Премьерой «Ундины» Пьера Лакотта открылся VI Международный фестиваль балета «Мариинский». Далее шли два спектакля с участием гастролеров — «Дон Кихот» с Матье Ганио и «Спящая красавица» с Алиной Кожокару. Впереди — еще одна премьера, на которой пройдет смотр сил молодых хореографов, затем три бенефиса танцовщиков, в конце — «Лебединое» с Ульяной Лопаткиной и Жозе Мартинезом и Гала звезд фестиваля.
Об «Ундине» пишется с трудом, спектакль получился более чем неудачный. Да жаль артистов, которые выстояли тяжелейший репетиционный процесс и с блеском танцевали оба премьерных спектакля. Проект постановки «Ундины» Лакотта возник давно, когда театр не слишком четко понимал, что ему делать с классикой — то ли культивировать традицию, то есть сохранять советское наследие в виде сергеевских и виноградовских редакций классических балетов, то ли продолжать доверяться тонкому реставратору Сергею Вихареву и лелеять эпоху императорскую, то ли вызвать модного Пьера Лакотта, чтобы он сочинил французскую подделку a la romantique, и потом продавать ее на гастролях (гастрольная слава «Дочери фараона» Большого театра не давала заснуть). Три года назад господина Лакотта пригласили в Мариинку, он согласился, так как европейские труппы все чаще отказываются от его услуг, и мэтр сидел без работы. Строптивые мариинские балерины в зал приходили с опаской, что справедливо: стареющий хореограф временами забывал, что он поставил позавчера, и просил балерин напомнить им же сочиненный текст или в глаза говорил непоследним артистам, что они бездарности и их внешность не годится для романтического балета.
К всеобщей радости, Лакотта попросили уехать, а постановку отсрочили. За это время станцевали море Форсайта, Доусона, добавили Баланчина, отправили Лопаткину к Ван Манену (результаты работы прима-балерина предъявит на Гала). Думали, что Лакотт уже не вернется. Французу хорошо заплатили, но он настаивал на вторичном приезде и на постановке. Все началось сначала. Пытки балерин, слезы, скандалы. Лакотт отодвинул на второй план прима-балерину Диану Вишневу, которая работала как зверь, предпочел ей скучную корифейку Евгению Образцову. Из премьеров он оставил только Леонида Сарафанова, который и вынес на себе весь груз французских танцев.
Ставить танцы как таковые господин Лакотт, несомненно, умеет, но о композиции и драматической составляющей говорить не приходится. В этом смысле нет нужды сообщать читателю, что балет «Ундина» был поставлен Жюлем Перро в 1843 году в Лондоне, а потом перенесен в Петербург под названием «Наяда и рыбак». Да еще Анна Павлова танцевала Наяду в начале века в Петербурге. То, что сочинил Лакотт, к этим шедеврам романтической хореографии отношения не имеет, разве что сюжетная канва о русалке Ундине, которая разбивает сердце рыбака Маттео, разлучая его с невестой Джанниной. Безнадежно я пыталась найти какую-то логику в танцах. Считала число ундин в подводном царстве, вычленяла антре, коды и вариации главных героев, надеялась лицезреть действенный танец, в котором был силен Перро. Но тщетно. С другой стороны, если забыть о балете-предшественнике, можно найти какие-то плюсы в новом спектакле Лакотта — сюда относится обилие наивной пантомимы и всяких драматических курьезов. Так, папа Маттео вдруг появляется из платяного шкафа, а Ундина оказывается на кровати Маттео как живое воплощение его будущего сна — на этой же кровати они поплывут в подводное царство, на родину Ундины. Перемены декораций решены комично, когда опускается черная штора и кто-то из артистов мимирует на авансцене под грохот переставляемых конструкций. Декорации Лакотт сделал в стиле конфетных оберток — плоские, без перспективы. Лес вышел как на любимой конфете «Мишка на севере», что само по себе забавно. Петербуржцы более спокойно отнеслись к этому наивному китчу с танцами: наверное, подустали от головоломок американца Форсайта и хотят французских деликатесов. Танцев поставлено множество, и артисты, солисты и кордебалет старались от души. Один Сарафанов с его высоченными жете, турами и пируэтиками чего стоит. Красивая вариация Олеси Новиковой в 1-м акте и уверенные танцы Образцовой (Ундина).
Не могу отдельно не сказать о бессмысленном до абсурда финале. Непонятно, зачем Маттео с Ундиной идут венчаться на площадь, когда стало очевидным, что роза осыпалась, Ундина умрет и надежды на земное счастье у них нет никакой. И что сталось с бедной Джанниной — у Лакотта ее силой неведомого урагана прямо из-под венца уносит со сцены прочь. А дальше публичный позор жениха, у которого одну невесту сдуло, а вторая умерла на руках. Все присутствующие в ужасе бросились врассыпную, а парочку накрыла шелковая волна.
В кулуарах поговаривают, что «Ундину» скоро снимут. Но у Лакотта есть козырь — он предложил одной известной студии записать «Ундину» на DVD, от чего Мариинский театр вряд ли откажется. Это значит, что спектакль доведут до кондиции. Финал сделают логичнее, пантомиму подрежут, танцы подсократят, смешные лодки и кровати заменят на что-то более романтическое. Так что можно ждать следующего приезда хореографа. Но до лета спектакля в репертуаре театра нет.
* * *
Лично я ехала на фестиваль, чтобы взглянуть на звезд мирового балета, которых приглашают составить пару звездам мариинским, не покидая пределов России. Выбор персонажей этого фестиваля выше всяких похвал. Пять лет назад много значил ранг приглашенных, сегодня театру важнее старые привязанности и позиция первооткрывателя. Большая любовь у Мариинского балета с прима-балериной Ковент-Гарден Алиной Кожокару, каждый ее визит — услада для балетоманов и печаль для специалистов (они горюют, что только раз в год видят Алину). Когда-то, танцуя здесь «Жизель», она намекнула, что спектакль совсем не о том, о чем вы думаете, и танцы не так просты, как вам кажется, а о романтическом в балете вы не имели до сих пор правильного представления. Многим верилось, что эту крошечную танцовщицу благословил на танцы сам Жюль Перро. В прошлом году она повернула вспять историю петербургских Китри, сделав акцент роли не на тупой бравурности, а на бисерной технике и партнерской игре. Теперь пришла очередь вихаревской «Спящей». Впервые Алина должна была играть сама за себя, без поддержки любимого партнера Йохана Кобборга. Изумительно вписалась Кожокару в этот императорский мариинский стиль, не потерялась, не диссонировала, не ошибалась ни в музыке, ни в танцах, только гармония светилась. Вихарев бережет сокровища своего главного реставрированного шедевра как зеницу ока — варяги в балет не допускаются, а за отклонения от стиля накладываются санкции. Так спектакль и выживает, оставаясь мариинским раритетом, а новые силы в него вдувают такие харизматические исполнители, как Алина. Трудно описать, что она привносит. Как существо романтическое, эфемерное, делает она свое дело незаметно, а результат потрясающ. Остальные исполнители были на высоте. После тяжелой травмы вернулась на сцену Дарья Павленко (Фея Сирени) — неотъемлемая составляющая этого балета с премьеры. Все ее появления сопровождались аплодисментами, показывающими, как соскучились поклонники. Андриан Фадеев (Дезире) создал Алине комфортные условия и сам выступил уверенно и красиво. Великолепным Бриллиантом блеснула Виктория Терешкина, а Золотом — Екатерина Осмолкина. Был феерический спектакль.
Отдельная благодарность руководству Мариинки за то, что здесь не ждут, пока молодые звезды раскрутятся, знакомят с ними публику в самом их расцвете. О самой юной парижской этуали Матье Ганио (22 года) серьезно заговорили после записи DVD с «Сильфидой» Лакотта. От его исполнения Джеймса повеяло такой свежестью, такой элегантностью французского стиля в хорошем смысле слова. Но вместе с быстрой славой пришли первые травмы и операции — дело в том, что статного и красивого танцовщика приписали к самым высоким и нелегким балеринам. Благодаря успешной французской травматологии артиста быстро вернули в строй, и уже минувшей осенью он будоражил Париж новым достижением — сыграл Калигулу в одноименном балете Николя Ле Риша. На фестиваль его позвали станцевать Базиля, роль, за которую его удостоили звания звезды. Партию Китри исполнила Олеся Новикова, талантливая молодая артистка, гордость старейшего педагога театра Ольги Моисеевой. Наконец-то я поняла, откуда родом потрясающее фуэте Светланы Захаровой. Секретом владеет Ольга Моисеева и по очереди передает своим девочкам — когда-то Галине Мезенцевой, потом Захаровой, теперь Новиковой. Базиль — Ганио многих озадачил: в Париже эту роль не считают особенно игровой, важнее следовать канону, что и продемонстрировал танцовщик. Гармонии с балериной, как у Фадеева с Кожокару, не получилось. Ее игровые позывы артист не собирался замечать, танцевал как бы один. К тому же бравурное амплуа ему явно не близко. Но устойчивость, уверенное вращение и красивые стильные позы демонстрировал отменно. Уличная пара — Екатерина Кондаурова и Александр Сергеев (Эспада) — танцевала очень хорошо. Как бы там ни было, спасибо Махару Вазиеву за бодрость мысли, то есть за то, что пригласил артистов, когда они в расцвете сил. Надеюсь, что на следующий год Ганио выступит в чем-то более подходящем его тонкой натуре. Еще из французов появятся Аньес Летестю, Орели Дюпон, Жозе Мартинез, но они — старые гости Петербурга и в специальном представлении не нуждаются.
