Снявшись в «Бумере» шесть лет назад, Андрей Мерзликин стал одним из самых популярных и востребованных российских актеров. Роли, как правило, главные в фильмах самых разных жанров, пошли косяком, в том числе в таких масштабных проектах, как «Обитаемый остров» Федора Бондарчука и «Утомленные солнцем-2» Никиты Михалкова. Совсем недавно на экраны вышли «Горячие новости» — ремейк нашумевшего боевика Джонни То, где он сыграл ключевую роль оперативника майора Смирнова.
— Премьера «Горячих новостей» состоялась через несколько дней после потрясшего всех случая с расстрелом в столичном супермаркете, и потому картина, где речь идет о нашей беззащитности перед бандитами и маньяками и о непрофессионализме милиции, а также о циничности средств массовой информации, паразитирующих на «горячих» новостях, была воспринята как одна из самых злободневных. Эту злободневность вы держали в уме во время съемок?
— Не в такой, конечно, степени. Но изначально в картину был заложен второй план, мы снимали не просто боевик, не чистую развлекаловку, а сатирический боевик. Ведь ни для кого не секрет, что сегодня милиция совсем не такая, какой мы хотели бы ее видеть, и средства массовой информации иногда просто шокируют. На всем этом мы и хотели заострить внимание, но, конечно, и в мыслях у нас не было, что попадем в самое яблочко и что наша работа вызовет такой резонанс. О трагедии в супермаркете я с ужасом узнал в Нью-Йорке, где мы представляли «Горячие новости», — раньше я и подумать не мог, что подобное может произойти и в России. Увы, любая фантастика у нас завтра может стать реальностью, и это меня шокирует. У меня растут дети, я не собираюсь никуда уезжать из своей страны, буду делать все, чтобы жить здесь счастливо, но и страна должна мне помогать в этом. А она не помогает. И потому мы дожили до того, что наш народ — россиян — впору заносить в Красную книгу как вымирающий народ, на грани вымирания некогда великая русская культура. Я не боюсь об этом говорить, потому что люблю свою страну, верю, что наши руководители — люди адекватные, и надеюсь, что все изменится к лучшему.
— «Горячие новости» — сатира на нашу милицию, однако ваш персонаж — фигура отнюдь не сатирическая. Насколько он типичен, на ваш взгляд?
— Я знаком со многими оперативниками, настоящими профессионалами. Им трудно, их выживают. Им приходится быть «Жегловыми», и я их понимаю. По-прежнему остро стоит вопрос, который однажды был поднят фильмом «Место встречи изменить нельзя». На чьей стороне ты, зритель: на стороне Жеглова, который борется с преступниками их же методами, или на стороне Шарапова, который действует по закону? Я для себя сделал вывод, что в нашей стране только такие личности, как Жеглов, могут противостоять преступности.
— В начале картины чуть ли не в центре Москвы минут двадцать идет настоящий бой между десятками милиционеров и горсткой бандитов, в котором участвует и ваш герой. И бандиты, словно заговоренные, целехонькими выбрались из этого пекла...
— Мы привыкли видеть в боевиках, что как перестрелка в людном месте — так куча трупов. В жизни по-другому. Я где-то месяц перед съемками упражнялся в стрельбе — впервые на этой картине, хотя это не первый мой оперативник, — и должен сказать, что попасть из пистолета в движущегося человека очень непросто. А если еще учесть, что в это время в тебя стреляют с разных сторон, вокруг гибнут люди, раздаются взрывы... Бандиты гораздо лучше подготовлены и оснащены, чем спецназовцы, и если вы внимательно смотрели, могли заметить, что они были в бронежилетах. С другой стороны, не забывайте: мы снимали, не просто боевик, а сатирический боевик.
— Обычно актеры — люди амбициозные и самовлюбленные — гениальными считают самих себя и успехи коллег не замечают...
— Это профессия такая — она зиждется на тщеславии. Актеры сосредоточены на своем «я», поскольку именно через свое «я» пропускают то, что закладывали драматурги и режиссеры в их роли.
— Эта болезнь, похоже, прошла мимо вас?
— Нет, что вы. Просто надо помнить о ней и стараться держать себя в узде. И помнить, что в любой момент ты можешь свалиться в пропасть. Вы заблуждаетесь, если считаете, что у меня, как, впрочем, и у многих других актеров, есть большой выбор. В лучшем случае ты можешь выбирать только между кино и телевидением. Мне повезло: есть возможность сниматься в художественных фильмах. Но качество предлагаемых сценариев, как правило, не радует — и это мягко говоря. Для меня очень важно, с кем я работаю, и часто все определяет мое ощущение, что с этим человеком мне будет интересно. Так было и в данном случае. С Сэмом Клебановым, продюсером и соавтором сценария «Горячих новостей», мы впервые встретились на записи телевизионной передачи. Я увидел человека, который затаил в себе атомную бомбу — творческую. И я согласился сниматься у него, даже не прочитав сценарий, не посмотрев фильм-оригинал, который поставил Джонни То. И чутье меня не подвело.
— В «Обратном отсчете» вы очень органичны и на все сто используете тот минимум возможностей, который вам предоставлен. То же самое можно сказать и о «Горячих новостях». Значит, работа в жанре боевика доставляет удовольствие?
— Он мне близок и дорог только потому, что на данный момент это единственный путь к зрителю. Другие жанры с большим скрипом прорываются в прокат, а серьезное кино люди практически не видят. А я хочу, чтобы меня, мою работу видели — иначе зачем было идти в эту профессию? Я отлично понимаю, что в этом жанре нечего и пытаться искать Достоевского или Чехова, и веду себя адекватно. Стараюсь не нагружать режиссера, не давить на него своими требованиями и попытками как-то углубить образ. Чтобы потом кто-нибудь сказал: «Это хоть и боевик, но ты, Андрей, так сыграл, что Чехов плачет». Жанр диктует свои правила игры. В любой актерской работе в боевике существует некая функциональность, я должен ее для себя четко определить и в дальнейшем внятно, помогая драматургу, режиссеру и зрителям, не дать сюжету умереть, не допустить, чтобы зрители спотыкались на моем персонаже. Если мне при этом удается — а это я держу в уме всегда — привнести еще некий личностный пласт, придать моему персонажу индивидуальность, сделать его более живым и интересным, чем это было заложено в сценарии, я радуюсь. Это моя внутренняя работа — сложная, деликатная, и к ней не имеют отношения ни сценарист, ни режиссер, ни кто-либо другой. Но это ни в коем случае не сверхзадача, не то, чем постоянно занят мой мозг, это из разряда: хорошо, что и это удалось. Я в этом полагаюсь на божью волю. Если есть во мне что-то, что обогатит роль, оно обязательно проявится.
— Вам, видимо, не очень комфортно в рамках боевика, тянет и к Шекспиру, Достоевскому, Чехову...
— Конечно, тянет, и у меня есть актерски глубокие, как мне кажется, роли. Только мало кто видел эти картины, например, «Качели» режиссера Антона Сиверса. И об Андрее Мерзликине судят по нескольким боевикам, хотя у него есть и более интересные работы.
— Вы — востребованный актер. Считаете себя успешным актером?
— Да нет сейчас успешных актеров, поскольку в связи с кризисом никто нигде не снимается — примерно с октября прошлого года кинопроизводство фактически остановилось. Да, фильмы продолжают выходить на экраны, но это лишь видимость благополучия, поскольку отсняты они до кризиса.
— Из тех, что отсняты, едва ли не самый громкий — «Утомленные солнцем-2». Чем вам запомнилась эта работа?
— Не буду оригинальным, если скажу, что считаю большой для себя удачей то, что Никита Сергеевич доверил мне одну из ролей в своем фильме, и я получил возможность соприкоснуться с творчеством большого художника. Мой персонаж не существует сам по себе, всегда рядом товарищи. Дмитрий Дюжев, Артур Смольянинов и я, думаю, будем интересны зрителям в первую очередь как трио. Точнее, мы составили квартет, поскольку вместе с нами в кадре часто был Никита Сергеевич, наши персонажи были, так сказать, друзья по окопу. Они держались друг друга, иначе никто из них не смог бы выжить. Не скажу, что мне посчастливилось создать крупный характер, вся прелесть этой роли в том, что на экране самый обыкновенный человек, которого жизнь бросила в самое пекло войны, и он не знает, как себя вести, что делать. И это притом что я играю кадрового военного, танкиста-майора, который после первого же боя потерял всех своих подчиненных. Он вынужден был отступить и в результате оказался в штрафном батальоне. Мне трудно сказать, чем я буду удивлять зрителей. Удивлять, скорее, будет Никита Михалков — шикарной режиссурой. Впрочем, никто другого от него и не ждет.
— Приходилось слышать, что вы предубежденно относитесь к критикам и журналистам...
— Предубежденно? Очень часто сталкиваешься с откровенным непрофессионализмом: человек, собравшийся написать о тебе или о фильме, в котором ты снялся, имеет о тебе самое общее представление, не разбирается в кино, равнодушен к нему, не насмотрен, плохо владеет языком. Пообщавшись с тобой, он потом преподносит тебя в таком ракурсе, какой выгоден его изданию. И ты — в данном случае я имею в виду не себя лично, а человека публичного — оказываешься беззащитным. Возникает естественная реакция: неохотно идешь на контакт с прессой, зажимаешься, опасаешься сказать что-нибудь такое, что будет потом превратно истолковано. Очень неприятно — видеть и чувствовать, что люди на тебе паразитируют.
— Вы говорите о «желтой» прессе?
— Да у нас все стало «желтым»! Все прогнило. В том числе и издания, которые заявлялись как серьезные и были авторитетными в интеллигентской среде. В погоне за тиражами и они опускаются до уровня таблоидов. Людям крайне необходимы положительные эмоции. Все устали от негатива. «Давайте говорить друг другу комплименты», — пел Окуджава. Не пора ли прислушаться к нему?
Геннадий Белостоцкий
