Mikhail Vaiman
К очеркам об Ойстрахе и Когане, наиболее выдающихся представителях советской скрипичной школы, мы прибавляем очерк о Михаиле Ваймане. В исполнительском творчестве Ваймана выявилась еще одна весьма важная, имеющая принципиальное идейно-эстетическое значение линия советского исполнительства.
Вайман — воспитанник ленинградской школы скрипачей, давшей таких крупных исполнителей, как Борис Гутников, Марк Комиссаров, Дина Шнейдерман, болгарин Емил Камилларов и др. По творческим установкам Вайман — интереснейшая для исследователя фигура. Это скрипач, идущий в искусстве высоких этических идеалов. Он пытливо стремится проникнуть в глубинный смысл исполняемой им музыки и главным образом для того, чтобы найти в ней возвышающую ноту. В Ваймане мыслитель в области музыки соединяется с «художником сердца»; его искусство эмоционально, лирично, оно проникнуто лирикой умной, умудренной философией гуманистически-этического порядка. Не случайно эволюция Ваймана-исполнителя шла от Баха к Франку и Бетховену, причем Бетховену последнего периода. Это его сознательное credo, выработанное и выстраданное в результате долгих раздумий над целями и задачами искусства. Он утверждает, что искусство требует «чистого сердца» и что чистота помыслов — непременное условие подлинно одухотворенного исполнительского творчества. Приземленные натуры, — говорит Вайман, когда с ним беседуешь о музыке, — способны создавать только приземленные образы. Личность артиста накладывает неизгладимую печать на все, что он делает.
Впрочем, «чистота», «возвышенность» могут быть разными. Они могут означать, например, наджизненную эстетизированную категорию. Для Ваймана же эти понятия всецело связаны с благородной идеей добра и правды, с человечностью, без которых искусство мертво. Вайман рассматривает искусство с нравственных позиций и в этом видит основной долг художника. Менее всего Ваймана увлекает «скрипичность», не согретая сердцем и душой.
В своих устремлениях Вайман во многом смыкается с Ойстрахом последних лет, а из зарубежных скрипачей — с Менухиным. Он глубоко верит в воспитательную силу искусства и с непримиримостью относится к произведениям, несущим в себе холодную рефлексию, скепсис, иронию, разложение, опустошенность. Еще более чужд он рационализма, конструктивистских абстракций. Для него искусство — путь философского познания действительности посредством раскрытия психологии современника. Познавательность, тщательное осмысление художественного явления лежат в основе его творческого метода.
Творческая направленность Ваймана приводит к тому, что он, превосходно владея крупными концертными формами, все более и более склоняется к камерности, являющейся для него средством высветить тончайшие нюансы чувства, малейшие оттенки эмоций. Отсюда и стремление к декламационной манере игры, своего рода «речевому» интонированию посредством детализированных штриховых приемов.
К какой же стилевой категории можно причислить Ваймана? Кто он, «классик», по его трактовке Баха и Бетховена, или «романтик»? Конечно, романтик по крайне романтическому восприятию музыки и отношению к ней. Романтичны его поиски возвышенного идеала, рыцарское служение музыке.
Михаил Вайман родился 3 декабря 1926 года в украинском городе Новый Буг. Когда ему было семь лет, семья переехала в Одессу, где и прошли детские годы будущего скрипача. Отец его принадлежал к числу разносторонних музыкантов-профессионалов, которых было много в ту пору в провинции; он дирижировал, играл на скрипке, давал уроки скрипичной игры, а в Одесской музыкальной школе вел теоретические предметы. Мать музыкального образования не имела, но, тесно связанная с музыкальной средой через мужа, страстно желала, чтобы и сын стал музыкантом.
Первые соприкосновения юного Михаила с музыкой произошли еще в Новом Буге, где отец руководил оркестром духовых инструментов в городском Доме культуры. Мальчик неизменно сопровождал отца, пристрастился играть на трубе и участвовал в нескольких концертах. Но мать запротестовала, считая, что ребенку вредно играть на духовом инструменте. Переезд в Одессу положил конец этому увлечению.
Когда Мише исполнилось 8 лет, его привели к П. Столярскому; знакомство завершилось зачислением Ваймана в музыкальную школу замечательного детского педагога. В школе Ваймана обучал в основном ассистент Столярского Л. Лембергский, но под контролем самого профессора, который регулярно проверял, как идет развитие талантливого питомца. Так продолжалось до 1941 года.
22 июля 1941 года отец Ваймана был призван в армию, и в 1942 году погиб на фронте. Мать осталась одна с 15-летним сыном. Известие о смерти отца они получили, уже находясь далеко от Одессы — в Ташкенте.
В Ташкенте обосновалась эвакуированная из Ленинграда консерватория, и Вайман был зачислен в школу-десятилетку при ней, в класс профессора Ю. Эйдлина. Поступив сразу в 8-й класс, в 1944 году Вайман закончил школу и тут же выдержал экзамен в консерваторию. В консерватории он также занимается у Эйдлина, глубокого, талантливого, необычайно серьезного педагога. Его заслуга — формирование в Ваймане качеств художника-мыслителя.
Еще в период школьных занятий о Ваймане заговорили как о перспективном скрипаче, имеющем все данные, чтобы развиться в крупного солиста-концертанта. В 1943 году его посылают на смотр талантливых воспитанников музыкальных школ в Москву. Это было замечательное начинание, осуществленное в разгар войны.
В 1944 году Ленинградская консерватория вернулась в родной город. Для Ваймана начался ленинградский период жизни. Он становится свидетелем быстрого возрождения вековой культуры города, ее традиций, жадно впитывает все, что несет в себе эта культура, — ее особенную, полную внутренней красоты строгость, возвышенный академизм, склонность к гармонии и завершенности форм, высокую интеллигентность. Эти качества отчетливо дают о себе знать в его исполнительстве.
Заметной вехой в жизни Ваймана становится 1945 год. Молодой студент Ленинградской консерватории посылается в Москву на первый послевоенный Всесоюзный конкурс музыкантов-исполнителей и завоевывает там диплом с отличием. В этом же году состоялось его первое выступление в Большом зале Ленинградской филармонии с оркестром. Он исполнил Концерт Штейнберга. После окончания концерта в артистическую уборную пришел народный артист СССР Ю. Юрьев. «Молодой человек. — сказал он растроганно. — сегодня ваш дебют — запомните его до конца дней, ведь это заглавный лист вашей артистической жизни». «Я запомнил, — говорит Вайман. — Я и сейчас помню эти слова как напутствие великого актера, всегда жертвенно служившего искусству. Как было бы прекрасно, если бы мы все несли в сердце хотя бы частицу его горения!»
На отборочном испытании к Международному конкурсу имени Я. Кубелика в Праге, проходившем в Москве, восторженная публика долго не отпускала Ваймана с эстрады. Это был настоящий успех. Однако на конкурсе Вайман сыграл менее удачно и не завоевал того места, на которое мог рассчитывать после московского выступления. Несравнимо большего результата — второй премии — добился Вайман в Лейпциге, куда был послан в 1950 году на конкурс имени И.-С. Баха. Жюри оценило его интерпретацию баховских произведений как выдающуюся по продуманности и стильности.
Бережно хранит Вайман золотую медаль, полученную на конкурсе имени королевы бельгийской Елизаветы в Брюсселе в 1951 году. Это было его последнее и самое яркое конкурсное выступление. О нем и Когане, получившем первую премию, заговорила мировая музыкальная пресса. Снова, как в 1937 году, победа наших скрипачей оценивалась как победа всей советской скрипичной школы.
После конкурса жизнь Ваймана становится обычной для концертирующего артиста. Помногу раз объезжает он Венгрию, Польшу, Чехословакию, Румынию, ФРГ и ГДР (в ГДР был 19 раз!); концертирует в Финляндии. Норвегии, Дании, Австрии, Бельгии, Израиле, Японии, Англии. Повсюду громадный успех, заслуженное преклонение перед его умным и благородным искусством. Скоро Ваймана узнают и в США, с которыми уже заключен контракт на его гастроли.
В 1966 году выдающемуся советскому артисту присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.
Всюду, где выступает Вайман, его игру оценивают с необычайной теплотой. Она трогает сердца, восторгает своими выразительными качествами, хотя в отзывах неизменно указывается и его техническое мастерство. «Игра Михаила Ваймана с первого такта Концерта Баха до последнего взмаха смычка в бравурном произведении Чайковского была эластичной, упругой, блестящей, благодаря чему он и стоит в первом ряду всемирно известных скрипачей. Нечто очень благородное ощущалось в утонченной культуре его исполнения. Советский скрипач является не только блестящим виртуозом, но и очень умным, тонко чувствующим музыкантом...»
«Очевидно, самое знаменательное в игре Ваймана — это теплота, красота, любовь. Одно движение смычка выражает множество оттенков чувств», — отмечала газета «Кансан Уутисет» (Финляндия).
В Берлине, в 1961 году Вайман исполнял концерты Баха, Бетховена и Чайковского с Куртом Зандерлингом, стоявшим за дирижерским пультом. «Этот концерт, ставший поистине настоящим событием, подтвердил, что дружба маститого дирижера Курта Зандерлинга с 33-летним советским художником зиждется на глубоко человеческих и художественных началах».
На родине Сибелиуса в апреле 1965 года Вайман исполнил концерт великого финского композитора и привел своей игрой в восторг даже флегматичных финнов. «Михаил Вайман в исполнении Концерта Сибелиуса показал себя мастером. Он начал как будто издалека, раздумчиво, заботливо следя за переходами. Лирика адажио благородно звучала под его смычком. В финале он в рамках умеренного темпа играл трудностями «fon aben» (свысока.— Л.Р.), как охарактеризовал Сибелиус свое мнение о том, как эту часть надо исполнять. Для последних страниц у Ваймана оставались духовные и технические ресурсы большого виртуоза. Он бросил их в огонь, оставляя, однако, известный маргинал (заметки на полях, в данном случае — то, что остается в резерве) в качестве резерва. Он никогда не переходит последней границы. Это — виртуоз до последнего штриха», — писал Эрик Тавастшера в газете «Хельсинген Саномат» 2 апреля 1965 года.
И другие отзывы финских критиков аналогичны: «Один из первых виртуозов своего времени», «Большой мастер», «Чистота и безукоризненность техники», «Оригинальность и зрелость трактовки», — таковы оценки исполнения концертов Сибелиуса и Чайковского, с которыми Вайман и оркестр Ленинградской филармонии под управлением А. Янсонса объездили Финляндию в 1965 году.
Вайман музыкант-мыслитель. Много лет подряд его занимает проблема современной интерпретации произведений Баха. Несколько лет назад он с такой же настойчивостью переключился на решение проблемы бетховенского наследия.
С трудом отходил он от романтизированной манеры исполнения сочинений Баха. Возвращаясь к оригиналам сонат, искал в них первичный смысл, очищая от налета вековых традиций, оставивших след своего понимания этой музыки. И баховская музыка под смычком Ваймана заговорила по-новому. Именно заговорила, так как были отброшены ненужные лиги, и оказалась выявленной декламационная специфика баховского стиля. «Мелодическая речитация», — так можно назвать манеру исполнения Вайманом баховских сонат и партит. Разрабатывая различные приемы речитативно-декламационной техники, он драматизировал звучание этих произведений.
Чем больше творческую мысль Ваймана занимала проблема этоса в музыке, тем решительнее ощущал он в себе потребность прийти к музыке Бетховена. Началась работа над скрипичным концертом и циклом сонат. И в том и другом жанре Вайман в первую очередь стремился раскрыть этическое начало. Его интересовали не столько героика и драматизм, сколько величаво-возвышенные устремления бетховенского духа. «В наш век скепсиса и цинизма, иронии и сарказма, от которых давно устало человечество, — утверждает Вайман, — музыкант должен своим искусством звать к иному — к вере в высоту человеческих помыслов, в возможность добра, к признанию необходимости этического долга, а на все это самый совершенный ответ находится в музыке Бетховена, причем последнего периода творчества».
В цикле сонат он пошел от последней, Десятой и словно «распространил» ее атмосферу на все сонаты. То же и в концерте, где центром стала вторая тема I части и II часть, возвышенные и очищенные, представшие как некая идеальная духовная категория.
В углубленном философско-этическом решении цикла бетховенских сонат, решении поистине новаторском, Вайману значительную помощь оказало его содружество с замечательной пианисткой Марией Карандашевой. В сонатах встретились для совместного действия два выдающихся художника-единомышленника, и воля, строгость и суровость Карандашевой, слившись с поразительной одухотворенностью исполнения Ваймана, дали великолепные результаты. В течение трех вечеров 23, 28 октября и 3 ноября 1965 года в Зале имени М. И. Глинки в Ленинграде развертывалась перед слушателями эта «повесть о Человеке».
Вторая и не менее важная сфера интересов Ваймана — современность, причем прежде всего советская. Он еще в молодые годы отдавал много сил исполнению новых произведений советских композиторов. С Концерта М. Штейнберга в 1945 году начался его артистический путь. Далее следовал Концерт Лобковского, который был исполнен в 1946 году; в первой половине 50-х годов Вайман отредактировал и исполнил Концерт грузинского композитора А. Мачавариани; во второй половине 30-х годов — Концерт Б. Клюзнера. Он был первым после Ойстраха среди советских скрипачей исполнителем Концерта Шостаковича, Вайману выпала честь исполнить этот Концерт на вечере, посвященном 50-летию композитора в 1956 году в Москве.
К сочинениям советских композиторов Ваиман относится исключительно внимательно, бережно. В последние годы, так же как в Москве к Ойстраху и Когану, так в Ленинграде к Вайману обращаются почти все композиторы, создающие музыку для скрипки. На декаде ленинградского искусства в Москве в декабре 1965 года Вайман с блеском сыграл Концерт Б. Арапова, на «Ленинградской весне» в апреле 1966 года — Концерт В. Салманова. Сейчас он работает над концертами В. Баснера и Б. Тищенко.
Вайман интересный и очень творческий педагог. Он педагог-художник. Обычно под этим подразумевается пренебрежение технической стороной обучения. В данном случае подобная односторонность исключается. От своего учителя Эйдлина он унаследовал аналитическое отношение к технике. Он обладает продуманными, сложившимися в определенную систему взглядами на каждый элемент скрипичного мастерства, удивительно точно распознает причины затруднений у ученика и знает способы устранения недостатков. Но все это подчинено художественному методу. Он заставляет учеников «быть поэтами», ведет их от ремесленничества в высшие сферы искусства. Каждый его ученик, даже обладающий средними способностями, обретает качества артиста.
У него учились и учатся «скрипачи из многих стран: Сипика Лейно и Киири из Финляндии, Паоле Хейкельман из Дании, Тейко Маехаси и Мацуко Усиода из Японии (последняя завоевала звание лауреата брюссельского конкурса 1963 г. и Московского конкурса имени П. И. Чайковского 1966 г.), Стоян Калчев из Болгарии, Хенрика Чшёнек из Польши, Вячеслав Куузик из Чехословакии, Ласло Котэ и Андрош из Венгрии. Советские ученики Ваймана — дипломант Всероссийского конкурса Лев Оскотский, лауреат конкурса имени Паганини в Италии (1965) Филипп Хиршхорн, лауреат Международного конкурса имени П. И. Чайковского 1966 года Зиновий Винников.
Большую и плодотворную педагогическую деятельность Ваймана нельзя рассматривать вне его занятий в Веймаре. Уже много лет в бывшей резиденции Листа в июле каждого года там проводятся международные музыкальные семинары. На них правительство ГДР приглашает крупнейших музыкантов-педагогов из разных стран. Сюда приезжают скрипачи, виолончелисты, пианисты и музыканты других специальностей. Семь лет подряд Ваймана, единственного из скрипачей СССР, приглашают руководить скрипичным классом.
Занятия проходят в виде открытых уроков, в присутствии аудитории, состоящей из 70—80 человек. Кроме преподавания Вайман ежегодно дает в Веймаре концерты с разнообразной программой. Они являются как бы художественной иллюстрацией к семинару. Летом 1964 года Вайман исполнил здесь три сонаты для скрипки соло Баха, раскрыв на них свое понимание музыки этого композитора; в 1965 году играл Концерты Бетховена.
За выдающуюся исполнительскую и педагогическую деятельность в 1965 году Вайману присвоено звание почетного сенатора Высшей музыкальной Академии имени Ф. Листа. Вайман — четвертый музыкант, получивший это звание: первым был Ференц Лист, а непосредственно перед Вайманом — Золтан Кодай.
Творческая биография Ваймана отнюдь не закончена. Его требовательность к себе, задачи, которые он перед собой ставит, служат залогом, что данное ему в Веймаре высокое звание он оправдает.
Л. Раабен, 1967 год
На фото: дирижер — Е. Мравинский, солист — М. Вайман, 1967 год
