В Доме музыки вместе с НФОРом выступили Мария Гулегина и Марсело Альварес
Концерты с мировыми оперными звездами для Национального филармонического оркестра России успели уже стать одним из фирменных знаков. За два с небольшим года своего существования этот коллектив играл едва ли не с большим их числом, чем все остальные московские оркестры вместе взятые. Вот и в канун Нового года с разницей в несколько дней в Светлановском зале Дома музыки оркестр выступал сначала с Марией Гулегиной, а потом, непосредственно 31 декабря, — с Марсело Альваресом.
Мария Гулегина пела уже с этим оркестром и в том же зале полтора года назад. Тогда она выступала только в одном отделении, а за пультом стоял Владимир Спиваков. На сей раз в ее распоряжении были оба отделения, а дирижера — молодую американку Керри-Линн Уилсон — дива привезла с собой. Программа концерта называлась «Веристские страсти», что и определяло его рамки, которые, впрочем, были несколько расширены за счет фрагментов из «Джоконды» Понкьелли, к веризму не относящейся, а также «Валли» Каталани, с ним только соприкасающейся.
Гулегина, несомненно, более оперная певица, нежели концертная — в том смысле, что на сцене, в спектакле, воздействует на публику гораздо сильнее, чем на концертной эстраде, пусть даже и в сугубо оперной программе. Кроме того, она — певица вердиевская (в каковом качестве предстала во время бисов, исполнив болеро Елены из «Сицилийской вечерни») в несравненно большей степени, нежели веристская. Хотя и в этом репертуаре у нее есть свои вершины — прежде всего Тоска в одноименной опере Пуччини, где она уже давно не знает равных. Знаменитую молитву Тоски вкупе с ариями из «Манон Леско», «Андре Шенье» и некоторыми другими можно уверенно числить среди наиболее ярких номеров исполненной ею программы, в которой, однако, было также немало и полуудач (явные неудачи у певцов такого класса вообще случаются чрезвычайно редко). Временами даже возникало ощущение, что певица в этот вечер не в самой лучшей форме, хотя мастерство и харизма неизменно приходили ей на помощь.
Впрочем, главную проблему Гулегина создала себе собственными руками. Ее протеже Керри-Линн Уилсон, которая демонстрировала школярский в целом уровень и, еще как-то находя общий язык с музыкантами в оркестровых фрагментах, оказывалась почти совсем беспомощной в аккомпанементе, то едва не до удушья доводя певицу чрезмерно медленными темпами, то дирижируя вообще невпопад. Дирижерских способностей Уилсон, возможно, еще с грехом пополам хватило бы на то, чтобы стать стажером НФОРа, но уж никак не на публичный концерт. Впрочем, казавшийся столь странным выбор Гулегиной вскоре предстал в ином свете: как оказалось, г-жа Уилсон — супруга нового генерального менеджера Метрополитен-опера...
Таким образом, если концерт Марии Гулегиной принес отнюдь не только восторги, то выступление Марсело Альвареса завершило уходящий год полновесным восклицательным знаком, и никакие «ложки дегтя» не подпортили для москвичей очное знакомство с одним из лучших теноров мира. Марсело Альварес, чья звезда взошла в 90-е годы, в российской столице пел лишь однажды, на так называемом «Венском балу» — мероприятии, относящемся скорее к светской, нежели художественной жизни, куда обычной публике вход заказан. Так что для очень многих это была первая возможность услышать певца живьем. И Альварес ожиданий не обманул.
Похоже, мы застали аргентинского тенора на перепутье: сделав себе имя на лирическом репертуаре, он ныне все больше обращает взор в сторону драматического. Уже объявлены его выступления в «Трубадуре». И, видимо, не случайно в этом концерте не прозвучало ни одного фрагмента из опер бельканто, которых Альварес спел за свою карьеру не так уж мало. Весьма вероятно, что эта страница для него уже перевернута: бельканто трудно совмещать с веризмом, равно как и с драматическими партиями Верди.
В программу московского концерта вошли несколько веристских арий — Плач Федерико из «Арлезианки» Чилеа, арии Каварадосси и Де Грие из «Тоски» и «Манон Леско» Пуччини, которые прозвучали с должной страстностью, но вместе с тем без всяких пережимов, от коих здесь так трудно удержаться. Из остальных четырех арий еще две — романс Манрико из «Трубадура» и ария Хозе из «Кармен» — также принадлежат к репертуару драматического тенора. Обе были спеты на хорошем уровне, демонстрируя готовность к исполнению такого рода партий (притом что данные фрагменты отнюдь не являются самыми драматическими местами этих партий). И все же наиболее яркое впечатление произвели номера из арсенала тенора лирического — ария Рудольфа из «Луизы Миллер» и особенно знаменитый романс Вертера из оперы Массне. Партия Вертера — одна из самых коронных у Альвареса, и популярнейший ее фрагмент закономерно стал одной из кульминаций концерта. На бис аргентинский тенор явил еще одну грань своего обаятельного таланта, с блеском исполнив испанские и итальянские песни.
Надо заметить, что оркестр и сам маэстро Спиваков весь этот вечер были неизменно на высоте и в собственно оркестровых номерах, и в аккомпанементе. И вновь (как чуть раньше на концерте с Ферруччо Фурланетто) захотелось услышать в их исполнении какую-либо из итальянских опер целиком. Из французских, впрочем, тоже: фрагменты из произведений Бизе и Массне были исполнены столь же превосходно.
Дмитрий Морозов
