В рамках IV Международного фестиваля «Владимир Спиваков приглашает...» 7 октября в БЗК выступил феноменальный музыкант — гобоист Алексей Огринчук, лауреат международных конкурсов, обладатель самой престижной французской премии «Victoires de la musique» и солист прославленного амстердамского Королевского оркестра «Концертгебау». В эксклюзивном интервью Алексей Огринчук рассказал о своем приезде в Россию, о своей карьере за рубежом и поделился размышлениями о ситуации в сфере академической музыки.
— Насколько мне известно, ваш приезд в Россию связан сразу с двумя фестивалями — с IV Международным фестивалем «Владимир Спиваков приглашает...» и III Фестивалем «Crescendo»?
— Да, так сложилось, что удалось принять оба приглашения. Это можно считать большой удачей, ведь мой график расписан уже на несколько лет вперед. Однако все нечастые приезды в Россию эмоционально важны для меня, так как я чувствую себя абсолютно русским музыкантом. Для меня важно поддерживать контакт с моей российской публикой, заново открывать ее, играть для нее — это мой «highlight» (то есть высшее достижение). Выступление на одной сцене с Владимиром Теодоровичем Спиваковым ценно для меня не только глубокими музыкантскими переживаниями. Я питаю к нему особые чувства, так как он был первым музыкантом экстра-класса, который вывел меня на большую сцену, когда мне было 14 — 15 лет. Я многому у него учился, когда мы играли вместе.
— Но потом ваша судьба была связана с Парижской консерваторией, которую вы и окончили. Франция признала вас как самого лучшего классического музыканта, вручив самую престижную французскую премию «Victoires de la musique». Насколько была бы возможна ваша успешная карьера в Европе, если бы вы учились в России?
— Я не могу ответить на этот вопрос однозначно, так как прошел только одну дорогу. Но думаю, что это было бы непросто. Однако дело совсем не в наградах. Конечно, они доставляют много приятных ощущений от осознания того, что ты единственный из России заслужил такого признания. Для меня важно то, что мне посчастливилось перенять музыкальные традиции разных исполнительских школ. Я окончил гнесинскую десятилетку по классу феноменального педагога Ивана Федоровича Пушечникова, который поднял планку исполнительства на духовых инструментах в России очень высоко. Но русская школа во всем мире ассоциируется все-таки с пианистами и скрипачами. По объективным причинам именно Франция — колыбель духовых инструментов. С этим даже спорить трудно, ведь весь мир играет на гобоях, изготовленных французскими мастерами, мы используем трости для инструмента из камыша, который растет только в определенных местах на юге Франции, барочные композиторы сочиняли свою музыку именно для старинного французского гобоя...
— Если премии, награды, отличительные знаки, по вашему мнению, не так важны, тогда что сегодня позволяет музыканту сделать успешную карьеру?
— Награды важны, они приносят внутреннее удовлетворение музыканту. Но все же важнее победа в конкурсе! Так сложилось, например, в моей жизни: когда я выиграл один из главных гобойных конкурсов мира CIEM в Женеве, для меня открылись многие двери. Престижные соревнования автоматически предполагают широкие перспективы для своих победителей, но это работает только в случае с самыми значимыми мероприятиями. В России так когда-то было с Конкурсом им. П.И.Чайковского...
— Сегодня много говорят о необъективности музыкальных конкурсов, о коррупции музыкальных менеджеров и о том, что вообще-то классическая музыка находится в кризисе. Норман Лебрехт заявляет даже о скорой смерти классики. Вы согласны с этими прогнозами?
— Когда я перелистывал страницу за страницей книгу Лебрехта «Кто убил классическую музыку», то думал: «Ну, ничего себе, что в мире-то происходит». Действительно, приведенные там факты раскрывают потаенные «карты» музыкального бизнеса, поэтому сегодня многие музыканты действуют через свои концертные агентства. Но классическая музыка все равно живет, ее магия — вечна.
— Из каких факторов складывается уровень гонорара у артиста в Европе?
— Во-первых, из пожеланий самого артиста, ведь агент предварительно обговаривает возможный уровень гонорара. Если музыкант профессионально занимается искусством, то есть живет на доходы от исполнительства, то уровень его оплаты зависит от его карьеры. Она складывается из разных кирпичиков, которые в сумме определяют статус музыканта в музыкальном сообществе. Если карьера идет вверх, то исполнитель не может получать гонорар ниже своего статуса.
— Ваш статус в Европе и в России одинаков?
— Их трудно сравнивать, потому что ситуации в нашей стране и в Европе очень сильно отличаются. Дело в том, что за рубежом музыкальный рынок уже давно сформирован, пирог поделен. Каждый артист знает свое положение в сложившейся иерархии. Возникновение каких-то положительных или негативных сюрпризов там сведено к минимуму. В России лишь идет формирование этой системы взаимоотношений. Я считаю, что на Западе даже могут позавидовать тому, что происходит сейчас в нашей стране: с невероятной скоростью появляется масса новых фестивалей, мероприятий, музыкальных организаций. Меня поразило то, что в Москву приезжал оркестр Венской филармонии — это один из самых высокооплачиваемых коллективов, значит, появляются организации и публика, готовые отдавать большие деньги за наслаждение хорошим исполнением.
— А что для вас является критерием хорошего исполнения?
— Хорошее исполнение — это если музыканту удалось рассказать всю ту историю, все те эмоции, которые он продумал, прожил, пропустил через себя во время домашней работы над произведением. Это как пронести через пустыню воду в ладонях, не расплескав ни капли.
— Я знаю, что вы преподаете в Королевской академии музыки в Лондоне. Как вам удается совмещать педагогическую деятельность с сольными выступлениями и работой в оркестре?
— Я считаю, что преподавание — это очень сложный процесс, требующий полной отдачи и сил, и энергии, и времени. Пока это не мой вариант: мне, конечно, больше хочется играть. Но преподавание мне доставляет массу положительных эмоций. Поэтому на данный момент я просто договорился сам с собой, что я приезжаю пять раз в году на мастер-классы в Лондон и тем самым сохраняю за собой место приглашенного преподавателя. В этом образовательном учреждении существует система постоянных мастер-классов: мои студенты прикреплены к педагогам, с которыми они встречаются в течение года, но тем не менее у меня тоже есть возможность с ними общаться и регулярно следить за их развитием.
— Что вас больше всего поразило во время вашего пребывания в России?
— Я совсем недавно вернулся из Екатеринбурга, где участвовал в фестивале «Crescendo». Сказать честно, я испытал настоящий шок! Не поверите, но я вновь открывал для себя Россию. После концерта ко мне неожиданно подошли музыканты и преподаватели с просьбой о том, чтобы я провел мастер-класс. После наших занятий они мне практически кланялись, и, знаете, у меня от волнения стоял ком в горле. Я пережил невероятные эмоции, потому что увидел людей, которые испытывают музыкантский «голод». Я старался максимально поделиться с ними, и у нас установился особый контакт на уровне внутренних импульсов. Меня поразило то, что музыканты, пришедшие на мои занятия, готовы принимать и буквально впитывать всю информацию, они ждут творческого общения. Я вдруг вспомнил себя, как я когда-то сидел так же в зале консерватории, а мой профессор Иван Пушечников учил нас настоящему искусству. Поэтому сложилось так, что для меня эта поездка и весь фестиваль «Crescendo» стали воплощением невероятно глубинных ощущений, связанных с музыкой, с моей страной и с моей публикой!
Беседу вела Екатерина Ключникова
