Соединением различных ипостасей того или иного известного артиста по принципу «два в одном» нынче уже не удивишь. Играет и дирижирует или, реже, поет и сам себе аккомпанирует — подобные сочетания мы видим постоянно. Но вот такого количества ипостасей, что явил Хосе Кура на своем московском концерте в Светлановском зале Дома музыки, не встречалось, кажется, еще ни у кого.
То, что Кура — не только певец, но и дирижер (причем, как выясняется, в этом качестве гораздо более интересный, нежели Пласидо Доминго), известно давно. В начале нынешнего десятилетия, когда знаменитый аргентинский тенор впервые приезжал в российскую столицу, у него даже был объявлен, вслед за вокальным, целый симфонический концерт, который он отменил из-за случившихся в те самые дни трагических событий вокруг «Норд-Оста». Теперь, в рамках одного вечера, Кура пел не только тенором, но и баритоном (Пролог к «Паяцам» Леонкавалло, прозвучавший достаточно весомо, хоть и не без некоторой фальшивинки), становился за дирижерский пульт, общался с залом как заправский шоумен, да еще и демонстрировал спортивные навыки, не раз выскакивая на сцену трусцой и вприпрыжку. Но все это отнюдь не раздражало, поскольку делалось с истинным артистизмом. Да и такой харизмой, как у Хосе Куры, не обладал, пожалуй, ни один тенор из следующих за Доминго поколений.
В свое время Хосе Куру изрядно критиковали за брутальность вокала и недостатки техники. Нельзя сказать, чтобы все это уж совсем осталось в прошлом, однако в целом вокал его заметно облагородился. И хотя стихийное начало по-прежнему многое определяет в его исполнении (порождая в числе прочего и весьма произвольное интонирование тех или иных фраз), Кура стал петь гораздо мягче, освоив даже такие нюансы, как piano и mezza voce. Как показывает опыт, у обладателей столь крупных, масштабных голосов техника редко бывает совершенной, однако и здесь прогресс налицо.
Хосе Кура покорял публику своими Канио и Отелло, Каварадосси и Пинкертоном, обрушивая на зал раскаленную лаву необычайно мощного по нашим дням драматического тенора, помноженного на не менее мощный артистический темперамент. Последний в полной мере проявлялся и тогда, когда Кура становился за дирижерский пульт, обнаруживая не только способность вести за собой оркестр, но и чувство формы, умение интерпретировать музыку. Увертюра к «Сицилийской вечерне» и Вступление к третьей картине «Бала-маскарада» Верди, Интермеццо из «Сельской чести» Масканьи, танцы из «Виллис» Пуччини, а также аккомпанемент сольным номерам Ольги Романько — все это изобличало владение профессией, пожалуй, ненамного уступающее тому, что явил прилетевший вместе с Курой его земляк, аргентинец с итальянскими корнями Марио Де Росе. И оркестр «Русская филармония», кстати сказать, играл с ними обоими на несколько порядков лучше, чем делает это со своим нынешним шефом...
Имя Ольги Романько мало что говорит столичной публике. Когда-то она начинала в Московской оперетте, потом уехала на Запад, буквально считанные разы после этого возникнув на наших подмостках, а последние 10 — 15 лет и вовсе не появлялась. Зато в Европе карьера ее сложилась вполне успешно. Хосе Кура поведал публике, что был счастлив, узнав, что ему предстоит выступать с Ольгой Романько, рассказал о своей последней встрече с ней в Ла Скала тринадцать лет назад, принес ей публичные извинения за организаторов концерта, не упомянувших ее имени на афишах и баннерах, и вообще выказывал своей партнерше самые пылкие чувства. Несмотря на почти четвертьвековую карьеру, красивый голос Ольги Романько звучит сегодня достаточно свежо и техника в полном порядке. С Курой они составили отличный дуэт, будто всю жизнь только и делали, что выступали вместе.
Дмитрий Морозов
