С 14 по 16 февраля в Москве, наконец, можно будет посмотреть спектакль «Караваджо» — в первый и последний раз, во всяком случае, с Владимиром Малаховым в главной роли, пока еще в статусе директора Берлинского государственного балета.
Музыка Клаудио Монтеверди, хореография Мауро Бигонцетти, поставленная специально для одного из лучших танцовщиков мира Владимира Малахова
в то время, когда он находился в зените своей славы как танцовщика, так и директора труппы Берлинского балета — cовсем скоро всё это уйдет в прошлое. Нет, не забудется, но все же станет, скорее, воспоминанием о красоте человеческого тела, его живописной пластике, о полной очарования, немного странной, гутаперчивой выразительности череды сцен, которые остаются в памяти застывшими картинками. Выполненные в абсолютном совершенстве кьяроскуро: темный мрачный фон и свет, выхватывающий и очерчивающий фигуры, лица, спины, изгибы, силуэты, слившиеся в игре и напоминающие издали многоруких и многоногих созданий.
Это первые в истории труппы Берлинского балета гастроли в России, в Москве.
И это самый трудновывозимый спектакль — из-за громадной рамы, служащей декорацией и отмеряющей площадь для танца. Плюс нетривиальный сюжет. Сказать, что такого еще никто не видел на балетной сцене, нельзя. Тот же Малахов танцевал Петра Ильича Чайковского в постановке Эйфмана, но все же Бигонцетти не Эйфман, да и Караваджо — исторический персонаж, чья жизнь скорее напоминает приключенческий роман, чем либретто для балета.
Мауро Бигонцетти прокомментировал свою постановку так:
«Когда я думаю о Караваджо, я думаю о художнике и человеке одновременно».
Действительно, он разделил спекталь на два действия: про тело и про душу, про жизнь человеческую и про жизнь иную — метания между талантом, призванием и физическим наслаждением временем, телом. Борьба Света и мрака. Буквально. Свет в образе девушки, «ангела хранителя», упорно, даже жестоко вытягивает художника из объятий сатиров и просто праздных гуляк. Он не принадлежит себе. Выше него — дар. И тот, кто его наделил им, — беспощаден. А вокруг может быть карнавал.
Спектакль, который ставился «под Малахова», априори должен был учитывать его форму, пластику, сильные и слабые стороны.
Бигонцетти поставил балет, выверенный в сантиметрах рамы — это еще балет-картина.
Именно это определило место действия: гастроли будут проходить в Театре Российской Армии. На первый взгляд странный выбор, на самом деле, был единственным возможным.
«Кажется, что спектакль „Караваджо“ в плане декораций довольно аскетичен, — комментирует выбор сцены сам Владимир Малахов. — Но, как ни странно, именно они не позволяют его переносить на другие сцены. Очень крупные конструкции — строение картинной рамы. Она не только служит фоном балета, но и ограничивает его по площади. Все действие происходит внутри, все наши движения выверены. Изменить площадь — изменить хореографию в чем-то». Когда гастроли поставили в график труппы оказалось, что единственный театр, готовый и способный ее принять — архитектурный шедевр сталинского апмира. Неожиданное сочетание. Но, стоит ли обращать внимание на стены, когда на сцене — Владимир Малахов, танцующий своего Караваджо.
Автор фото — Enrico Nawrath
P.S. Сегодня, 6 февраля 2014 года, труппой Берлинского государственного балета и «Винтур Групп Интернешнл», отвечающей за проведение гастролей балета в Москве, было принято совместное решение о переносе даты гастролей. По техническим причинам, связанным с демонтажом и траспортировкой декораций, не удается привезти спектакль в назначенный срок – к 14 февраля.
