара, также исполнялась на русском. На сей же раз эта опера зазвучала в Краснодаре на итальянском языке впервые, и ее музыкальная сторона оптимизм вызвала весьма большой! При упоительно легком и воздушном звучании оркестра под управлением вышеназванного Владислава Карклина (маэстро из Петербурга, главного приглашенного дирижера театра) в вокально-стилистическом плане солисты смогли раскусить сей крепкий орешек довольно убедительно.
Немаловажным стало и то, что молодая петербургская команда в составе режиссера Николая Панина и художника Елены Олейник, приглашенная на эту постановку, уверенно опровергла расхожий тезис о том, что в России зарубежную комическую оперу следует ставить исключительно на языке публики, дескать, смысл текста ей необходимо схватывать на лету. Но всё происходящее на сцене было предельно ясно: публика, имея возможность следить во время спектакля за русскими супратитрами и, кажется, лишь в полглаза вглядываясь в них, весьма живо реагировала на все повороты незатейливой коллизии, так что языковой барьер здесь вовсе ни при чем. Зато вывод на этот раз однозначен: баланс музыкальной и постановочной компонент «отцами»-создателями спектакля был найден очень точно!
Часто «Цирюльника» ставят, как сплошную карусель гэгов, и кому-то это и впрямь по душе. Но когда игровое чрезмерно превалирует над музыкальным, вместе с водой, то есть игрой, незаметно выплескивается и ребенок, то есть музыка. То, что Николай Панин – режиссер думающий, внимающий партитуре как высшему закону, формирующему его собственное театральное кредо, стало очевидно еще пять лет назад на его постановке в Краснодаре одноактного фарса Доницетти «Колокольчик». Тот давний спектакль в фойе-гостиной «У Белого рояля» ознаменовал блистательный дебют режиссера в рамках проекта «Три века оперы. Молодые – молодым». Затем вместе с режиссером Ксенией Репиной в том же самом театральном проекте он принял участие в постановке одноактной оперы Виталия Ходоша «Медведь». Осенью же прошлого года судьба впервые свела его в Краснодаре с Владиславом Карклиным на постановке спектакля-фантасмагории «Ночь в опере», и это стало новым оригинальным проектом режиссера уже на основной сцене театра.
Так сложился тесный и весьма органичный тандем «режиссер – дирижер», в результате чего полноформатный двухактный «Цирюльник», сценографию и костюмы которого придумала Елена Олейник, стал подчеркнуто классической постановкой, наполненной благоухающей свежестью и оригинальной новизной. Несмотря на парики и камзолы, а также на театральный «плюмаж», хотя речь буквально о перьях на головах артистов, конечно же, не идет, эта постановка современна, оригинальна и – при всей живой искренности ее мизансцен – «созерцательно спокойна», что на восприятие музыки влияет однозначно благотворно.
Эта постановка одинаково интересна как бывалым меломанам, так и публике, впервые переступившей порог оперного театра. Этот восхитительный «городок в табакерке» приоткрывается взору после пленительного звучания увертюры: первые сцены проходят у дома Бартоло в Севилье, где серенаду под окном Розины поет влюбленный в нее Альмавива. Окончательно «табакерка» открывается, когда мы попадаем в дом Бартоло, доктора «всяческих» наук, что придает этому дому антураж лаборатории с множеством «всяческинаучных» приборов и инструментов, механизмов и приспособлений, ружей и пушек, причудливо совмещающих в себе широкий диапазон экспериментов Бартоло.
Оркестр Владислава Карклина и в этой работе предстает подлинным медиумом между партитурой и публикой. Но если сравнить нынешнее звучание оркестра с его звучанием в опере «Евгений Онегин» Чайковского, памятная премьера которой состоялась в декабре прошлого года, то с уверенностью можно сказать, что звучит он у маэстро совсем иначе. Звучит более тонко, более прозрачно, более изысканно, как того и требует стиль россиниевского письма. И для нынешней дирижерской работы это очень важный качественный итог. На мой взгляд, для краснодарской оперной труппы и сама эта дирижерская персоналия – весьма важное и ценное приобретение.
На веселые недоразумения, в которые вовлекается основной «квинтет» действующих лиц (Розина, Альмавива, Фигаро, Бартоло и Базилио), накладываются комичные ситуации со слугами Бартоло. Забавный Амброджо (Сергей Тесля) практически всегда безмолвен и лишь в какой-то отдельный момент «подает голос»: оперируя инструментарием научных экспериментов своего хозяина и пытаясь помочь ему навести порядок в доме, в который вторгаются непрошенные гости, сам он постоянно становится объектом «физического воздействия» непреодолимых внешних сил.
У колоритной вдовушки Берты, явно имеющей виды на холостяка Бартоло, помимо речитативов – весьма непростая эффектная ария, и эту партию уверенно и стилистически точно проводит Анастасия Подкопаева. Цикличное повторение комических рецидивов со слугами в этой постановке идет с нарастающим итогом: всё очень изящно и абсолютно не утомляет. Все эти количественные изменения неизбежно, но при этом очень благочинно и обстоятельно, переходят в качественные. И это в полной мере проявляется в хоровых финалах обоих актов, которые оказываются потрясающе выстроенными и с музыкальной точки зрения (хормейстер – Игорь Шведов).
Четко продуманные, отработанные, говорящие даже без слов мизансцены основных персонажей-архетипов и вспомогательных участников спектакля, из которых остались не названными лишь Фьорелло (Павел Гришин) и Нотариус (Анатолий Панара), на первый взгляд, вроде бы и весьма традиционны. Но при этом важно, что в предложенной режиссерской концепции – концепции на основе здравого смысла, ясности и простоты – мизансцены далеки как от карикатур и штампов, так и от набившей сегодня оскомину радикальности. Всё это и рождает эффект упоительной ярко-театральной зрелищности.
Сегодня остросоциальная подоплека сюжета Бомарше, пожалуй, всё же утратила для нас свою былую актуальность XVIII века, и его мы воспринимаем, просто как забавную жизненную мелодраму, когда комедия нравов невольно трансформируется в комедию положений. И бежать от этой метаморфозы вовсе не стóит! Главное – четко расставить психологические приоритеты и в героев этой комедии положений вдохнуть подлинную театральную жизнь. Но как раз в этом отношении у новой постановки проблем вообще никаких нет!
Высокий режиссерский и музыкальный тонус спектакля поддерживает, без сомнения, достойный, хотя и несколько неровный в стилистическом плане ансамбль искушенных в своей профессии певцов-солистов: Розина – Наталья Бызеева, Альмавива – Владислав Емелин, Фигаро – Владимир Кузнецов, Бартоло – Алексей Григорьев, Базилио – Владимир Гадалин.
Свои известные, популярнейшие в народе хиты-арии, равно как и ансамбли, каждый из них представляет весьма значимо, музыкально выпукло, со знанием дела, с подлинным ощущением сценического куража, производя, в целом, вполне эффектное впечатление – как актерское, так и вокальное. И лишь в речитативах secco у мужских голосов иногда всё же проявляется досадная неуверенность, зажатость звуковедения, в то время как Наталья Бызеева вопросов к трактовке партии своей героини в этом отношении не вызывает.
Исполнять по-итальянски речитативы secco стилистически безупречно – дело далеко ведь не простое, как может показаться на первый взгляд, но спектакль только начинает свою сценическую жизнь, и поэтому не вполне привычный для наших певцов речитативный стиль оперы-буфф, думается, у исполнителей-мэтров еще отшлифуется!
Говорить о режиссерско-постановочных «спецэффектах» спектакля, о его удивительно тонкой психологической настройке, о качественной работе художника по свету Ивана Лапина, о внедрении в визуальную ткань постановки интересного видеоконтента Татьяны Барановой, безусловно, можно и нужно, но описывать все оригинальные придумки режиссера и художников – задача для рецензента явно неблагодарная. Всё это надо непременно увидеть! Увидеть хотя бы один раз!
Но я ведь далеко неслучайно поймал себя на мысли, что нынешний краснодарский «Цирюльник» – один из тех спектаклей, на которых хочется побывать снова! Тем более, ведь есть еще и молодежный состав, и, как удалось выяснить в кулуарах просмотра, состав довольно яркий. На сей раз автору этих строк услышать молодых певцов не довелось, но, думается, когда-нибудь всё же доведется услышать в будущем…
Фото Татьяны Зубковой
