Фестиваль Джона Ноймайера «Дни балета»
Билеты на спектакли одного из самых элитарных балетных фестивалей нужно заказывать за несколько месяцев. Критики, продюсеры и просто любители балета съезжаются в портовый Гамбург со всей Европы, чтобы увидеть работы живого классика. Фестиваль, завершающий театральный сезон, основан Ноймайером в 1975 году и проходит уже в 28-й раз. По традиции он открылся премьерой нового спектакля хореографа. На сей раз Ноймайер показал Préludes CV (Прелюдии СV) на музыку Леры Ауэрбах. Среди обязательных фестивальных мероприятий — вручение балетного приза Дом Периньон и гастроли одной из европейских балетных трупп (в Гамбург приехал Ballet du Grand Théâtre из Женевы). Кроме премьеры, Ноймайер включил в программу шесть постановок Гамбургского балета. Свои спектакли: «Пер Гюнта», «Нижинского», «Чайку», «Зимний путь», «Как вам это понравится» и «Баядерку» Наталии Макаровой (она поставила балет в декабре прошлого года). Фестиваль завершится традиционным гала-концертом, который называется «Нижинский».
Премьера, как обычно, удивила зрителей. «Не пытайтесь понять этот балет. В нем нет никаких историй, кроме тех, что вы можете придумать или вспомнить, слушая музыку и наблюдая за движениями. Каждый сочиняет свои собственные истории», — сказал Ноймайер во вступительном слове. Вдохновленный музыкой Ауэрбах — молодой пианистки, композитора и писательницы в одном лице, мэтр решил создать свободную композицию, не связанную внутренним сюжетом. И сам придумал к ней сценографию и костюмы. Схожие пластические мотивы повторяются в балете снова и снова, но танцовщики по-разному исполняют их. Хореограф рассказал журналистам, что выбрал семнадцать танцоров и стал создавать движения, исходя только из их индивидуальностей. Старался сделать так, чтобы все участники спектакля существовали на сцене независимо друг от друга. Добивался, чтобы отношения между ними были неопределенными и постоянно меняющимися, как в реальной жизни. И чтобы мотивы того или иного поступка невозможно было бы понять до конца.
Фантазию Ноймайера ограничивали только размеры сцены и продолжительность музыки. Он говорит, что, создавая «Прелюдии», чувствовал себя художником, то и дело зарисовывающим эскизы в альбом. Превратив сцену в своеобразный альбомный лист, мэтр предложил танцорам тоже немного «порисовать». Во время репетиций они выходили в нужный момент и занимали место на сцене, доверяя только собственному чувству внутренней композиции. Каждый пытался соотнести свой эскиз с работами остальных. Внимательно наблюдавший за их опытами хореограф только в конце репетиций окончательно выстроил композицию. Ему хотелось, чтобы перед глазами зрителей возник свободный поток жизни, ограниченный лишь сценическими рамками. «Рисуя на своей „странице — сцене“, я иногда пытался совместить в одном пространстве несвязанные фрагменты разных ситуаций из жизни человека, которые происходят параллельно. Они схожи и в то же время отличаются друг от друга, как один эскиз отличается от другого. Определенные события в „Прелюдиях“ повторяются, умножая количество движений, танца или ситуаций, снова и снова возникающих в разных контекстах. Они похожи друг на друга и в то же время отличаются. Нужно очень внимательно рассматривать наши эскизы. В их чередовании опытный наблюдатель, артист или хореограф, сможет уловить основную суть созданной формы и множество образов одного и того же постоянно меняющегося объекта», — рассказывает хореограф.
Ноймайер всегда делает совсем не то, что от него ждут. С тех самых пор, как в 1973 году возглавил балет Гамбургского государственного театра оперы и балета. Тогда считалось, что хореограф может работать, только следуя одной из трех хорошо известных схем: он должен восстанавливать классику, сочинять драматические балеты со множеством персонажей (повторяя известные сюжеты и подражая Кеннету Макмиллану) или создавать бессюжетные хореографические композиции в духе Баланчина. Ноймайер нашел новый вариант, шокировав в 1976 году добропорядочных гамбургцев постановкой балета «Иллюзия как Лебединое озеро». Главная партия в балете принадлежала не принцу Зигфриду и не Одетте-Одиллии, а королю Людвигу Баварскому, запертому в своем замке. Лебединые и дворцовые сцены (в хореографии Петипа) интерпретировались как видения, возникшие в сознании короля-арестанта. Ведущие партии в этом варианте «Лебединого» исполняли в основном мужчины. В балете «Ромео и Джульетта» Ноймайер сделал своих героев влюбленными подростками. Четырнадцатилетняя Джульетта в сцене бала спотыкалась на лестнице и летела вниз, едва удерживаясь на ногах. В сцене на балконе перевешивалась через перила и бежала на венчание так стремительно, что слегка пугала отца Лоренцо. Ноймайер менял местами музыкальные номера и осовременивал движения массовки, одетой в исторические костюмы. С тех пор хореограф поставил немало балетов на сюжеты классических пьес. Но обычно они — только отправная точка для его размышлений и фантазий. Мэтр всегда читает между строк, внося в знакомые сюжеты свои размышления, сочиняет то, что не описано ни в пьесе, ни в либретто, добавляет несуществующих у автора героев или меняет музыку. В балете «Пер Гюнт» вместо известной всем сюиты Грига появилась музыка Альфреда Шнитке. Назвав балет «Зимний путь» — так же, как вокальный цикл Шуберта, — хореограф выбрал для него музыку Ханса Зендера. И соединил фантазии на тему чеховской «Чайки» с произведениями Шостаковича. Мэтр блестяще владеет неоклассикой и танцевальным стилем модерн, но заметно, что его интересует не язык танца, а скорее балетная режиссура. Он занимается в хореографии тем же, что делает в театре Эймунтас Някрошюс. И сочиняет свои спектакли прямо на репетициях, вместе с танцорами. У Ноймайера нет учеников-подражателей: повторить то, что он сделал, сможет только тот, кто будет думать и чувствовать точно так же, как он.
Но что бы ни ставил хореограф — шекспировские комедии, фантастические сказки или духовные мистерии, — он соблюдает один закон: движение должно происходить непрерывно. Танцовщики как будто передают его друг другу. Они танцуют даже в тот момент, когда музыка замолкает. Известное высказывание Ноймайера о том, что танцоры должны «заполнять воздух танцем, как певцы, которые поют не слова, а музыку», могло бы стать эпиграфом к любому из его спектаклей.
Трудно сказать, приедет ли Гамбургский балетный театр в Москву. Ноймайер гораздо больше жалует Санкт-Петербург, где ему в 1992 году вручили премию «Бенуа де ля Данс». Мэтр поставил в Мариинке три одноактных балета, завоевавших «Золотую Маску», и участвует в работе международного жюри балетного конкурса. Переговоры о постановке спектакля в Москве начинались несколько раз, но пока не привели ни к чему определенному. В Белокаменной хореографу тотально не везет. В прошлом году, когда Ноймайер приехал в столицу для очередных переговоров, у него прямо в аэропорту украли сумку с бумажником и паспортом. Паспорт вскоре вернули. Кто-то подбросил его в сумку жительницы одного из спальных районов. Думаю, многие балетные критики мечтали бы оказаться на ее месте. Так что московским балетоманам остается только ждать и надеяться. Или ехать в Санкт-Петербург. 8 июля здесь начались гастроли Гамбургского балета. На сцене Мариинки — «Нижинский», «Чайка» и «Дама с камелиями».
Ольга Романцова
