Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка.
Веселися, Русь! наш Глинка —
Уж не Глинка, а фарфор!
А. С. Пушкин
Молодёжная оперная программа Большого театра открыла новый камерный сезон в Бетховенском зале на сей раз вечером из произведений Михаила Ивановича Глинки. Получилось особенно знаково, произведения основоположника русской композиторской школы, ставшего точкой отсчёта в детском изучении музыкальной литературы, впервые исполнили на сцене Бетховенского зала вместе с уже знакомыми певцами и «новенькие» из Молодёжной программы, пять девушек и двое мужчин.
Ещё одна оригинальная «тематическая арка» вечера – участие итальянских стажёров Молодёжной программы. И это не случайно. В 1830-33 годах Глинка жил в Италии, напитывался историческими и культурными впечатлениями, общался с музыкальной элитой родины оперы, включая Беллини и Доницетти. Языком Данте и Петрарки овладел в совершенстве, сочинил немало романсов на итальянские тексты. Большинство этих канцон bel canto доверили исполнить как раз гостям. Молодёжную академию La Scala представляли концертмейстеры Лука Маркосси и Паоло Троян. Сопрано Клаудиа Николь Калабрезе — студентка Неаполитанской консерватории, а монголка Урангоо Батбаяр учится в Венеции.
И хоть итальянская часть, с малой толикой французского языка, была во втором отделении, с неё начну — как положено, с гостей.
Наиболее яркое личное впечатление от зарубежного «десанта» — пианист Лука Маркосси. Сочетание почти струнного, напевного туше с особой свободой музицирования, на грани джазового свинга. Непривычно для стиля начала 19 века, но так свежо! Плюс поддержка певицы на интуитивном уровне. Клаудиа Николь Калабрезе не поразила вокальными данными. Тембр ординарный, слышны технические шероховатости. Хотя в природной музыкальности и естественности на сцене юной певице не откажешь.
Совсем девочкой, изящной и хрупкой выглядит Урангоо Батбаяр. И голос её словно ещё не сформировался по-взрослому, открытое высокое сопрано с явно азиатским оттенком. Но за отвагу исполнить по-русски «Я люблю, ты мне твердила» вслед за французским вариантом этого же романса — Le baiser — монголо-итальянская певица была награждена щедрыми аплодисментами.
Четвёртый сезон наблюдаю, как из тщательно отобранных вокальных бутонов распускаются с каждым разом, от концерта к спектаклю, щедрые цветы, а иногда и зрелые плоды, достойные звания солиста Большого театра. И пусть у многих новичков уже в кармане диплом консерватории, различные стажировки, даже несколько спетых в студенчестве главных партий, за редким исключением они поначалу выглядят «зелёными» по сравнению с «ветеранами» Молодёжки.
Радость, когда при всех огрехах вокала и заметном волнении природа одарила молодых певцов тембром необыкновенной, запоминающейся красоты.
К таким находкам кастинга Молодёжки отнесу нежную как фея Марианну Мартиросян, спевшую только одну канцону Mio ben ricordati, и жаль было, что так мало, и Евгению Асанову с «цыганской» песней «Ах, когда б я прежде знала» в первом отделении и O Dafni che di quest' anima во втором. Глубокое тёмное меццо-сопрано в сочетании с почти балетной фигурой и пластикой — сразу мечтается обо всех роковых оперных героинях.
Но пожалуй, главное потрясение вечера — выпускник Тбилисской консерватории Годердзи Джанелидзе. Почему-то басы такой мощи и топящей в себе бархатной чувственной глубины доводилось изредка слышать только в лучших православных храмах. Dovunque il guardo giro — величавая кантилена этого романса живо напомнила арию Оровезо из «Нормы» Беллини. Фактура артиста — высоченный рост, стройность, сдержанно-породистые черты лица и благородные манеры — тоже сразу расположила к нему московскую публику.
Другой новобранец, баритон Константин Сучков, обладая голосом и звонким, и полётным, в известном романсе «Не говори, что сердцу больно» несколько утрировал эмоции, почти по-теноровому, на грани хорошего вкуса.
Запомнившаяся многим по прошлогоднему телепроекту «Большая опера» буйным темпераментом и огненным цветом волос Василиса Бержанская сделала успехи в овладении своим огромным голосом. Баркарола «Уснули голубые» — труднейшая вещь. Здесь важнее всего звуковедение и пиано. Певица очень старалась, но не всё пока получилось, и дикции хотелось бы почётче. Гораздо лучше прозвучала у Бержанской канцона Mi sento il cor trafiggere.
Неприятный зажим ощущался в голосе Анастасии Барун в «Венецианской ночи», во втором отделении французский романс Le baiser прозвучал свободней, но неточность интонации досадно вылезала и здесь.
«Второгодник» Илья Кутюхин открывал весь концерт эффектным «Болеро» (О, дева чудная моя). Приятно отмечать, как особая пряность, узнаваемость его баритона всё прочнее сочетается с владением инструментом. Можно придраться, что во фразе нет запаса дыхания, и что во втором романсе «К Молли» (Не требуй песен от певца) чуть заметна была ученическая старательность. Но слушать Илью — уже удовольствие.
Другой баритон прошлого набора Александр Киреев в этот вечер просто купался в позитиве. Удались ему и «Победитель», и «Мери». Ликующе мажорный настрой этих романсов он сменил на щемяще-душевный «Гуде вiтер», сл. В. Забилы, почти в финале вечера. По понятным причинам стосковавшиеся по украинскому языку слушатели реагировали восторженно.
Неоднозначно воспринялось выступление Александра Рославца. Знаменитая «Попутная песня» началась в нужном упругом темпе, с отличной дикцией, но в распевной середине «не воздух, не зелень страдальца манят» как-то сникла, поскучнела. И великий шаляпинский шлягер «Сомнение» (Уймитесь, волнения страсти) при осмысленной фразировке показался недостаточно льющимся по звуку, словно певцу что-то мешало.
Екатерина Морозова и в прошлом сезоне производила впечатление сложившейся зрелой певицы. И сейчас два романса, ею исполненных, полностью убедили. В «Как сладко с тобою мне быть» немного удивил подчёркнуто страстный «привет от Рахманинова». Возможно, артистка так выстроила драматургию: после радости взаимности «не слушает сердце рассудка при виде тебя» — «Песнь Маргариты» на слова И. В. Гёте («Тяжка печаль, и грустен свет»), трагическая сцена за прялкой соблазнённой и покинутой Фаустом Гретхен.
«Ветеранами» в этом году числятся все три тенора Молодёжки. Из них по уважительным поводам в концерте принял участие только Богдан Волков. Но он на сей раз определённо был «на коне», вернее «со щитом», как поётся в «Рыцарском романсе», с которого Богдан начал выступление. Безупречно выпуклое слово, отточенная фразировка, богатство нюансов, плюс парадоксальное «веяние» хрестоматийного исполнения Г. М. Нэлеппа, который в силу полувекового временного разрыва не мог повлиять даже в записи на интерпретацию молодого певца. Здесь уже можно не просто наслаждаться качественным вокалом, а говорить именно о личной трактовке, ещё сильнее сказавшейся в «Я помню чудное мгновенье» — восхитительно, ни на кого не похоже спето! Украинская песня «Не щебечи, соловейку», сл. В. Забилы в исполнении Волкова в финале довела некоторых до слёз.
В завершавшем весь концерт бессмертном дуэте «Не искушай меня без нужды» тенору пришлось одному доносить оттенки чувств. Появившаяся впервые за вечер партнёрша, Марта Данусевич, пока отличилась только громкостью и импозантной крупной фигурой.
Отдельная благодарность нашим замечательным концертмейстерам Елизавете Дмитриевой и Сергею Константинову. Они не просто аккомпанировали, а неизменно были полноправными участниками ансамбля с певцами. И, конечно, когда за рояль садился сам Семён Борисович Скигин, исполнение приобретало весомый академизм.
Вступительное слово и комментарии Скигина об эпохе, в которую жил и творил М. И. Глинка, по-новому открыли аудитории первого русского классика, без забронзовелого официоза и псевдославянофильства, приписываемого ему ещё советскими музыковедами. На четырёх языках прозвучали романсы Глинки, исполненные людьми примерно десяти национальностей. Как это обнадёживает в наше время! Отличный старт для многосерийного цикла, заявленного профессором С. Б. Скигиным: «Антология русского романса».
Иллюстрация: М. И. Глинка. Портрет кисти Ильи Репина
