David Oistrakh
Советский Союз издавна славится скрипачами. Еще в 30-е годы блестящие победы наших исполнителей на международных конкурсах поразили мировую музыкальную общественность. О советской скрипичной школе заговорили как о лучшей в мире. Среди созвездия блистательных талантов пальма первенства уже тогда принадлежала Давиду Ойстраху. Завоеванное положение он достойно сохраняет до сих пор.
Об Ойстрахе написано множество статей, пожалуй, на языках большинства народов мира; о нем созданы монографии, очерки и кажется уже не найти слов, которые не были бы сказаны в адрес артиста почитателями его прекрасного таланта. И все же о нем хочется говорить вновь и вновь. Пожалуй, ни в ком из исполнителей-скрипачей не отразилась так полно история скрипичного искусства нашей страны. Ойстрах развивался вместе с советской музыкальной культурой, глубоко впитывая в себя ее идеалы, ее эстетику. Его «сотворил» как художника наш мир, бережно направляя развитие большого таланта артиста.
Есть искусство, которое подавляет, рождает тревогу, заставляет переживать жизненные трагедии; но есть искусство иного плана, которое приносит успокоение, радость, врачует душевные раны, способствует утверждению веры в жизнь, в будущее. Последнее в высшей степени присуще Ойстраху. Искусство Ойстраха свидетельствует об удивительной гармоничности его натуры, его духовного мира, о светлом и ясном жизневосприятии. Ойстрах — художник ищущий, вечно неудовлетворенный достигнутым. Каждый этап его творческой биографии — «новый Ойстрах». В 30-е годы — это мастер миниатюры, с уклоном в мягкий, обаятельный, светлый лиризм. В ту пору его игра увлекала тонким изяществом, проникновенными лирическими оттенками, рафинированной законченностью каждой детали. Прошли годы, и Ойстрах превратился в мастера крупных, монументальных форм, одновременно сохраняя и прежние качества.
На первом этапе в его игре преобладали «акварельные тона» с уклоном в переливчатую, серебристую гамму красок с незаметными переходами от одной к другой. Однако в Концерте Хачатуряна он вдруг показал себя в новом качестве. Он словно создал упоительную красочную картину, с глубокими «бархатистыми» тембрами звукового колорита. И если в концертах Мендельсона, Чайковского, в миниатюрах Крейслера, Скрябина, Дебюсси он воспринимался как исполнитель сугубо лирического дарования, то в Концерте Хачатуряна предстал как великолепный жанрист; его трактовка этого Концерта стала классической.
Новый этап, новая кульминация творческого развития изумительного артиста — Концерт Шостаковича. Невозможно забыть впечатления, оставленного премьерой Концерта в исполнении Ойстраха. Он буквально преобразился; его игра приобрела «симфоническую» масштабность, трагедийную силу, «мудрость сердца» и боль за человека, которые столь присущи музыке великого советского композитора.
Характеризуя исполнительство Ойстраха, нельзя не отметить его высокое инструментальное мастерство. Кажется, еще никогда природа не создавала столь полного слияния человека с инструментом. При этом виртуозность ойстраховского исполнительства особая. В ней есть и блеск и эффектность, когда этого требует музыка, но не они составляют главное, а пластичность. Изумляющая легкость, непринужденность, с какими артист выполняет самые головоломные пассажи, не имеет себе равных. Совершенство его исполнительского аппарата таково, что получаешь истинное эстетическое наслаждение, когда смотришь, как он играет. С непостижимой ловкостью движется левая рука по грифу. Нет резких толчков или угловатых переходов. Любой скачок преодолевается с абсолютной свободой, любое растяжение пальцев — с предельной эластичностью. Смычок «сцеплен» со струнами так, что трепетный, ласкающий тембр скрипки Ойстраха не скоро забудешь.
Годы прибавляют все новые и новые грани к его искусству. Оно делается все глубже и... все проще. Но, эволюционируя, непрестанно идя вперед, Ойстрах остается «самим собой» — художником света и солнца, лиричнейшим из скрипачей современности.
Ойстрах родился в Одессе 30 сентября 1908 года. Отец его, скромный служащий, играл на мандолине, скрипке, был большим любителем музыки; мать, профессиональная певица, пела в хоре одесского оперного театра. С четырех лет маленький Давид с увлечением слушал оперы, в которых пела мать, а дома разыгрывал спектакли и «дирижировал» воображаемым оркестром. Его музыкальность была столь очевидной, что им заинтересовался известный педагог, прославившийся в работе с детьми, скрипач П. Столярский. С пяти лет у него стал учиться Ойстрах.
Грянула первая мировая война. Отец Ойстраха ушел на фронт, но Столярский продолжал безвозмездно работать с мальчиком. В то время он имел частную музыкальную школу, которую в Одессе называли «фабрикой талантов». «У него была большая, горячая душа художника и необыкновенная любовь к детям», — вспоминает Ойстрах. Столярский привил ему и любовь к камерной музыке, заставлял музицировать в школьных ансамблях на альте или скрипке.
После революции и гражданской войны в Одессе открылся Музыкально-драматический институт. В1923 году сюда поступает Ойстрах, и, конечно, в класс Столярского. В 1924 году он дает первый сольный концерт и быстро овладевает центральными произведениями скрипичного репертуара (концерты Баха, Чайковского, Глазунова). В 1925 году он совершает первую концертную поездку в Елизаветград, Николаев, Херсон. Весной 1926 года Ойстрах с блеском заканчивает институт, исполнив Первый концерт Прокофьева, сонату Тартини «Трели дьявола», Сонату для альта и фортепиано А. Рубинштейна.
Обратим внимание, что главным экзаменационным произведением избран Концерт Прокофьева. В то время на такой смелый шаг мог решиться не всякий. Музыка Прокофьева воспринималась немногими, с трудом пробивала себе признание у музыкантов, воспитанных на классике XVIII — XIX века. Стремление к новизне, быстрое и глубокое постижение нового осталось характерным для Ойстраха, по эволюции исполнительства которого можно написать историю советской скрипичной музыки. Не преувеличивая можно сказать, что большинство скрипичных концертов, сонат, произведений крупной и мелкой формы, созданных советскими композиторами, впервые исполнены Ойстрахом. Да и из зарубежной скрипичной литературы XX века со многими крупными явлениями познакомил советских слушателей именно Ойстрах; например, с концертами Шимановского, Шоссона, Первым концертом Бартока и др.
Конечно, в пору юности Ойстрах не смог достаточно глубоко разобраться в музыке прокофьевского концерта, о чем вспоминает сам артист. Вскоре после окончания Ойстрахом института в Одессу приехал с авторскими концертами Прокофьев. На вечере, организованном в его честь, 18-летний Ойстрах исполнил скерцо из Первого концерта. Композитор сидел у самой эстрады. «Во время моего исполнения, — вспоминает Ойстрах, — лицо его делалось все более и более мрачным. Когда же раздались аплодисменты, он не принял в них участия. Подойдя к эстраде, не обращая внимания на шум и возбуждение публики, он попросил пианиста уступить ему место и, обратившись ко мне со словами: «Молодой человек, вы играете совсем не так, как нужно», начал показывать и объяснять мне характер своей музыки». Много лет спустя Ойстрах напомнил Прокофьеву об этом случае, и тот заметно смутился, узнав кто был «несчастный молодой человек», которому так от него досталось.
В 20-е годы большое влияние на Ойстраха оказал Ф. Крейслер. С его исполнением Ойстрах познакомился по грамзаписям и был покорен своеобразием его стиля. В огромном воздействии Крейслера на поколение скрипачей 20—30-х годов обычно усматривают и положительные и отрицательные моменты. Видимо, Крейслер был «повинен» в увлечении Ойстраха мелкой формой — миниатюрами и транскрипциями, в которых значительное место занимали крейслеровские обработки и оригинальные пьесы.
Увлечение Крейслером было всеобщим и мало кто оставался равнодушным к его стилю и творчеству. От Крейслера Ойстрах перенял некоторые приемы игры — характерное глиссандо, вибрато, портаменто. Быть может, «школе Крейслера» обязан Ойстрах и изяществу, непринужденности, мягкости, богатству «камерных» оттенков, которые пленяют нас в его игре. Однако все, что он заимствовал, было необычайно органично переработано им еще в ту пору. Индивидуальность молодого артиста оказалась столь яркой, что преобразовывала любое «приобретение». В зрелом же периоде Ойстрах ушел от Крейслера, поставив и выразительные приемы, некогда от него воспринятые, на службу совсем иным целям. Стремление к психологизму, воспроизведению сложного мира глубоких эмоций привело его к приемам декламационного интонирования, природа которого прямо противоположна изящной, стилизованной лирике Крейслера.
Летом 1927 года по инициативе киевского пианиста К. Михайлова Ойстрах был представлен А. К. Глазунову, приехавшему в Киев дирижировать несколькими концертами. В гостинице, куда привели Ойстраха, Глазунов проаккомпанировал на фортепиано молодому скрипачу свой Концерт. Под управлением Глазунова Ойстрах дважды исполнил Концерт публично с оркестром. В Одессе, куда возвратился Ойстрах вместе с Глазуновым, он познакомился с гастролировавшим там Полякиным, а через некоторое время с дирижером Н. Малько, пригласившим его в первую поездку в Ленинград. 10 октября 1928 года Ойстрах успешно дебютировал в Ленинграде; молодой артист приобретал популярность.
В 1928 году Ойстрах переехал в Москву. Некоторое время он ведет жизнь гастролера, разъезжая с концертами по Украине. Большое значение в его артистической деятельности имела победа на Всеукраинском конкурсе скрипачей в 1930 году. Он завоевал первую премию.
Молодым музыкантом заинтересовался П. Коган, директор концертного бюро государственных оркестров и ансамблей Украины. Великолепный организатор, он представлял собой примечательную фигуру «советского импресарио-просветителя», как его можно назвать по направлению и характеру деятельности. Он был настоящим пропагандистом классического искусства среди масс, и добрую память о нем хранят многие советские музыканты. Коган сделал очень много для популяризации Ойстраха, но все же главная сфера концертирования скрипача находилась вне Москвы и Ленинграда. Лишь к 1933 году Ойстрах начал прокладывать себе дорогу и в Москве. Его выступление с программой, составленной из концертов Моцарта, Мендельсона и Чайковского, исполненных в один вечер, явилось событием, о котором заговорила музыкальная Москва. Об Ойстрахе пишут рецензии, в которых отмечается, что его игра несет в себе лучшие качества молодого поколения советских исполнителей, что это искусство здоровое, доходчивое, жизнерадостное, волевое. Метко подмечают критики и основные черты его исполнительского стиля, которые были ему свойственны в те годы — исключительное мастерство в исполнении произведений мелкой формы.
Вместе с тем в одной из статей встречаем следующие строки: «Преждевременно, однако, считать, что миниатюра — его жанр. Нет, сфера Ойстраха — музыка пластических, изящных форм, музыка полнокровная, оптимистическая».
В 1934 году по инициативе А. Гольденвейзера Ойстраха приглашают в консерваторию. Отсюда берет начало его педагогическая деятельность, продолжающаяся по настоящее время.
30-е годы — время блистательных триумфов Ойстраха на всесоюзной и мировой эстраде. 1935 год — первая премия на II Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей в Ленинграде; в том же году, через несколько месяцев — вторая премия на Международном конкурсе скрипачей имени Генрика Венявского в Варшаве (первую получила Жинетт Невэ, ученица Тибо); 1937 год — первая премия на Международном конкурсе скрипачей имени Эжена Изаи в Брюсселе.
Последний конкурс, в котором шесть из семи первых премий завоевали советские скрипачи — Д. Ойстрах, Б. Гольдштейн, Е. Гилельс, М. Козолупова и М. Фихтенгольц, был оценен мировой прессой как триумф советской скрипичной школы. Член жюри конкурса Жак Тибо писал: «Это — замечательные таланты. СССР — единственная страна, которая позаботилась о своих молодых артистах и обеспечила полную возможность их развития. С сегодняшнего дня Ойстрах приобретает всемирную известность. Его хотят слушать во всех странах».
После конкурса участники его выступили в Париже. Конкурс открыл дорогу Ойстраху к широкой международной деятельности. На родине Ойстрах становится популярнейшим скрипачом, успешно конкурируя в этом отношении с Мироном Полякиным. Но главное — его обаятельное искусство приковывает к себе внимание композиторов, стимулируя их творчество. В 1939 году создается Концерт Мясковского, в 1940 — Хачатуряна. Оба концерта посвящены Ойстраху. Исполнение концертов Мясковского и Хачатуряна было воспринято как крупное событие в музыкальной жизни страны, явилось итогом и кульминацией предвоенного периода деятельности замечательного артиста.
Во время войны Ойстрах непрерывно концертировал, играя в госпиталях, в тылу и на фронте. Подобно большинству советских артистов он полон патриотического подъема, в 1942 году выступает в осажденном Ленинграде. Его слушают бойцы и рабочие, матросы и жители города. «Оки пришли сюда после тяжелого трудового дня послушать Ойстраха — артиста с «Большой земли» — из Москвы. Концерт еще не был окончен, как объявили воздушную тревогу. Никто не покинул залу. После окончания концерта артиста горячо приветствовали. Овация особенно усилилась, когда было оглашено постановление о присуждении Д. Ойстраху Государственной премии...».
Война окончена. В 1945 году в Москву приезжает Иегуди Менухин. С ним Ойстрах играет двойной Концерт Баха. В сезон 1946/47 года он исполнил в Москве грандиозный цикл, посвященный истории скрипичного концерта. Этот акт напоминает собой знаменитые исторические концерты А. Рубинштейна. Цикл включал в себя такие произведения, как концерты Элгара, Сибелиуса и Уолтона. Он определял то новое в творческом облике Ойстраха, которое становится с тех пор его неотъемлемым качеством — универсализм, стремление к широкому охвату скрипичной литературы всех времен и народов, включая современность.
После войны перед Ойстрахом открылись перспективы широкой международной деятельности. Первый его выезд состоялся в Вену в 1945 году. Примечательна рецензия на его выступление: «...Лишь душевная зрелость его всегда стильной игры делает его вестником высокой человечности, действительно значительным музыкантом, место которому в первом ряду скрипачей мира».
В 1945—1947 годах происходят встречи Ойстраха с Энеску в Бухаресте, с Менухиным в Праге; в 1951 году он назначается членом жюри Международного конкурса имени бельгийской королевы Елизаветы в Брюсселе. В 50-е годы вся зарубежная пресса оценивает его как одного из величайших скрипачей мира. Будучи в Брюсселе, он выступает с Тибо, дирижирующем в его концерте оркестром, играя концерты Баха, Моцарта и Бетховена. Тибо полон глубокого восхищения талантом Ойстраха. В рецензиях на его выступление в Дюссельдорфе в 1954 году подчеркивается проникновенная человечность, одухотворенность его исполнения. «Этот человек любит людей, этот художник любит прекрасное, благородное; способствовать тому, чтобы люди испытали это, — его профессия».
В этих отзывах Ойстрах предстает как исполнитель, достигающий глубин гуманистического начала в музыке. Эмоциональность, лиризм его искусства психологичны, и именно этим воздействуют на слушателей. «Как резюмировать впечатления от игры Давида Ойстраха? — писала Е. Журдан-Моранж. — Общеупотребительные определения, как бы дифирамбичны они ни были, недостойны его чистого искусства. Ойстрах — наиболее совершенный скрипач, которого я слышала, и не только по своей технике, которая равна технике Хейфеца, но в особенности потому, что эта техника полностью обращена на служение музыке. Какая честность, какое благородство в исполнении!».
В 1955 году Ойстрах едет в Японию и Соединенные Штаты. В Японии писали: «Аудитория в этой стране умеет ценить искусство, но склонна к сдержанности в проявлении чувств. Здесь же она буквально обезумела. Потрясающие аплодисменты слились с криками «браво!» и, казалось, способны были оглушить». Успех Ойстраха в США граничил с триумфом: «Давид Ойстрах — великий скрипач, один из действительно великих скрипачей нашего времени. Ойстрах велик не только потому, что он виртуоз, а подлинный одухотворенный музыкант». На концерте в Карнеги-холле Ойстраха слушали Ф. Крейслер, Ц. Франческатти, М. Эльман, И. Стерн, Н. Мильштейн, Т. Спиваковский, П. Робсон, Э. Шварцкопф, П. Монте.
«В особенности взволновало меня присутствие в зале Крейслера. Когда я увидел великого скрипача, сосредоточенно слушающего мою игру, а затем стоя аплодирующего мне, — все происходящее представилось каким-то чудесным сном». Ойстрах встречался с Крейслером во время вторичного приезда в США в 1962—1963 годах. Крейслер был в это время уже глубоким стариком. Среди встреч с великими музыкантами следует отметить еще встречу с П. Казальсом в 1961 году, оставившую глубокий след в сердце Ойстраха.
Ярчайшая линия в исполнительстве Ойстраха — камерно-ансамблевая музыка. Ойстрах принимал участие в камерных вечерах еще в Одессе; позднее играл в трио с Игумновым и Кнушевицким, сменив в этом ансамбле скрипача Калиновского. В 1935 году у него возник сонатный ансамбль с Л. Обориным. По рассказу Ойстраха, это произошло так: они поехали в Турцию в начале 30-х годов, и там пришлось сыграть сонатный вечер. Их «чувство музыки» оказалось столь родственным, что пришла мысль продолжить это случайное объединение.
Многочисленные выступления на совместных вечерах сблизили с Ойстрахом и Обориным одного из крупнейших советских виолончелистов — Святослава Кнушевицкого. Решение создать постоянное трио пришло в 1940 году. Первое выступление этого замечательного ансамбля произошло в 1941 году, планомерная же концертная деятельность развернулась с 1943 года. Трио Л. Оборин, Д. Ойстрах, С. Кнушевицкий в течение многих лет (до 1962 г., когда смерть унесла Кнушевицкого) было гордостью советского камерного исполнительства. Многочисленные концерты этого ансамбля неизменно собирали полные залы восторженной публики. Выступления его проходили в Москве, Ленинграде. В 1952 году трио выезжало на бетховенские торжества в Лейпциг. Оборин и Ойстрах исполнили весь цикл сонат Бетховена.
Игру трио отличала редкая слаженность. Замечательная густая кантилена Кнушевицкого своим звуком, бархатистым тембром прекрасно сочеталась с серебристым звуком Ойстраха. Их звучание дополнял пением на рояле Оборин. В музыке артисты раскрывали и подчеркивали ее лирическую сторону, их игра отличалась задушевностью, от сердца идущей мягкостью. В целом исполнительский стиль ансамбля можно назвать лирическим, но с классической уравновешенностью и строгостью.
Ансамбль Оборина — Ойстраха существует и поныне. Их сонатные вечера оставляют впечатление стилевой цельности и законченности. Поэтичность, свойственная игре Оборина, сочетается с характерной логикой музыкального мышления; Ойстрах в этом плане превосходный партнер. Это ансамбль изысканного вкуса, редкой музыкальной интеллигентности.
Ойстраха знают во всех странах мира. Он отмечен многими званиями; в 1959 году Королевская академия музыки в Лондоне избрала его почетным членом, в 1960 году он стал почетным академиком музыкальной Академии св. Чечилии в Риме; в 1961 — членом-корреспондентом Немецкой академии искусств в Берлине, а также членом Американской академии наук и искусств в Бостоне. Ойстрах награжден орденами Ленина и «Знак Почета»; ему присвоено звание народного артиста СССР. В 1961 году ему присуждена Ленинская премия, первому среди советских музыкантов-исполнителей.
В книге Ямпольского об Ойстрахе сжато, кратко запечатлены черты его характера: неукротимая энергия, работоспособность, острый критический ум, умеющий подметить все характерное. Это видно из суждений Ойстраха об игре выдающихся музыкантов. Он всегда умеет указать на самое существенное, набросать точный портрет, дать тонкий анализ стиля, подметить типическое в облике музыканта. Его суждениям можно верить, так как они большей частью беспристрастны.
Ямпольский отмечает и чувство юмора: «Он ценит и любит меткое, острое слово, способен заразительно смеяться, рассказывая забавную историю или слушая комический рассказ. Как и Хейфец, он может уморительно копировать игру начинающих скрипачей.» При той колоссальной энергии, которую он затрачивает ежедневно, он всегда подтянут, сдержан. В повседневной жизни любит спорт — в молодые годы играл в теннис; прекрасный автомобилист, страстно увлекается шахматами. В 30-е годы его партнером по шахматам являлся С. Прокофьев. До войны Ойстрах в течение ряда лет был председателем спортивной секции Центрального Дома работников искусств и мастером по шахматам первого разряда.
На эстраде Ойстрах держится свободно; ему не присуще волнение, столь омрачающее эстрадную деятельность огромного числа музыкантов-исполнителей. Вспомним, как мучительно волновались Иоахим, Ауэр, Тибо, Губерман, Полякин, сколько нервной энергии у них уходило на каждое выступление. Ойстрах любит эстраду и, по его признанию, только значительные перерывы в выступлениях вызывают у него волнение.
Творчество Ойстраха выходит за рамки непосредственно исполнительской деятельности. Он очень много внес в скрипичную литературу как редактор; например, превосходна его редакция (совместно с К. Мострасом) скрипичного концерта Чайковского, обогатившая и во многом исправившая редакцию Ауэра. Укажем и на работу Ойстраха над обеими скрипичными сонатами Прокофьева. Ему скрипачи обязаны тем, что Вторую сонату, первоначально написанную для флейты со скрипкой, Прокофьев переделал для скрипки.
Ойстрах постоянно работает над новыми произведениями, являясь их первым истолкователем. Список новых сочинений советских композиторов, «выпущенных» Ойстрахом в свет, огромен. Назовем лишь некоторые: сонаты Прокофьева, концерты Мясковского, Ракова, Хачатуряна, Шостаковича. Ойстрах иногда выступает со статьями по поводу сыгранных им произведений, и его анализу может позавидовать иной музыковед.
Великолепны, например, разборы скрипичного Концерта Мясковского и особенно — Шостаковича.
Ойстрах — выдающийся педагог. Среди его учеников лауреаты международных конкурсов В. Климов; его сын, в настоящее время видный солист-концертант И. Ойстрах, а также О. Пархоменко, В. Пикайзен, С. Снитковецкий, Ж. Тер-Меркерян, Р. Файн, Н. Бейлина, О. Крыса. В класс Ойстраха стремятся попасть многие зарубежные скрипачи. У него учились французы М. Буссино и Д. Артюр, турчанка Э. Эрдуран, австралийская скрипачка М. Берил-Кимбер, Д. Бравничар из Югославии, болгарин Б. Лечев, румыны И. Войку, Ш. Георгиу. Педагогику Ойстрах любит и работает в классе с увлечением. Его метод основан главным образом на собственном исполнительском опыте. «Высказываемые им замечания по поводу того или иного способа исполнения всегда лаконичны и исключительно ценны; в каждом слове-совете он выказывает глубочайшее понимание природы инструмента и приемов скрипичного исполнения».
Он придает большое значение непосредственному показу на инструменте педагогом пьесы, которую изучает ученик. Но только показ, по его мнению, полезен главным образом в период разбора учеником произведения, ибо далее он может стеснить развитие творческой индивидуальности ученика.
Ойстрах умело развивает технический аппарат своих учеников. В большинстве случаев его питомцы отличаются свободой владения инструментом. Вместе с тем для Ойстраха-педагога отнюдь не характерно особенное внимание к технике. Его гораздо сильнее интересуют проблемы музыкально-художественного воспитания своих учеников.
В последние годы Ойстрах увлекается дирижированием. Его первое выступление как дирижера состоялось 17 февраля 1962 года в Москве — он аккомпанировал сыну Игорю, исполнившему концерты Баха, Бетховена и Брамса. «Манера дирижирования Ойстраха проста и естественна, как и его манера игры на скрипке. Он спокоен, скуп на излишние движения. Он не подавляет оркестр своей дирижерской «властью», а предоставляет исполнительскому коллективу максимальную творческую свободу, полагаясь на артистическую интуицию его участников. Обаяние и авторитет большого артиста действуют на оркестрантов неотразимо».
В 1966 году Ойстраху исполнилось 58 лет. Однако он полон активной творческой энергии. Его мастерство по-прежнему отличается свободой, абсолютным совершенством. Оно лишь обогатилось художественным опытом большой прожитой жизни, безраздельно отданной любимому искусству.
Л. Раабен, 1967 год
