Или определенно собиралась это сделать под именем испанки Давинии Родригес 29 января 2010 года в Большом зале столичной консерватории. Удивляться псевдониму не приходится: Майя Михайловна давно сжилась с солнечными Пиринеями, еще со времен божественной в ее исполнении «Кармен-сюиты» на сцене Большого и всех прочих мировых театров. Удивляться, скорее, приходится смелости балерины. В 1999-м, в год 200-летия Пушкина, по радио «Орфей» как-то промелькнуло сообщение, что идет работа над новой экранизацией оперы Чайковского «Пиковая дама», где роль графини сыграет и споет (!) гордость отечественного и мирового балета. Если верить ведущим радиостанции, то сама Плисецкая откомментировала это в том смысле, что партия старой аристократки не так уж и сложна, под силу любому музыкально одаренному человеку – а уж о музыкальности Майи Михайловны мы знаем и по ее всегда «поющему» танцу, и по многочисленным рассказам Родиона Щедрина, как она его сразила при их первой встрече мастерским пропеванием прокофьевской «Золушки» за все оркестровые инструменты. Однако тот проект не состоялся – и вот новая попытка попробовать себя в непривычном амплуа…
Плисецкая собиралась петь, и петь публично?! – воскликнет изумленный и совершенно сбитый с толку читатель. Но довольно «театра абсурда» - раскроем, наконец, карты. Вряд ли великая балерина когда-либо вообще планировала это делать (и в анекдот, услышанный самолично в свое время по «Орфею», признаться, я тоже не очень-то верю). Тем не менее, именно ее фотография была помещена в буклете к концертному исполнению оперы Россини «Итальянка в Алжире». А вместо фото Российского национального оркестра, расположившегося в тот вечер на сцене, было опубликовано изображение оркестра народных инструментов. Помимо вот таких визуальных мистификаций в буклете есть еще немало занимательных ляпов: от безобидного именования американской меццо-сопрано Резник почему-то на итальянский манер Риджиной (вместо принятого уже многие десятилетия Регина), до путаницы с годами дебюта дирижера Альберто Дзедды в России (1994 вместо 1993) и совсем уж неприличного вранья, вынесенного также на все расклеенные по Москве афиши этого знаменательного концерта – будто звучит в Москве «Итальянка» впервые! Представляется, что это, мягко скажем, введение в заблуждение широкой общественности, вовсе не случайно, а является стремлением организаторов мероприятия лишний раз попиариться и присвоить себе славу первопроходцев, ибо для того, чтобы узнать, что первое публичное исполнение оперы в Москве состоялось еще в 1822 году, вовсе не обязательно копаться в пыльных архивах, а достаточно заглянуть в популярные и многотиражные (т.е. вполне доступные) музыкальные справочники и энциклопедии. А уж о том, что в 1955 году Зара Долуханова блистала в этой опере на сцене Колонного зала Дома союзов, знает каждый меломан. Самое удивительное, что автором всего этого безобразия является никто иной, как человек с, казалось бы, энциклопедическими знаниями и широчайшей эрудицией – Алексей Парин, о чем с гордостью и сообщает нам буклет. А еще буклет с не меньшим пафосом поместил фотографию и биографию молодого продюсера данного мероприятия Павла Токарева – в объеме и формате почти таком же, как и о легендарном дирижере Дзедде: воистину, от скромности в до неприличия гламуризованной Москве уже давно разучились умирать.
Мы уделили столько времени такому, казалось бы, пустяку, как буклет к концерту, по причине того, что с подобной отсебятиной вашему покорному слуге еще не приходилось сталкиваться. Буклеты бывают разные – доморощенные, сделаны тяп-ляп, с плохой полиграфией и бедненькими, списанными из интернета комментариями и справочными данными и пр. Здесь же ситуация совсем иная: буклет прекрасно издан, с каждой его страницы просто «кричит» претензия на респектабельность, подкрепленная авторитетными именами и наименованиями партнеров, начиная с эксклюзивного румынского курортного комплекса «Замок Кантакузинов», до нашего сайта, выступившего информационным спонсором концерта. К тому же, цена на это «чудо полиграфии и справочно-информационной мысли» была вполне доступной, раскупались буклеты в массовом порядке – а это значит, что и массово внедрялся миф о «первом исполнении в Москве» и пр.
Листая это «изделие» перед началом концерта, я, честно говоря, несколько приуныл. И лишь имя Альберто Дзедды на афише обнадеживало – халтуры, подобной вышеописанному буклету, быть не может. Надо отдать должное организаторам: в отличие от буклета, опера удалась на славу. По уровню исполнения, по составу участников, что удалось собрать под свои знамена продюсеру Токареву, по общему ансамблю, сложившемуся в памятный вечер, январская «Итальянка» оставила далеко позади многие и многие концертные исполнения опер, что звучали в последние годы в столице, включая и филармонические проекты Михаила Фихтенгольца.
Писать о творчестве признанного мастера, гения – не побоюсь этого слова, непросто. И прикосновение к нему тем и ценно, что в своих воспоминаниях хочется обращаться к нему неоднократно, каждый раз ловя себя на мысли – а еще вот это он делает так-то и так-то: непостижимо! Слава маэстро Дзедды давно перешагнула границы его родной Италии, но он навсегда остался верен своей родине и своему кумиру – великому Россини, изучать и пропагандировать творчество которого не устает уже более полувека. Маленький, сухонький старичок с обаятельной улыбкой и внимательным взглядом, что словно сказочный кузнечик слегка подпрыгивающей походкой вышел на сцену БЗК, это он – великий Дзедда, создатель Мекки россинианства на родине композитора в Пезаро, и человек, подаривший Москве минуты подлинного музыкального счастья холодным январским вечером. Где и от кого еще можно услышать такое легкое, трепетное и одновременно игривое звучание оркестра? Кто еще уделяет столько внимания нюансировке, когда, казалось бы, банальные и заигранные музыкальные обороты Россини, все эти каденции и реверансы, начинают звучать абсолютно свежо? - и вам хочется пробовать и пробовать это рафинированное блюдо до дурмана в голове. У кого еще вы при всей легкости встретитесь с феноменальной темпо-ритмической точностью, абсолютной дисциплиной следования партитуре, указаниям автора? Хвалебных эпитетов и восторгов раздавать маэстро Дзедде можно еще бесконечно долго – и всего этого будет бесконечно мало, ибо своим московским слушателям он подарил не больше, и не меньше – подлинную сказку. Мягкость звучания, какой он добился от музыкантов РНО, восхищает. Внимательный аккомпанемент вокалистам, обилие воздуха, что дает он им для свободного, радостного пения – восхищает не меньше. А ансамбли! Такой филигранности, такого кружева, что удается плести Дзедде из вверенных ему голосов певцов и инструментов, не сыщешь ни в Брюсселе, ни в Вологде. А мужская группа хора Большого театра: неужто это те самые парубки, что «ревут» в «Хованщине» или «Китеже»? Невероятно, но стилистически точное пение хористов и прекрасное итальянское произношение, что они продемонстрировали, свидетельствовали о небывалом и отрадном преображении.
Состав вокалистов был подобран в основном из пезарских протагонистов Дзедды – молодых или уже многоопытных, но тех певцов, что уже прошли россиниевскую школу маэстро. Лишь Маргарита Мамсирова в партии главной героини Изабеллы составляла исключение – увы, не самое приятное. Пение Мамсировой было добротно и профессионально – упрекнуть певицу вроде как и не за что. У певицы приятное меццо, близкое к требуемому в этой партии контральто с богатым, обволакивающим нижним регистром, она красива и обаятельна, а оттого образ лукавой итальянки в общем-то получается занимательным. Однако из пезарской команды она, тем не менее, явно выпадала и главная проблема – это ее тусклый, плохо летящий звук на среднем регистре, который, как известно, - база для любого певца. Вследствие этого по яркости звучания, по, если хотите, вокальному драйву, главную исполнительницу, увы, приходится причислить к аутсайдерам проекта, даже несмотря на то, что она, в общем-то, справлялась как с головокружительными колоратурами, так и с долгой и вязкой россиниевской кантиленой.
В теноровой партии Линдора выступил настоящий tenore di grazia грек Марио Дзеффири. Москва уже знакома с ним по гастрольному «Дону Паскуале» с Риккардо Мути в 2007-м (спектакль Равеннского фестиваля), а мне лично еще довелось слышать певца в Барселоне, также в россиниевском репертуаре (фарс «Газета»). Хотя оперы бельканто не единственный репертуар Дзеффири (совсем недавно он пел, например, вердиевский Реквием с Мути, Фриттоли, Бородиной и Абдразаковым в Чикаго), безусловно, Россини – это композитор для грека с обманчиво итальянской на слух фамилией. У Дзеффири очень высокий тенор, почти альтино с несколько женским звучанием, поет он практически только микстом, т.е. опёртым фальцетом, но фальцет этот – очень яркий, насыщенный, без малейшего противного призвука, нередко встречающегося у сверхвысоких теноров. Владеет им певец очень достойно: хотя и попадались в его пении неточности в пассажах, но они искупались общей свободой вокализации, поистине виртуозным пением. Добавьте к тому необычайное обаяние артиста, высокую эмпатию, сразу располагающую к нему зал.
Потрясающи были оба низких голоса. Роберто ди Кандиа (Таддео) обладает красивейшим низким баритоном, мягким, бархатного звучания. Долгое дыхание позволяет ему легко петь длиннющие пассажи как бы играючи, ничуть и нигде не пережимая и не путаясь в мелких длительностях. Кроме того, артистизм у Кандиа незаурядный – певец просто живет на сцене, создавая настоящую, искрометную буффонаду. Голос Лоренцо Регаццо (Мустафа) не столь красив, однако мастерство и вокальное, и актерское также на высоте – редко услышишь колоратурного баса (а не баса, пытающегося петь колоратуры) такой выделки. Многообещающими дебютантками показались и две второстепенные дамы – с яркой внешностью и звучным голосом испанка Давиния Родригес (Эльвира) и наша Виктория Зайцева (Зульма), прошедшая школу Пезаро обладательница мягкого меццо приятного тембра. Достойно справился со своей небольшой партией Али и уроженец Перми и израильтянин по паспорту Юрий Кисин, даже сумевший блеснуть в единственной арии своего героя. Словом, как уже отмечалось выше, ансамбль получился по-настоящему почти уникальным. Вот такой подарок получила Москва в канун первого месяца наступившего 2010 года!
