Скрипача Вадима Репина и пианиста Николая Луганского, как правило, приходится слушать в концертах с оркестром. Этот формат наиболее востребован в филармониях, однако камерное музицирование позволяет порой различить более тонкие черты индивидуальности исполнителя, яснее понять суть его артистической личности. Дуэт Репина — Луганского — это исключительно удачное содружество двух выдающихся музыкантов. Оба — концертирующие солисты, имеющие свои взгляды на исполнительство, но они смогли достигнуть консенсуса и в чем-то поступиться во имя создания подлинного ансамбля. Это сложный путь, требующий и умения искать компромиссы, и где-то тактично уйти на второй план, подав вперед партнера. Скажем, в прошлый раз, когда Вадим Репин выступал с другим прекрасным пианистом, Борисом Березовским, конечный результат оказался куда менее убедительным. Каждый демонстрировал свое собственное мастерство, но целого, единой концепции не было.
У Репина с Луганским сложилось по-иному. Чувствовалось, что они понимают друг друга с полуслова, ими был найден не просто звуковой баланс, но выработана тембральная общность инструментов, где пианист стремился подстроиться под солиста.
Программа вечера имела четкую логику: первое отделение — французское, Сонаты Дебюсси и Франка, второе — «Крейцерова» соната Бетховена. Таким образом, движение в обратном хронологическом порядке. Показалось, что начинать с Сонаты Дебюсси — произведения изменчивых настроений, сотканного из отдаленных колокольных звонов и туманной дымки, — довольно рискованно. Этот опус вообще требует другого пространства, более камерного, чем кубатура Большого зала консерватории. И хотя музыканты следовали абсолютно всем указаниям композитора, невольно хотелось более сильных динамических контрастов, чуть большей плотности звука. Пусть это пошло бы вразрез с традициями интерпретации французской музыки, но объем зала обязывал что-то предпринять.
Намного естественнее прозвучала Соната Франка, в особенности выразительный Речитатив-Фантазия и напоенный светом финал. В первой части, как и у Дебюсси, ощущались некоторая легковесность, недозвученность: музыканты опять же ориентировались на иное, более скромное акустическое пространство. А во второй части (драматическом Аллегро) хотелось бы более сквозного дыхания, четкости формы. Соната Франка, имеющая богатейшую исполнительскую историю, идущую от Э.Изаи, требует от артистов ранга Репина — Луганского личной интерпретации, открытия каких-то новых граней. Пожалуй, индивидуального прочтения тут все же не хватило. Соната же была сыграна очень хорошо, с абсолютной технологической свободой, но немного академично и предсказуемо.
«Крейцерова» соната благодаря повести Льва Толстого представляется широкой публике сочинением, где кипят мрачные страсти. На самом деле первоначально эту сонату Бетховен предназначал вовсе не Рудольфу Крейцеру, а Джорджу Бриджтауэру, скрипачу-мулату, и даже снабдил ее шутливым посвящением. Репин и Луганский все же представили первую часть весьма бурной, в духе «Аппассионаты», оставив весь юмор для финала, сыгранного весьма бравурно, в духе финалов Первого и Второго фортепианных концертов.
Как это часто случается, отыграв основную часть программы, артисты «на бисах» показались более раскованными. Изысканная Прелюдия Шостаковича, бурлескный «Румынский танец» Бартока, «Вальс-скерцо» Чайковского и один из Венгерских танцев Брамса составили третье отделение концерта. В то же время хочется подчеркнуть, что в отличие от ряда известных скрипачей, последнее время превращающих свои выступления в шоу, Вадим Репин придерживается академической линии, избегая дешевого популизма. И, как показалось, в этом как раз сильная сторона дуэта Репина — Луганского, доставившего своим искусством подлинное эстетическое наслаждение.
Евгения Кривицкая
