18 февраля в Рахманиновском зале Московской консерватории открылся Международный фестиваль современной музыки «Magister Ludi / Магистр Игры». Первый его концерт был целиком посвящён произведениям известного отечественного композитора Николая Корндорфа (1947–2001). Концерт произвёл столь противоречивое впечатление на автора этих строк, что он несколько дней не мог собраться с духом, чтобы написать эту рецензию.
Сложность заключается в том, что Корндорф — человек, без сомнения, от природы талантливый, но, к сожалению, погубивший свой талант, попросту растративший. В особенности это касается произведений, представленных в рецензируемом концерте. Собственно, это не первый случай и не последний исполнения его творений, ведь этот автор был известен отечественным любителям искусства по его замечательной киномузыке, но организаторы не сочли нужным представить широкую палитру произведений композитора, они предпочли то, что попало в программу фестиваля.
Фортепианное трио «Are you Ready, Brother?» представляло собой фортепианные кластеры и бестональные пассажи, служившие фоном для банальных темообразований в партиях струнных. Колыбельная для двух фортепиано явила хотя и тональное, но чудовищно затянутое подражание то ли природным явлениям, то ли каким-то монотонным физическим процессам, интересным не своей сущностью, а лишь своей продолжительностью. С таким же успехом можно целый день пронаблюдать за весенней капелью.
«Танец в металле в честь Джона Кейджа для исполнителя на ударных инструментах» оказался кривляньем клоуна, колотившего во всевозможные звенящие приспособления, начиная с детских колокольчиков, продолжая сковородками (да-да!) и прочими бытовыми предметами и заканчивая массивными дисками тяжёлых ударных.
«Письмо к В. Мартынову и Г. Пелецису» для фортепиано представляло собой длинно и нудно развёртывающееся и всё сильнее грохочущее звуковое нагромождение, в которое были вкраплены цитаты из других музыкальных произведений, в частности, из финала Седьмой сонаты Прокофьева и «Острова радости» Дебюсси, а закончилось оно жизнеутверждающим свистом самого пианиста-исполнителя.
Струнное Трио «В честь Альфреда Шнитке» также оказалось невероятно скучным, как и «Письмо», как и фортепианное Трио, как и «Ярило», как и «Колыбельная», не говоря уже о том, что магнитофонная плёнка — это такая затасканная деталь, что одно её упоминание в программке уже вызывает тоску.
Именно эти вещи прозвучали 18 февраля. Какое впечатление они производили по контрасту с музыкой Корндорфа к кинофильмам? Самое чудовищное: это нельзя назвать как-то иначе, кроме как глумлением над собственным талантом. Во всём этом было мало оригинального, вернее, почти ничего: Корндорф толчёт всё ту же воду всё в той же ступе, что толкли авангардисты и полвека, и даже век назад, никуда с тех пор не двинувшись. Потому что в этом направлении дальше уже идти некуда: эпатаж был интересен «по первости», но ничего путного из этого так и не родилось.
Если не знать заранее, то можно было бы подумать, что побывал на концерте из произведений Кейджа или Штокхаузена, или на какой-то смеси подобного рода авторов: опять длинные звуковые высказывания, интересные лишь своей длительностью, опять однородные построения, из которых конструируются протяжённые звуковые полотна, которые даже в голову не придёт называть «музыкой», опять кривлянье и театр абсурда, опять посвящения друг другу из серии «кукушка хвалит петуха», опять фортепиано с магнитофонной лентой. Какая-то «дурная бесконечность».
Корндорф в представленном репертуаре оказался глубоко вторичным автором: выдумать он ничего нового не смог, а повторять идеи других — вряд ли почётно. Ведь когда поднимают какое-то имя из истории музыки, пускай даже из недавней истории, то всегда надеешься на лучшее — что это имя чего-нибудь стоит, что вообще имеет смысл узнавать его. К примеру, в последние годы я с удовольствием переслушал кое-какие старые и узнал неизвестные произведения Полторацкого, совсем недавно всплыло имя Задерацкого, обнаружились шикарные его транскрипции и оригинальные сочинения, с интересом слушаю новые сочинения Капустина, познакомился с ранее не попадавшимися мне на глаза сочинениями Галынина и так далее.
И вот — Корндорф! Такая звучная фамилия... А на сцене уже висят сковородки в ожидании исполнения его «музыки»! Это как ружьё, которое должно выстрелить. И оно выстрелило! Вышел клоун, у которого на голове нечто вроде то ли огромной короны, то ли рогов с бубенцами, в руках — колокольчики, и он этими колокольчиками принялся дубасить по разным «ударным приспособлениям». Затем колокольчики бросил на пол, схватил палочки и начал колотить по сковородкам, а после он и палочки бросил и взял колотушки, чтобы дубасить по ударным побольше и покрепче, а в самом конце он и бубенчики с головы сбросил, надел маску тролля и принялся в руках вертеть какие-то погремушки, с коими и скрылся опрометью за кулисами, откуда донёсся последний удар по некоему тяжёлому предмету.
И что прикажете обо всём об этом думать? Насколько это «гениально» и «свежо»? Разве это не дежавю? Это же пародия, цирк, псевдофилософия, клоунада и стёб — истинные атрибуты авангарда. О нет, я не против цирка, но музыка и клоунада — это всё же разные категории. Если бы я сидел где-нибудь на представлении скоморохов или в гостях у папуасов, я бы тоже, может статься, нарядился бы во что-то подобное, дурачился, смеялся и хлопал в ладошки, но это ведь преподносится под соусом выдающихся «музыкальных» достижений европейской цивилизации! Или это и есть самое смешное?
Неожиданно для меня концерт вызвал активное обсуждение, в котором приняли участие профессиональные композиторы, и в числе прочих была высказана та точка зрения, что Корндорф — гений, который убил свою гениальность, следуя тенденциям в сфере современной композиции. Ведь можно послушать киномузыку Николая Корндорфа — очень сильную, выразительную, которая является поистине шедевром. При этом невольно задаёшься вопросом, который я поставил в самом начале статьи: почему не исполняют ту его музыку, которая совершенно по-другому показывает композитора и которая доставляет подлинное эстетическое удовольствие даже в прикладном варианте как фон к некоему визуальному действу?
Корндорф сочинил музыку к известным кинокартинам: «Десять негритят», «Брызги шампанского», то есть к фильмам до сих пор популярным, которые были отсняты режиссёром Станиславов Говорухиным, что само по себе свидетельствует о качестве художественного продукта. Но этот же композитор был участником Ассоциации современной музыки — так называемой АСМ-2! Вот там-то, судя по всему, он себя и угробил окончательно, хотя наиболее радикальные свои эксперименты он прекратил на рубеже 70-80-х. Тем не менее, в представленных нам на фестивале произведениях вполне очевиден и минимализм, и искусственное ограничение, и как бы принижение творческой фантазии, вероятно, чтобы не выделяться на фоне бездарных АСМщиков.
Допускаю, что композитор это понимал как «стиль», а на самом деле это воспринимается сегодня как подрезание самому себе крыльев. А природа таланта таких экспериментов не прощает! Как сказал мне один из выдающихся наших композиторов, в Трио Корндорфа ощущается природная музыкальность автора. Однако в этом и драма. Когда в авангард идёт заведомый бездарь, в этом нет ничего трагического: ну будет одним скрежетателем по стеклу и по нервам публики больше, какая разница! А вот пребывание в авангардистской парадигме, равно как и в минималистической «секте», человека, от природы музыкально одарённого, это уже, извините за банальное сравнение, подобно фанатичному истязанию плоти, что рано или поздно приводит к импотенции — в нашем случае к творческой, что в каком-то смысле не менее чудовищно.
Одарённые хорошим слухом, хорошими двигательными данными, могут не иметь музыкальных мыслей, ведь сии мысли не выдаются природой автоматически вместе с руками и со слухом! Чтобы быть творцом, необходимо довольно сложное и редкое сочетание многих факторов, и таких людей нужно искать, отбирать, и вот тут проблема: такое ощущение, что ныне в композиторских сообществах идёт «отбор наоборот», то есть благоприятные шансы имеют те, у кого меньше фантазии, кому не остаётся ничего иного, кроме повторения на все лады давно сделанного другими ещё в середине прошлого века.
Корндорф — трагическая фигура, а его биография — летопись загубленного таланта, и прошедший в рамках фестиваля концерт из его произведений убедил меня в этом лучше всяких слов.
Справка:
Николай Сергеевич Корндорф родился в 1947 году в Москве. Окончил Московскую государственную консерваторию как композитор (класс Сергея Баласаняна) и дирижер (класс Лео Гинзбурга). В 1973 году был принят в Союз композиторов СССР. В 1978—1983 гг. — председатель Творческого объединения молодых композиторов Москвы. В 1972—1991 гг. преподавал в Московской консерватории, где вел классы инструментовки и чтения партитур.
В 1980-е годы активно работал в кино, автор музыки к фильмам «Десять негритят», «Брызги шампанского» и «Так жить нельзя» Станислава Говорухина. С именем Корндорфа связано возрождение в 1990 году Ассоциации современной музыки: он был одним из заместителей главы АСМ-2 Эдисона Денисова, активно содействовал продвижению новых сочинений современных композиторов. В 1991-м переехал в Канаду, где продолжал заниматься композицией, используя различные типы современных техник. Скончался в 2001 году.
