Впервые за долгие годы в Москве прозвучала опера Джорджа Гершвина «Порги и Бесс». С этим произведением наша аудитория познакомилась в 1956 году, когда в России побывала труппа «Эвримен опера». Позже опера была поставлена в нескольких российских театрах; в Москве она шла в начале 80-х в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко в постановке Льва Михайлова.
Сегодня, в век CD и DVD, нет смысла говорить о новом знакомстве. Видеоверсия спектакля транслировалась по телевидению, а в магазинах можно на выбор найти несколько записей, от классической авторской версии до джазовой обработки, в которой поют Луи Армстронг и Элла Фитцджералд. Что же может предложить сегодняшней публике театральная постановка «Порги и Бесс»?
Гастроли американской компании «Ливинг Артс инкорпорейтед» в России начались с неприятностей: на варшавской таможне застряли декорации. В результате на сцене Михайловского театра в Петербурге из оригинального оформления спектакля присутствовал только задник, остальное было взято из подбора. В столице зрелище стало еще более аскетичным, но тут уже виноваты не таможенные напасти, а странная прихоть менеджеров тура: избрать для показа театрального спектакля концертный зал можно в глухой провинции, где нет подобающей площадки, но никак не в Москве. В Светлановском зале Дома музыки, конечно, случались театрализованные представления, но выстраивались они с учетом особенностей помещения. Здесь нет ни театрального освещения, ни оркестровой ямы, ни кулис.
Когда стало ясно, что хор будет просто стоять позади оркестра, а солистам остается только узкая полоска сцены, мелькнула тоскливая мысль: очередная халтура. Издевательством показались перечисленные в программке режиссер, сценограф, художник по свету. Их работа, и вправду, оказалась скрыта от глаз, но в итоге дошла до аудитории через людей на сцене. Артисты из США оказались настоящими мастерами, способными работать хоть на Луне. Попав практически в то самое «пустое пространство», о котором писал Питер Брук, они по крупицам воссоздали в нем свой мир. Внешне московский спектакль — да, это был самый настоящий спектакль, без каких-то скидок на неподходящие условия, — наверняка отличался от задуманного. Внутреннее же наполнение оказалось на высоте.
Гершвин в своем завещании поставил условие: в «Порги и Бесс» должны играть только темнокожие артисты — таким было приношение американского классика черному населению Соединенных Штатов. Это было в своем роде провокационным жестом: не будем забывать, что в 1930-е годы представить себе афроамериканцев на сценах оперных театров США было невозможно. А в «Порги и Бесс» наоборот — только эпизодические роли отданы белым. Это распределение скрупулезно соблюдено в постановке «Ливинг Артс». И — радуйся, Гершвин — некоторые из занятых в спектакле темнокожих певцов имеют за плечами выступления в Метрополитен Опера и Ла Скала.
В исполнительском составе спектакля прослеживались две группы артистов. Первая — это специалисты по «Порги и Бесс», обкатавшие свои роли до блеска. Это в первую очередь исполнители заглавных ролей Ричард Хобсон (Порги) и Джеррис Кейтс (Бесс). Их совершенно не смущали ни оркестр за спиной, ни торчащие над головой трубы органа. Да, их Кэтфиш-роу сегодня выглядит так, ну что тут особенного? Сценического колорита спектаклю добавил Стивен Финч в роли убийцы Крауна, бывшего любовника Бесс: гора мускулов, хищное выражение лица, хрипловатый голос.
О «Порги и Бесс» до сих пор ведутся споры, настоящая ли это опера. В произведении действительно есть черты мюзикла, и их ярко подал Реджинальд Уайтхед в роли торговца «счастливым порошком» по прозвищу Спортинг-Лайф. По-настоящему синтетический актер уверенно чувствует себя и в вокале, и в пластике, и в танце.
Другую группу артистов составили оперные певцы, присоединившиеся к проекту на время. Среди них были даже более яркие голоса, чем у главных героев: бурные аплодисменты сорвали своими краткими выходами Кимуана Донер в роли Торговки клубникой и в особенности обаятельный тенор Бернард Холкомб в роли Торговца крабами.
Хор, хоть и оттесненный в глубину, также оказался важной составляющей успеха. В хоровых эпизодах Гершвин воплотил даже не джазовую, а доджазовую культуру: спиричуэл и госпел. Для героев оперы характерна поминутная апелляция к примерам из Ветхого и Нового Завета, к которой прибегает даже богохульник Спортинг-Лайф в своей издевательской песенке «It Ain’t Necessarily So».
Стоит отметить и оркестр «Русская филармония», который принял участие в московских представлениях оперы. Под управлением дирижера Пасьена Маццагатти российские музыканты показали вкус к свингу и свободной фразировке. Гершвин объединил в этот вечер людей разных рас и культур.
Дмитрий Абаулин
