Признаюсь: мне не очень хотелось идти на новую постановку "Роделинды" в Метрополитен-опере (на самом деле – первую в истории этой труппы). Я слышала ее минувшим летом в Мюнхене, и хотя музыка Генделя была чистейшим наслаждением, опера показалась слишком длинной.
Мерное чередование речитативов и арий (в трехактной опере нет массовых сцен, и соответственно хоров, и очень мало ансамблей) к концу просто утомило. А мрачно-минималистское сценическое решение – в духе американских гангстерских фильмов – только усилило сомнения в целесообразности постановки без купюр.
Но Метрополитен-опера купюр делать не собиралась. Что же заставило меня, в конце концов, провести четыре часа в зале Мет? Любопытство. Во-первых, хотелось увидеть, какое сценическое решение предложат режиссер Стивен Уодсворт и художники Томас Линч (декорации), Мартин Паклединаз (костюмы) и Питер Казоровский (свет). Во-вторых, теплилась надежда услышать, наконец, хорошее контртеноровое пение (в составе исполнителей были обещаны два лучших контртенора Америки – Дэвид Дэниэльс и Беджун Мета). Да и женские партии были отданы певицам неординарным: Рене Флеминг и Стефани Блит, находящейся сейчас на творческом подъеме.
И хотя перед началом спектакля меня, как и всех, заполнивших до отказа зал Мет, постигло разочарование: вложенная в программку бумажка сообщала, что вместо заболевшего Меты партию Унульфо будет исполнять меццо-сопрано Теодора Хэнслоу, – я нисколько не пожалела о том, что пошла на "Роделинду". И если вы хотите ее увидеть, у вас остался один-единственный шанс: завтра – последний спектакль этого сезона, и в будущем сезоне его повторять не будут.
Напомню, что Георг Фридрих Гендель сочинил "Роделинду" в 1725 году для английского королевского двора, на итальянском, как и полагалось в то время, языке. Структура и стиль тоже соответствовали требованиям эпохи барокко, и либретто Никола Франческо Хаима содержало, опять же, по правилам эпохи, предательство, любовную страсть (и не одну), ревность, обман, тюрьму, смерть, благородство, а также идею справедливости и супружеской верности. Действующих лиц не много: королева Роделинда (сопрано Рене Флеминг), ее загадочно пропавший муж Бертаридо (контртенор Дэвид Дэниэльс), их сын Флавио (мальчик находится на сцене почти постоянно, но не поет), сестра пропавшего короля – Идуиджи (меццо-сопрано Стефани Блит), преданный своему хозяину, королю Бертаридо, царедворец Унульфо (партия написана для контртенора, но пела ее меццо-сопрано Теодора Хэнслоу), а также два злодея – Гримоальдо (тенор Коби фон Ренсбург) и Гарибальдо (бас-баритон Орен Градус). Гримоальдо узурпировал трон Бертаридо и вдобавок безумно влюблен в Роделинду, ради которой отказывается от любви Идуиджи, с которой был обручен. Его консулу и помощнику Гарибальдо нужно влияние при дворе, а потому он пытается заручиться поддержкой со стороны Идуиджи, прикидываясь, что влюблен в нее.
Все это в Мет разыгрывается в невероятно красивых, залитых светом интерьерах и пейзажах – не средневековья, правда, а генделевского 18-го века. Перед нами настоящая итальянская вилла – с высокими окнами, тяжелой барочной мебелью, элегантной библиотекой и очаровательным двориком, за каменной стеной которого видны горы, кипарисы и золотистое небо. Все это и многое другое – вплоть до конюшни с настоящей лошадью! – воссоздано с дотошной точностью и даже любовью. Благодаря вращающейся сцене пространство меняется: мы видим то всю комнату, а то ее часть – одновременно с двором, в который можно выйти из комнаты. В другом эпизоде сцена поднимается, и одновременно с двором, где мечется в растерянности Гримоальдо, мы видим темное подземелье, в котором томится Бертаридо. В результате этих и прочих перемещений меняется и акустика: в суженном пространстве голоса вдруг звучат совсем иначе, по-камерному, почти интимно. Добавим к этому исторически точные и очень красивые костюмы – и получим весьма убедительный спектакль, в атмосфере которого приключения Роделинды и ее окружения кажутся не такими уж странными, а фиоритуры и мелизмы арий – не такими уж устаревшими.
Но постановщику этого показалось мало. Он так боялся, что публика начнет скучать, что напичкал каждую сцену дополнительными персонажами и движениями. По двору и дворцу все время ходят с деловым видом солдаты и офицеры, садовник взбирается на лестницу, спускается, сажает цветочки, подметает двор, в последней сцене появляется врач, который начинает деловито бинтовать раненого Унульфо – в то время как на авансцене персонажи поют совсем о другом… Получился некоторый перебор.
Но зато оркестр был совершенен: играл стройно и стильно, и при этом на редкость тепло, мягко, "по-итальянски" (дирижер – Харри Бикет). А чтобы описать красоту, музыкальность и рафинированность пения Дэвида Дэниэльса, у меня просто не хватит эпитетов. Слушая его, понимаешь наконец, почему кастраты во времена Генделя были в такой чести. Ария, исполненная таким совершенным контртенором, каким обладает Дэниэльс, и таким тонким музыкантом, каким этот певец является, мало с чем может сравниться.
Другой звездой спектакля для меня стала Стефани Блит – обладательница глубокого, густого и очень виртуозного меццо-сопрано. Не могу сказать, что Рене Флеминг в главной роли меня разочаровала – я была подготовлена ее предыдущими выступлениями к тому, что певица "переоценена" американской критикой. Она и в этой опере была актерски хороша, но слишком часто любовалась и "играла" своим голосом, возможно, пытаясь тем самым победить немалые технические трудности партии.
В результате перемен фортуны Гарибальдо разоблачен и убит, а его "босс" раскаивается в содеянном и возвращает трон вернувшемуся Бертаридо, а себя – любящей Идуиджи. Звучит радостный ансамбль всех действующих лиц, и их радость нельзя не разделить: прекрасная опера, прекрасно исполненная и поставленная – что может быть лучше! Не удивительно, что билеты на все спектакли были распроданы, хотя перед входом все же можно было добыть лишний билетик.
Майя Прицкер, NRS.com
