Как сегодня можно поставить балет «Пламя Парижа» — образец революционного театра, где действующие лица делились на «чистых» и «нечистых», хороших и плохих, революционеров и аристократов соответственно, совсем неясно. Особенно если учесть, что ставит Алексей Ратманский — хореограф-интеллектуал, которого в постановках разных форматов интересует не жизнь толпы и даже не жизнь индивидуума, а переливы судеб, нюансы, внутренние смятения, душевные стилизации, мимолетные состояния.
Презентация новой версии некогда знаменитого балета «Пламя Парижа», состоявшаяся в Большом театре, многое, впрочем, прояснила. Похоже, это спектакль не о революции, а о людях, которым выпало жить в горячие годы. Никакие исторические катаклизмы не в силах лишить человека права на счастье, веселье, любовь. Чуда стоит ждать и от декораций известных архитекторов-«бумажников» Ильи Уткина и Евгения Монахова, особенно в сочетании с историческими костюмами Елены Марковской. «Оформительский» микс, как любое смешение стилей, обещает дать необычный результат. Тем паче что архитектурные постройки сгорят на глазах у публики. И произойдет это сегодня в Большом театре.
Накануне премьеры Алексей Ратманский, ни разу не замеченный в самопиаре и желании давать интервью, все-таки нашел время и ответил на наши вопросы.
— Триумф «Пламени Парижа», поставленного в 1932-м, был феерическим и в Ленинграде, и в Москве, что, видимо, связано с революционным настроем тех лет?
— Это был балет о событиях, которые были понятны и близки. В России революция произошла всего несколько лет назад. Балетов на современную тему, которые удаются и находят отклик у зрителей, очень мало, раз-два и обчелся. Психологически, исторически, эмоционально «Пламя Парижа» оказалось к месту. Это не было искусство пропаганды. Был спектакль, сюжет которого давал поводы для танцев и эмоций. Спектакль, в котором массовые сцены, народная мощь вышли на первый план. Такого раньше не было никогда. И, конечно, высококлассная хореография.
— «Пламя Парижа» исчезло из афиши полвека назад. Возглавив балет Большого, вы в интервью, в том числе и нашей газете, говорили о планах возобновить спектакль. Тогда, признаюсь, в это верилось мало. «Пламя Парижа» — реконструкция?
— Это новый спектакль с использованием фрагментов хореографии Василия Вайнонена. От исторического спектакля сохранилось очень мало: па де де Жанны и Филиппа, па де де Актера и Актрисы и танец басков. Их мы оставили в оригинале. Еще есть две карманьолы и одна фарандола. Если вы помните фильм 1953 года, то танцы там записаны буквально по фразочкам, но все, что там есть, мы использовали. В новом спектакле процентов двадцать — хореография Вайнонена, все остальное пришлось сочинять заново.
— Почему все-таки ваш выбор пал на «Пламя Парижа» — балет о Французской революции?
— Сохранившиеся танцы — замечательны. Даже в концертном исполнении впечатляют. Одна из причин постановки — традиции Большого, которые должны продолжаться, — большой сюжетный спектакль. Для труппы — это серьезная работа. Много ролей. На сцене 140 человек, занят весь кордебалет. Да и хореографически было невероятно интересно. Как в случае с «Корсаром», когда я должен был понять принципы работы Петипа, структуру его спектаклей. И потом это — наш эксклюзив. Если бы мы этого спектакля не сделали, то сомневаюсь, что кто-то бы еще к нему обратился.
— Спектакль, который был обожаем и властями, и народом, нельзя назвать агиткой, но то, что он строился на советской идеологии, несомненно. Вы переработали либретто?
— Да, восстанавливать агитку было бессмысленно. Изменив либретто, мы сохранили и порыв, и пыл, и динамику. Любовь и драма на фоне исторических событий.
— На презентации вы сказали, что в балете появится любовная тема и новая женская роль Аделины, дочери маркиза.
— Добавились и другие персонажи, но они возникли не из фантазий, а из романа Феликса Гра «Марсельцы», который взят за основу либретто. Александр Аркадьевич Белинский с его опытом и пониманием природы балета очень помог.
— Вы с ним консультировались?
— Мы соавторы новой версии либретто.
— Большой театр недавно столкнулся с агрессивной реакцией родственников Касьяна Голейзовского. Не возникнет ли здесь подобной ситуации? Никита Вайнонен — человек открытый, но крепко радеющий за наследие отца.
— В отношениях совсем иной подход. Мы очень рады пониманию наследников. Действительно, материалов практически не сохранилось.
— В отличие от музыки Бориса Асафьева. Но изменения в либретто, наверное, изменят и музыкальный ряд?
— Юрий Бурлака занимался партитурой и в соответствии с либретто компоновал фрагменты, что-то менял, что-то переставлял.
— Но все это музыка Асафьева?
— На самом деле Асафьев перерабатывал подлинную французскую музыку XVII — XVIII веков, песни времен революции, народные танцы.
— Кто будет танцевать премьерные спектакли?
— Жанна — Мария Александрова, Наталья Осипова, Анастасия Меськова, Екатерина Шипулина. Жером — Денис Савин, Вячеслав Лопатин, Андрей Меркурьев. Филипп — Александр Волчков, Иван Васильев, Владислав Лантратов. Аделина — Нина Капцова, Анастасия Горячева, Анна Ребецкая, Анна Никулина. У нас три, а на некоторые партии даже четыре, состава исполнителей. Ролей много.
Елена Федоренко
