«Самсон и Далила», «Страсти Богородицы» в «Ла Монне»
Главный бельгийский оперный театр «Ла Монне» на разных сценических площадках показал две премьеры, связанные религиозной тематикой. Опера Сен-Санса «Самсон и Далила» шла в концертном исполнении, а оратория Скарлатти «Страсти Богородицы», напротив, была инсценирована.
Сочиненная в 1717 году оратория повествует о страданиях Богородицы, наблюдающей за осуждением Сына и распятием, и заключает в себе столько театральности, что трудно представить ее существование вне оперной сцены. Четверо действующих лиц этой «протооперы»: Божья Матерь (контральто), святой Иоанн (сопрано), Никодим, ученик и последователь Христа (меццо-сопрано), и верховный жрец иудеев Ониа (тенор) — представляют вокальный театр, в котором сюжетом становятся не только горестные ламентации Марии и утешения Иоанна, но само взаимодействие их голосов, сложное переплетение с инструментами оркестра, полная света и тени гармония ансамблей, виртуозная архаика арий. Вокальная музыка барокко герметична, она не спешит раскрывать свой внутренний смысл, и исполнители любуются ею немного со стороны, тонко воспроизводя изобилующие вокальным орнаментом партии, но отстраняясь от них эмоционально. Такое исполнение можно назвать подлинно аутентичным, так как никто — ни дирижер Ринальдо Алессандрини, руководящий Барочным оркестром из Намюра, ни солисты — не навязывает этой музыке собственного мироощущения, не нагружает ее современными страстями, а вместе с аудиторией внимательно прислушивается к ее загадочным и изящным узорам.
Из четырех солистов только тенор Даниеле Занфардино обладает звонким голосом приятного тембра, по объему подходящим для любой оперной сцены. Исполнительница Марии Сара Мингардо, очень низкое и несколько глухое контральто, известна в Европе и Америке как певица на старинный или современный репертуар (минуя оперы XIX века). Две другие солистки, сопрано Анна Симболи и меццо-сопрано Ромито Бассо, певицы скорее концертно-камерные, чем оперные. Анна Симболи, специализирующаяся на старинной музыке, так чутко выделяет нюансы в музыке, что не под силу иным оперным голосам. А по достоинству оценить исполнение Ромито Бассо мешало сильное грассирование певицы. Несмотря на некоторую неоднородность состава солистов, ансамбли ничуть не страдали от этого.
В этом, очевидно, большая заслуга режиссера Ингрид фон Вантох Рековски, акустически выигрышно разместившей солистов в центре сцены на возвышении. Одетые в строгие черные современные костюмы, исполнители лишь пластикой, лишь жестами, заимствованными из итальянской иконописи, передавали состояние своих героев. При этом музыкальные ансамбли определяли мизансцены, а черный задник по мере развития действия просветлялся, превращаясь к концу представления в голубую лазурь неба.
Сценическую площадку с солистами обрамляла металлическая конструкция, на которой, словно в клеймах иконы, разместились живописные фигуры и манекены в париках XVIII века. По ходу действия фигуры оживали, и первое время смотреть на пантомиму сошедших со старинных картин персонажей, изображавших любовь, борьбу или отчаяние, было занимательно. Режиссер утверждает, что появление этих фигур, меняющих картинные позы в зависимости от настроения музыки, было вдохновлено полотнами неаполитанского художника, современника Скарлатти, Франческо Солимены.
Концертное исполнение оперы «Самсон и Далила» осуществлялось под управлением главного дирижера «Ла Монне» японца Казуси Оно, возглавляющего театр с 2002 года. Еще будучи главным дирижером Токийского филармонического оркестра (1992 — 1999 годы), Казуси Оно организовал проект «Опера в концертном исполнении», продолжением которого можно назвать и брюссельскую премьеру. Карьера японского дирижера стремительно прогрессирует: вслед за японским оркестром он шесть лет возглавлял Государственный театр в Карлсруэ, после чего переместился в Брюссель. Вскоре Оно ждут дебюты в Метрополитен, Ла Скала, Опера Бастий и на Глайндборнском фестивале.
Блестяще развивающаяся карьера, однако, не подтвердилась постановкой «Самсона и Далилы». Напротив, исполнение оперы Сен-Санса оставило ощущение поспешности и вынужденности. Оперный дирижер должен отвечать за качество солистов, а все они, за исключением Ольги Бородиной, не проявили себя сколько-нибудь выдающимися исполнителями (быть может, впрочем, брюссельское ненастье затмило блеск их голосов).
Подлинной героиней вечера стала Ольга Бородина. Находящаяся в исключительной вокальной и сценической форме, певица невольно изменила содержание оперы. Это она, а не Самсон обладала сверхчеловеческой силой. Она, а не Самсон, побежденный первой же арией, в милости у богов, наградивших ее щедрыми дарами. Не полюбить такую Далилу было невозможно, не отвергнуть такого Самсона было немыслимо. Казалось даже, что Бородина поет совсем другую музыку, не ту, что играет прямолинейный оркестр и исполняют солисты и хор, столько в ее пении было нюансов, так разнообразны интонации певицы в рамках одной фразы, одного слова. Партия Далилы у Бородиной вся состоит из музыкальных оттенков, вся проникнута вокальной светотенью, напоминая живописную палитру импрессионистов. Певица столь легко переходит от одной эмоции своей героини к другой, от гнева к ласке, от героической решимости к состраданию, от сожаления к коварству, что кажется, будто она импровизирует. Между тем очевидно, сколько работы и детальной отделки стоит за таким исполнением, и все это — без тени вульгарности, без чрезмерной эксплуатации чувственности, на которую так часто идут обладательницы низких оперных голосов. Пение Бородиной было музицированием высшей пробы. Странно только, что в Брюсселе лучшей исполнительницей французской музыки оказалась русская певица.
Ирина Коткина
Хотите поздравить любимого артиста после преьмеры или любимую с 8 марта? Купить розы в шляпной коробке Москва — оригинальная идея. Такой необычный и красивый подарок запомнится надолго.
