17 ноября на сцене Светлановского зала Дома музыки в концерте-закрытии VI Московского музыкального фестиваля «Владимир Спиваков приглашает…» приняла участие выдающаяся немецкая примадонна Вальтрауд Майер. Для меня это всегда казалось странным, но свой голос она официально позиционировала и позиционирует как меццо-сопрано. И хотя в репертуаре певицы можно найти такие партии, как Эболи в «Дон Карлосе» Верди или Кармен в одноименной опере Бизе, густой окраски звука и грудного полновесного звучания нижнего регистра в пении Вальтрауд Майер вы, тем не менее, не услышите. Однако о новой вагнеровской звезде, взошедшей на мировой певческий Олимп в начале 80-х годов прошлого века, сказать, что это в привычном смысле высокое меццо, тоже нельзя. Именно поэтому о голосах преимущественно вагнеровской специализации уместнее говорить совсем уж конкретно. В случае же с Вальтрауд Майер мы имеем дело с вагнеровским героическим сопрано. Арийская холодность и стальная педантичность, тембральная однородность звуковедения и невероятный драматизм звучания на forte, – вот что всегда определяло сугубо академический стиль и типично немецкую исполнительскую манеру певицы.
В обсуждаемый вечер на сцене Светлановского зала Московского международного Дома музыки место за дирижерским пультом Национального филармонического оркестра занял Владимир Спиваков, а вагнеровская программа, в исполнении которой солировала именитая зарубежная гостья, давалась в обрамлении музыки Рихарда Штрауса. В начале общей программы прозвучал его Концерт № 2 для валторны с оркестром ми-бемоль мажор (солист – Станислав Давыдов, музыкант НФОР), а в заключении – Сюита вальсов из оперы «Кавалер розы». Колоритную и по-детски непосредственную мелодику позднего инструментального опуса (№ 132), сочиненного Рихардом Штраусом уже в преклонные годы, мы, несомненно, восприняли с большим интересом: инструментальные концерты для духовых сегодня вообще исполняются существенно реже, чем концерты для фортепиано или струнных. Гораздо привычнее легла на слух Сюита из «Кавалера розы». Всё это было исполнено вполне качественно, добротно, но сухая, рациональная выстроенность трактовок этой музыки воспринималась лишь умом, а не сердцем, рассудком, а не душой, но, впрочем, это ведь тоже положительный результат!
Абсолютно по-иному обстояло дело с Вагнером, в оркестровых трактовках которого, и душа не замедлила открыться, и сердце не преминуло встрепенуться: в этот вечер Вагнер Владимиру Спивакову явно удался. Вокальным циклом «Пять песен на стихи Матильды Везендонк» маэстро дирижировал буквально вкладывая всю свою романтическую патетику в каждую ноту произведения, но в ответ стальная дева немецкого романтизма, в основном обходилась лишь оттенками piano и mezza voce, лишь только в четвертой песне («Скорби») слегка «показав» голос. В связи с этим можно было и обмануться, решив, что на сей раз трактовка Вальтрауд Майер этого опуса Вагнера просто вся была построена на нюансах и полутонах, тем более, что здесь между голосом и оркестровой тканью был найден очень удачный, грамотно выстроенный баланс. Но когда настала очередь певицы вступить со «Смертью Изольды» в типично концертном номере, составленном из первых и последних тактов музыки оперы «Тристан и Изольда» (в той «композиции», что в концертах мы обычно и называем «Вступление и Смерть Изольды»), то стало ясно, что голос Вальтрауд уже не может звучать так объемно и драматически мощно, как звучал еще восемь лет назад, когда в ноябре 2003 года певица впервые приехала в Москву и выступила на Новой сцене Большого театра с камерной программой немецкого музыкального романтизма. На этот раз, самоцитируюсь, «невероятного драматизма звучания на forte» в ее пении уже не было, голос просто не шел, вокальная линия была прерывистой, но, конечно же, осталось выразительное мастерство, осталась аура большого художника.
Время для певца – вещь коварная. В 2003 году Вальтрауд Майер в камерном репертуаре звучала в Москве просто изумительно, но ведь и в 2005-м на вагнеровском гала-концерте в Большом зале Московской консерватории (первый акт «Валькирии» и второй акт «Парсифаля») в партиях Зиглинды и Кундри Вальтрауд Майер была ослепительно хороша: ее голос явил тогда такое многокрасочное пиршество вокала, что из всех трех ее визитов в Москву, считая нынешний, второй стал самым ярким и запоминающимся. Еще через пять лет мне довелось услышать Вальтрауд Майер в партии Клитемнестры в «Электре» Рихарда Штрауса на Зальцбургском фестивале (2010), но поскольку партия эта, как ни крути, эпизодическая, то я тогда позволил себе не заметить, что звучание голоса певицы стало каким-то бесплотным, «узким», уже «не отрезвлявшим» слушательское сознание, как в былые времена. Нынешний московский визит заставил меня вспомнить об этой зальцбургской Клитемнестре и смириться с действительностью.
Между прочим, всё, что Вальтрауд Майер спела на концерте в Доме музыки, восемь лет назад мы услышали и на концерте в Большом театре. Что касается нынешнего звучания голоса как такового, то разницу мы, увы, почувствовали, хотя сравнивать надо очень деликатно, ведь тогда и «Пять песен на стихи Матильды Везендонк», и «Смерть Изольды» звучали под аккомпанемент фортепиано. И на сей раз, уже в оркестровом сопровождении, страдающая земная душа в пяти номерах вокального цикла («Ангел», «Стой!», «В теплице», «Скорби», «Грезы») прошла свой большой и нелегкий путь от мотива обретения вечности до возвышения скорбей и страданий в царстве иллюзорных надежд и призрачных грез. Но эти пять номеров не просто «спокойно» прошли – они пронеслись в порыве стремительного нагнетания ощущения, что вселенская искупительная жертвенность предопределена и неизбежна – лишь только через нее и возможно душевное умиротворение. Как и восемь лет назад, нынешняя трактовка Вальтрауд Майер, привлекла глубиной философского погружения в музыкальный материал, особенно в двух «номерах-этюдах» к «Тристану и Изольде» («В теплице» и «Грезы»). Но лейтмотивы вагнеровской оперной партитуры не преминули явиться и в исполненной ею затем «Смерти Изольды». Этот номер словно замкнул пять номеров цикла в качестве шестого и, пожалуй, «главного»…
…Русской душе всегда хочется широты и открытости эмоций по типу опер Чайковского или даже Верди, но вагнеровский оперный стиль предполагает героику стального напора в качестве вполне самодостаточного выразительного средства, обдавая слушателя «огнем и холодом» тяжеловесного романтизма своих нетленных шедевров. На этот раз Вальтрауд Майер дала нам почувствовать это на уровне своего вокального мастерства, но не голоса… Всё-таки, как жаль, что время нельзя повернуть вспять! Как жаль, право…
