«Роберто Деверо» Доницетти в Метрополитен-опере
Первое убийство в «Met» 2-го графа Эссекса
В том, что выражение «веристское бельканто» – полный абсурд, я не сомневался до тех пор, пока не стал очевидцем прямой трансляции из нью-йоркского театра «Метрополитен-опера» постановки шедевра бельканто Доницетти «Роберто Деверо». Сам факт обращения главного оперного театра Америки к этому названию знаменателен уже тем, что премьера спектакля, состоявшаяся 24 марта этого года, стала премьерой театра «Метрополитен-опера»: никогда ранее эта опера здесь не звучала. Так что ее прямая трансляция 16 апреля стала и первой прямой трансляцией этой оперы в формате HD.
В то, что «веристское бельканто» – вовсе не фантастика, пришлось поверить лишь в связи с весьма необычными, абсолютно не вписывающимися в стилистику бельканто, но неожиданно первозданными и по-своему даже довольно яркими и интересными впечатлениями от исполнительницы в этой опере партии Елизаветы Тюдор. Речь идет об известной американской певице-сопрано Сондре Радвановски. Несмотря на то, что партия Роберто Деверо (Роберта Деверо, 2-го графа Эссекса) – в этой опере титульная, а вся сюжетная коллизия строится вокруг именно этого персонажа, партия стареющей и умирающей в финале английской королевы Елизаветы I – однозначно главная.
Эта прямая трансляция властно захватила невероятно мощным вихрем музыкальной энергии и актерского драматизма всех без исключения исполнителей как ключевых, так и второстепенных партий. Но важно подчеркнуть особо, что впечатления настоящих заметок связаны именно с прямой трансляцией на большом цифровом экране. Благодаря охвату камер с разных точек и обилию крупных планов, трансляция всегда создает иллюзию зрительского присутствия на сцене, в сáмой гуще событий, и позволяет фиксировать многие психологически сильные ракурсы актерских мизансцен, которые зачастую не увидишь даже из пятого ряда партера.
Драматическое же перевоплощение Сондры Радвановски – случай особый, поистине уникальный, хотя с высокими образцами ренессанса бельканто в XX веке ее стенобитная вокальная эмиссия никакой конкуренции просто не выдерживает. Но этот специфический художественно-музыкальный продукт исключительно американской выделки закладывает абсолютно новую традицию, ведь за первой постановкой этой оперы в «Met» шлейф истории пока не тянется. Мощное трубное звучание голоса певицы в партии Елизаветы и есть «веристское бельканто», несмотря на то, что персонажей из народных низов в этой опере нет. В ней, как говорится, «одни богатые только и плачут».
Заключительная часть тюдоровской «трилогии» Доницетти совершенно изумительно – в классически-костюмном стиле – поставлена режиссером и сценографом Дэвидом МакВикаром, осуществившим на этой же сцене постановки и первых двух опер цикла – «Анны Болейн» и «Марии Стюарт». В его команде – великолепный художник по костюмам Мориц Юнге, поистине с иконографической скрупулезностью создавший роскошные исторические костюмы. Среди них особенно поражает воображение тронный костюм Елизаветы. Художником по свету выступает Паула Констебл, пластику мизансцен спектакля создает хореограф Леа Хаусман.
Сценографический остов постановки – один и тот же на все три акта (первый и второй идут без перерыва). Этот остов лишь функционально трансформируется для той или иной сцены. Трудно сказать, насколько это эффектно в театре, но на большом экране иллюзия «абстрактного реализма» принималась с восторгом! Сценография, в которой отчетливо проступали элементы современного декора, удивительно тонко и органично вписалась в канву сюжета средневековой английской истории. Вместе с театральной зрелищностью костюмов той эпохи и потрясающей партитурой Доницетти, приобретающей в лице Сондры Радвановски поистине несвойственное этой музыке, но неожиданно яркое, хотя и эмоционально брутальное звучание, три часа общего времени, проведенного у большого киноэкрана прямой трансляции, становятся одним мигом нескончаемых впечатлений.
При этом весьма сильная команда певцов, исполняющих другие ключевые партии, стилистике бельканто соответствует уже вполне адекватно, а во главе всего музыкального здания этой постановки – оркестра, хора и солистов – стоит опытнейший итальянский маэстро Маурицио Бенини, признанный в мире интерпретатор подобного рода репертуара. Честно говоря, для меня большая загадка, что этот дирижер решил рискнуть и сделать постановку именно с этой исполнительницей партии Елизаветы, между природой голоса которой и вокальными стандартами бельканто пропасть пролегает поистине необъятная!
В течение нынешнего сезона Сондра Радвановски поет в «Met» также главные партии в «Анне Болейн» и «Марии Стюарт», и особый шик этому обстоятельству придает то, что прежде партии всех трех королев этого цикла на одной сцене исполняла лишь легендарная королева бельканто, лирико-колоратурная сопрано Беверли Силлз. Это имело место в Городской опере Нью-Йорка в 70-е годы прошлого века, и с тех пор подобных прецедентов здесь больше не было. Упоминание имени Сондры Радвановски, коньком которой всегда был крепкий драматический репертуар Верди, в контексте имени Беверли Силлз, да и в контексте бельканто вообще, выглядит вызывающе неожиданным, ведь, как говорится, «волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой». Но как бы то ни было, в «Роберто Деверо» Доницетти Сондра Радвановски стала первой Елизаветой в «Met», и это уже факт новейшей музыкальной истории, сбросить который со счетов решительно невозможно!
Сегодня в репертуаре бельканто мы отвыкли от больших – в смысле объемных и плотных – голосов, но то, что Сондра Радвановски делает в партии Елизаветы, именно в вокальном отношении убеждает далеко не всегда, хотя само драматическое воплощение этого образа певица поднимает, кажется, на совершенно недосягаемую высоту. Но искусство бельканто – это вовсе не гипертрофированный драматизм. Это выражение тончайших эмоциональных состояний души персонажа исключительно за счет развитых технических возможностей человеческого голоса, за счет тончайшей фразировки, за счет очень точного интонирования, за счет непременной филировки звука, за счет кантиленной мягкости и подвижности вокальной эмиссии, за счет парения голоса в высокой тесситуре и полноценно звучащей на легато середины.
Весь этот перечень ухищрений – вне самой природы и возможностей вокального аппарата певицы, и одних лишь только штрихов forte и piano, минуя каскад промежуточных состояний, для истинно проникновения в психологические глубины бельканто слишком мало. Безусловно, по целому ряду театральных признаков, Сондра Радвановски в партии Елизаветы весьма эффектна, и это исполнение в историю «Met», несомненно, войдет. Но останется оно в ней лишь как «веристское бельканто», сделанное в Америке под громогласные овации весьма демократичного зрительного зала, которому, как правило, нравится всё и который искренне уверен, что на этой «первой сцене мира» всё и всегда происходит исключительно по высшему разряду.
Трудно представить, что такая мощная драматическая трактовка этой партии могла бы иметь такой же бурный успех в Италии на родине бельканто. Там истинные меломаны – не широкая публика, которая по большому счету одинакова везде, – весьма не просты, привередливы и, как правило, дипломатичностью выражения своих эмоций не отягощены, если, по их мнению, что-то идет не так, вразрез с вокальными традициями и устоями. Но Америка – не Италия, да и вряд ли эта постановка когда-либо пожалует туда. И всё же во всей «трилогии» именно Елизавету в «Роберто Деверо», исходя из мощных вокальных данных Сондры Радвановски, принять в ее трактовке легче всего. Но насколько адекватно звучат в ее исполнении «молодые» героини Анна Болейн и Мария Стюарт, угадать априори весьма проблематично. Эти образы у Доницетти настолько музыкально чисты и светлы, что драматическая аффектация, к которой певица прибегает в партии Елизаветы в «Роберто Деверо», была бы им явно чужда. Но ведь ни лирики, ни романтики в ее голосе просто нет!
Сондру Радвановски мы как-то слышали вживую в Москве, куда с концертами она приезжала дважды. Но даже в традиционном репертуаре Верди у меня от ее голоса остались лишь воспоминания громогласных децибелов, а не пропущенной через душу певицы музыкальности. И поэтому я вовсе не уверен, что, окажись я вдруг в зрительном зале «Met», живое звучание певицы в «Роберто Деверо», а не снимаемый в момент трансляции и пропускаемый через всевозможные облагораживающие фильтры саундтрек, оказал бы на меня такой же эмоционально сильный эффект. Давно проверено на опыте: в технически совершенной записи (а прямая трансляция – это не что иное, как «мгновенная» или «почти мгновенная» передача записанного звука на расстояние) общее впечатление всегда заведомо более оптимистично!
Премьерная серия «Роберто Деверо» в «Met» была в сáмом разгаре, когда концертную версию этой оперы мы услышали и в Москве. В партии Елизаветы Тюдор выступила подлинная королева бельканто нашего времени, знаменитая итальянская сопрано Мариэлла Девиа. Вот в чьей интерпретации ощущается подлинное романтическое бельканто! Вот чье бельканто основано на филигранной вокальной выделке и нюансировке! Так что в отношении партии Елизаветы сравнение живого исполнения в Москве и трансляционного спектакля из Нью-Йорка сразу же оказывается не в пользу последнего. Но в отличие от концертного исполнения, насладиться театрально-постановочной «картинкой» на сей раз мы смогли однозначно сполна.
При этом истинное вокальное наслаждение в партии Сары (герцогини Ноттингемской, тайной соперницы королевы) доставляет вторая примадонна спектакля, знаменитая меццо-сопрано из Латвии Элина Гаранча. Высочайшая вокальная культура, изумительно богатая тембральная палитра звучания голоса, его широкий диапазон и подвижность, тонкое проникновение в стиль, невероятно сильная актерская харизматичность – вот слагаемые творческого успеха певицы. Ее безупречная техника легко преодолевает все подводные рифы пусть и второй, но отнюдь не простой и весьма выигрышной с точки зрения создания образа партии. В ролях достойных вокальных кавалеров певицы – американский тенор Мэтью Поленцани (протагонист-любовник Роберт) и польский баритон Мариуш Квечень (муж Сары Герцог Ноттингемский). Но в ключевом четырехугольнике любви (Елизавета – Роберт – Сара – Герцог) королевскую вершину от стройного ансамбля трех других вершин отделяет невольно осязаемая и явно непреодолимая стилистическая бездна...
Фото: Ken Howard / Metropolitan Opera
