Александр Лазарев выступил с Российским национальным оркестром в БЗК
Российский национальный оркестр волею судеб стал тем коллективом, благодаря которому Евгений Светланов вновь вышел на российскую сцену после изгнания из Госоркестра. Последним выступлением Светланова до отъезда было исполнение оратории Ференца Листа «Христос» 22 апреля 2000 г. в БЗК с консерваторским оркестром и хором Попова. Концерт-возвращение прошел через полтора года — 8 декабря 2001 г. в том же зале. Играли Брамса. А в программках, повествующих о творческих достижениях маэстро, его наградах, о работе в Большом театре и зарубежных оркестрах, не было ни строчки о периоде Госоркестра. Последним российским проектом Светланова был опять же альянс с РНО — громкая премьера симфонических фантазий «Кольцо нибелунга» и «Парсифаль» Рихарда Вагнера — Хенка де Флигера 28 февраля 2002 г. В начале мая маэстро не стало.
Буквально за неделю до возвращения Светланова дирижировать русским оркестром приехал еще один «блудный сын» — Александр Лазарев. Как и Светланов, он долгое время работал в Большом театре (в 1987 — 1995 гг. — худрук и главный дирижер). Тоже в свое время не нашел общего языка с «сильными» мира сего. И хоть его история в корне отличается от светлановской, есть и общее: после заграничной отлучки дирижер, возглавляющий ныне Шотландский симфонический оркестр, вышел на российскую сцену, именно приняв приглашение РНО.
Поэтому вечер к 75-летию Евгения Федоровича, который провели в БЗК Российский национальный оркестр, Александр Лазарев и пианист Борис Березовский, оказался густо пропитанным символикой и воспоминаниями и соответствующе эмоционально окрашенным.
Неудивительно, что открылась программа опусом настоящего «мастера по воспоминаниям» Николая Метнера (автора «Сонаты-воспоминания»). Его Первый концерт для фортепиано с оркестром, с первых нот вызывающий ясные аллюзии с Вторым концертом (тоже до-минорным) большого друга Метнера, Рахманинова, — прекрасный образец его компилятивного стиля. Он воспроизводит в памяти множество образов прошлого, в особенности романтического музыкального прошлого, представленного, в частности, в необъятной дискографии Светланова. И любимец россиян Борис Березовский (кстати, тоже предпочитающий российским пустыням лондонские кущи) в качестве подателя «русского Брамса» просто идеален — уважителен к авторскому замыслу и достаточно историчен, чтобы его донести. Ему оказалось под силу прояснить непостижимую порой логику драматургического развития концерта и не дать форме целого (отличающейся чрезмерной детализацией) окончательно растечься мыслью по древу. А также повести за собой (не без помощи дирижера, конечно), мягко говоря, озадаченный партитурой оркестр и сохранить ясность рассудка, невзирая на «повышенную эмоциональную температуру» сочинения (выражение Асафьева).
Во втором отделении Лазарев и РНО посвятили Светланову исполнение «Симфонических танцев» Рахманинова — лебединой песни композитора, который так же, как и Метнер, и Светланов, оказался, пусть по иным причинам, изгнанником. Решая художественную задачу, Лазарев сделал с оркестром в его нынешнем состоянии все, что мог. Два года назад (столько маэстро и РНО не виделись) Лазарев оживил тоскующий по настоящей творческой работе коллектив (гвоздем программы была «Альпийская симфония» Штрауса). Сохранившие тот удивительный вечер в памяти ожидали и теперь чего-то подобного, но, вероятно, это было бы слишком оптимистичным ожиданием, ибо команде, обновленной на треть состава, требуется хотя бы полсезона на «сыгрывание», и даже с постоянным крепким тренером. Но коли уж оркестр выбрал для себя прозападный стиль жизни с сессионными дирижерами, приходится заводить речь и о жертвах, которых якобы требует искусство.
Впрочем, несмотря на потери (большей частью в отношении оркестровой вертикали как технической и музыкально-эстетической категории), «Симфонические танцы» в целом состоялись — с их утренней пасторалью, полуденным маревом, инфернальной патетикой, буйством красок, играми теней... На бис же прозвучал трогательный, искренний в исполнении РНО «Вокализ» — как последнее в этот вечер воспоминание о том, кто, как и Рахманинов, «жег свечу своей жизни с трех сторон» (слова Е.Ф.) — композиторе, пианисте, дирижере.
Татьяна Давыдова
