Национальный филармонический оркестр России 25 февраля 2015 года в Светлановском зале Московского международного Дома музыки исполнил ещё одну программу из сочинений французских композиторов, содержавшую редко исполняемый Реквием Габриэля Форе. Двумя неделями ранее там же НФОР под управлением своего художественного руководителя Владимира Спивакова, «Мастера хорового пения» и солисты с большим успехом исполнили также раритетный Реквием Сен-Санса. Но в этот вечер НФОР выступал под управлением главного дирижёра театра «Новая Опера» Яна Латам-Кёнига.
Программа открылась четырьмя симфоническими антрактами из оперы Жоржа Бизе «Кармен».
Затем прозвучала прелюдия Клода Дебюсси «Послеполуденный отдых фавна». Латам-Кёниг добился здесь полного контакта с оркестром, виртуозно воплотившим в звуки зыбкую картину южной расслабленности жаркого дня, когда всё погружается в полудрему и истому. Начинает прелюдию соло флейты в нижнем регистре, замечательно исполненное Екатериной Корнишиной. Не совсем привычный для флейты тембр определил весь колорит этой пьесы.
Завершилось первое отделение сюитой «Моя Матушка-Гусыня» Мориса Равеля. Матушку-Гусыню изображали в образе старушки с гусиными лапками, ей приписывали многие народные сказки. Необычна история сочинения этой сюиты — не от балета к сюите, а в обратном порядке. Первоначально это были пять пьес для фортепиано в четыре руки, для исполнения детьми друзей Равеля, позже автор их оркестровал, и только потом на эту музыку с некоторыми дополнениями был поставлен балет в пяти картинах по сценарию Равеля «Сон Флорины». Литературной основой балетных сцен стали сказки — в том числе пересказанные Шарлем Перро.
Это хорошо нам знакомая «Спящая красавица» (первая и последняя картины). Вторая картина — «Мальчик-с-пальчик». Сюжет четвёртой картины «Разговор Красавицы и Чудовища» известен нам в пересказе Ивана Аксакова как «Аленький цветочек». Третья картина «Дурнушка — королева пагод» навеяна модными когда-то китайскими статуэтками с качающимися головами. Здесь Равель использовал элементы пентатоники.
Эта сюита исполняется нечасто — далеко не каждому оркестру по силам прилично её сыграть, настолько здесь важна духовая группа. В НФОР сегодня эта группа в превосходной форме.
Под управлением Латам-Кёнига каждая часть сюиты звучала ярко и индивидуально.
Не в ущерб общему балансу он высветил отдельные группы, придав каждому сюжету свой колорит, и оркестр наглядно продемонстрировал свои немалые колористические возможности. Особо впечатлил «Мальчик-с-пальчик» с птичками, налетевшими на крошки хлеба, которые он бросал, чтобы найти дорогу домой.
Построение программы вполне логично. Форе был предтечей музыкального импрессионизма — достаточно вспомнить, что его учеником был Равель. Так что совмещение в программе концерта сочинений Бизе, Форе, Дебюсси и Равеля обозначило этапы развития французской музыки.
Интересна история создания прозвучавшего во втором отделении Реквиема Габриэля Форе.
Поводом к его сочинению в 1888 году, вероятно, стала смерть его родителей. В том же году первая редакция Реквиема прозвучала под управлением Форе в парижской церкви Св. Марии Магдалины, где когда-то служил органистом его учитель Камиль Сен-Санс. Первая редакция состояла из пяти частей и была необычна по составу музыкантов. Она была исполнена хором мальчиков, мальчиком-сопранистом и камерным оркестром, в котором отсутствовали скрипки.
В 1893 году композитор создал вторую редакцию Реквиема в семи частях — уже со смешанным хором, солистом баритоном, а в Sanctus появилась солирующая скрипка. В 1900 году Форе сделал третью редакцию: для большого оркестра, органа, большого хора и двух солистов — сопрано и баритона, которая сейчас и исполняется чаще всего.
Во всех трёх редакциях отсутствует «Dies Irae» («День гнева»)
— наиболее грозная, если не устрашающая, часть реквиема. В двух последних редакциях она мимолётно появляется как напоминание о Страшном суде («Освободи меня от горького дня гнева Твоего» в соло баритона). Она вплетена в «Libera me» («Освободи меня, Господи, от вечной смерти») начиная со второй редакции.
Латам-Кёниг остановил свой выбор на последней редакции.
Как это ни странно, между реквиемами Сен-Санса и Форе есть внутреннее сходство, несмотря на различие их музыкального языка. Эта странность в том, что один реквием сочинил атеист Сен-Санс, а другой — глубоко верующий Форе. Музыка Реквиема Сен-Санса близка к оперной. А стиль хорового письма Форе куда аскетичнее, он явно испытывает влияние григорианского хорала.
При этом оба реквиема объединяет отсутствие в них страха смерти — наоборот, здесь царит настроение просветленности, добра и любви.
Тут уместно вспомнить строки Василия Жуковского: «Не говори с тоской: "Их нет!", но с благодарностию: "Были"».
Работа Форе над редакциями Реквиема свидетельствует о поисках нового музыкального языка.
До этого я слушал Реквием Форе дважды. Первый раз в апреле 2003 года во Врубелевском зале Третьяковской галереи в исполнении камерного оркестра «Musica Viva» и хоровой капеллы «Московский Кремль» (художественный руководитель Геннадий Дмитряк) п/у Александра Рудина. Это было, насколько я знаю, первое в Москве публичное исполнение Реквиема Форе спустя более века после его премьеры в Париже.
Второй раз — в ноябре 2005 года п/у В. Иванова в псевдоготическом католическом Кафедральном соборе Непорочного зачатия Девы Марии на Малой Грузинской улице. Тогда я поймал себя на мысли, что хотя Форе считают предвестником музыкального импрессионизма, тем не менее,
его аскетичный Реквием — одновременно предтеча и того стиля в музыке, который в конце ХХ века стал именоваться минимализмом.
Вспомнилась музыка Арво Пярта, который назвал свой стиль «tintinnabuli» («колокольчики»).
С чисто музыкальной точки зрения НФОР был на высоте: точно сбалансированные группы, чистая медь — самое уязвимое место почти всех российских оркестров. Превосходно выступили «Мастера хорового пения». В частности, изумительно вознеслась a capella тихая молитва «O Domine Jesu Christe, Rex Gloriae» («О Господь Бог Иисус Христос, Царь Славы»).
Стилистически точно и с хорошим вкусом пел баритон Василий Ладюк.
Он нигде не переходил на скорбный надрыв и звучал в очень сдержанной динамике. Замечательное соло баритона в «Молим Тебя..» плавно переходит в прекрасный ансамбль с хором, который ему вторит.
В великолепной форме была Анна Аглатова, безукоризненно исполнившая всю свою партию. Но один фрагмент надо выделить особо: «Pie Jesu Domine» («Милостивый Господь Иисус») просто истаивал в своей бесплотности. Очень грамотно исполнила партию органа Людмила Голуб.
Рецензируемый концерт прошёл триумфально, и в этом — огромная заслуга дирижёра Яна Латам-Кёнига. Он сумел слить в одно целое всех участников концерта и вдохновить их на блистательное действо. Мы привыкли видеть этого дирижёра в оркестровой яме Новой Оперы — в то же время Латам-Кёниг очень достойно выглядит за дирижёрским пультом на концертной эстраде: его жест точен и энергичен, но не изображает «африканские страсти».
