Халляйн претендует на особое место в истории Зальцбургского фестиваля
Вообще-то Халляйн не просто претендует на роль младшего брата Зальцбурга — такая позиция маленькому, но гордому городку не подходит по многим причинам. Пусть у Зальцбурга есть крепости, церкви, барочные дворцы и Моцарт, зато у Халляйна — соль, подземная граница с Германией, кельтское прошлое и Франц Ксавер Грубер, автор бессмертной рождественской песни «Тихая ночь, святая ночь», которую точно исполняют чаще, чем оперы Моцарта. Исторически города не дружили, и сегодня противостояние между их жителями велико.
Потомки кельтов халляйновцы посмеиваются над зальцбуржцами, так как в названии их города слово «соль» профанируется: «Зальцбург» означает просто-напросто город-крепость на реке Зальцах, а вот Халляйн — это в переводе с кельтского «город соли». Звучит гордо. Понятно, что кельтские поселения были рассыпаны повсюду, но так вышло, что самая плодовитая археологическая находка за все кельтоманские семьдесят лет XX века была сделана археологами близ Халляйна, в местечке Бад Дюррнберг, и предметов быта, извлеченных из нескольких тамошних раскопов, хватило, чтобы оформить четырехэтажный музей на зависть ирландцам, шотландцам и уэльсцам, вся кельтская спесь которых базируется на «деликатных» внешних данных и древнем языке, большинством из них благополучно позабытом.
С другой стороны, халляйновцам, отстроившим главный кельтский музей в Европе за собственный счет без помощи Зальцбурга и страшно этим фактом гордящимся, явно не хватало живой культуры, и мысль о наведении мостов между соляными городами в конце концов сформулировалась. В Халляйне с 1989 года освободились сотни свободных метров. Пустовал Остров Пернера, где прекратили добычу соли и закрыли старинную солеварню. Первым интерес к индустриальной свалке проявил Жерар Мортье, тогдашний интендант Зальцбургского фестиваля, известный своим пристрастием к переоборудованию заводских цехов в культурные точки. Но страсти одного Мортье не хватило, чтобы быстро убедить мэра Халляйна в необходимости присутствия в кельтском городе людей из Зальцбурга вместе с их ненавистными деньгами. Вскоре процесс пошел — более дипломатичному Петеру Штайну, который в то время отвечал в Зальцбурге за драму, удалось сдвинуть дело с мертвой точки. На месте старой солеварни был построен Культурный форум, летом предназначенный для авангардных проектов Зальцбургского фестиваля, а все остальное время — для прочих культурных нужд жителей Халляйна.
Открывалась площадка в 1992 году дебютной постановкой Андрея Щербана — «Античная трилогия», представляющая собой коллаж из «Медеи», «Троянок» и «Электры». В 1993-м античную тему продолжили немцы Юрген Крузе с драмой Эсхила «Семеро против Фив» и Леандер Хаусманн с «Антигоной» Софокла. В 1994 году Лука Ронкони поставил тут «Горных великанов» Пиранделло. А в 1995 году в бюджет Острова Пернера влились новые средства — на этот раз ради создания здесь экспериментального центра современной музыки. И уже летом 1995-го на Острове прозвучал «Реквием» Хенце и «Помни, что с тобой сделали в Аушвице» Ноно. С этого времени театральные проекты начали чередоваться с музыкальными.
В 1996 году на Остров Пернера пришли англичане с Шекспиром — Дебора Уорнер привезла артистов Королевского Национального театра и, главное, феноменальную Фиону Шоу в спектакле «Ричард II». В 1997-м грянула «Либуса» Грильпарцера в постановке Штайна, в 1999-м здесь гастролировали каталонские хулиганы «Фура дельс баус» с «Третьей версией Фауста», в 2000-м — Мартин Кушей поставил «Гамлета», а Герберт Вернике — свою фундаментальную «Прекрасную Елену». С 2002 года на Острове регулярно танцуют лучшие команды современного танца — это нововведение ввел Юрген Флимм, занявший пост руководителя драматической программы. Сменивший его в 2004 году Кушей танцевальный фейерверк приостановил, но ненадолго, так как Флимм вскоре вернулся в Зальцбург в качестве интенданта, и опять тут затанцевали.
На самом деле уже не важно, кто за какое нововведение отвечает, в любом случае за 15 лет, которые прошли с момента серьезной модернизации солеварни в 1995 году, Халляйн стал равноправным фестивальным партнером Зальцбурга. Символический юбилей отмечали этим летом постановкой танцевального спектакля Саши Вальц «Погони и формы». Хотя это не премьера, а лишь возобновление, событие имело резонанс.
Автор музыки «Погоней и форм» — Вольфганг Рим, резидентный композитор Зальцбурга на этом девяностом праздничном форуме. Творчество главы немецкого композиторского цеха (пятидесятивосьмилетний мэтр постоянно проживает в Карлсруэ) было бы представлено не полностью без танцевального блока. «Погони и формы» Рим сочинил еще в 80-е, но жизнь в опус, лежавший без дела, вдохнули музыканты ансамбля «Модерн» (лучший, наряду с «Венским Клангфорумом» коллектив, исполняющий современную музыку) и компания «Саша Вальц и гости». Постановщиком «Погонь» выступила Саша, которая услышала в нервной музыке Рима балетные позывные. Обычно Саша Вальц никак не реагирует на классические балетные темы, но намеки на «Весну священную» Стравинского, слышные только профессиональному уху, так как Рим умеет хорошо спрятать цитаты, она не смогла отпустить. Постановщица рассадила музыкантов ансамбля «Модерн» треугольником, чтобы сцена была поделена по диагонали. Во второй треугольник она поместила своих танцовщиков. Название опуса «Jagden und Formen» можно перевести и как «Охоты и формы», а любая охота предполагает жертву. Вот таким сложным путем к Саше пришла уникальная возможность сделать свою версию великой «Весны», но не Стравинского, а Рима, и вспомнить Вацлава Нижинского, без новаторских идей которого невозможно себе представить танцевальный XX век и Сашу Вальц в том числе. Это правда, что хореограф увидела в скучноватом симфоническом произведении Рима скрытую экспрессию.
Скорее всего, Рим не думал, что его программные «Погони и формы» будут осмыслены таким нетрадиционным образом. Сначала танцовщики лежали на своей половине безликими морскими котиками, да и музыканты цедили каждую ноту, потом занервничали скрипки и задергались балетные, загудели медные, и охота началась. Вальц не противопоставила музыкантов танцовщикам, а наоборот, положила движения и танцевальные связки трафаретом на группы инструментов. Выходило, что охотились друг на друга звуки. Когда звучало соло в оркестре, из толпы людей выталкивался лидер, с которым остальные начинали носиться как с младенцем Христом, народившимся спасителем человечества, которого нужно срочно распять. Параллельно развивалась тема языческого жертвоприношения с его экстатическими плясами под медные.
Академическая аудитория — чопорные американские критики, — неизбалованная выступлениями труппы Вальц у себя дома, пришла в восторг от физиологической, почти животной свободы немецких перформеров, взорвавших рутину ученой партитуры Рима.
Так чествование непокорного Острова Пернера удалось на славу — с музыкой и танцами.
