Slovanské tance, Op. 46
Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы, 3 тромбона, литавры, большой барабан, тарелки, треугольник, струнные; в 6-м, 7-м и 8-м танцах — 1 флейта.
История создания
В июле 1874 года 32-летний Антонин Дворжак, недавно женившийся, обратился в министерство культуры и образования в Вене с прошением о назначении ему стипендии, предназначенной «для молодых, бедных и талантливых деятелей искусства» Австро-Венгерской империи, в которую тогда входила Чехия. К прошению прилагалось «Свидетельство об отсутствии средств» и 15 наиболее значительных сочинений, среди них две симфонии. 8 января следующего года стипендия в 400 гульденов была ему назначена в соответствии с решением жюри, в которое входили авторитетные музыканты и влиятельный венский критик Эдуард Ганслик. Последний заметил, что большая часть прошений «принадлежала композиторам, которые из трех установленных законом условий — молодости, бедности и таланта — отвечали только двум, не обладая третьим. И как приятно были мы удивлены, когда однажды пражский соискатель Антонин Дворжак прислал нам свидетельства интенсивного, хотя и неперебродившего композиторского таланта».
Осенью 1877 года композитор опять обратился с прошением о стипендии, приложив на этот раз, среди других сочинений, два опуса Моравских дуэтов для сопрано и альта. Они вызвали большой интерес Брамса, который теперь тоже входил в состав жюри. Он рекомендовал дуэты Дворжака Фрицу Зимроку, возглавлявшему крупнейшее издательство Берлина. В начале 1878 года Моравские дуэты вышли из печати и принесли Зимроку такой доход, что он в марте того же года заказал Дворжаку новое сочинение — сюиту популярных пьес для бытового музицирования в 4 руки наподобие Венгерских танцев Брамса. Дворжак в то время был занят сочинением трех Славянских рапсодий для оркестра, однако предложение Зимрока настолько захватило его, что он прервал работу и за несколько часов набросал эскиз восьми Славянских танцев. Рукопись для фортепиано в 4 руки была начата 18 марта и закончена 7 мая 1878 года, но композитор сразу же представлявший эту музыку в оркестровых красках, после завершения 3-го танца приступил к инструментовке. Партитура была готова 22 августа 1878 года, однако уже 16 мая в Пражском театре состоялась премьера 1-го, 6-го и 3-го танцев под управлением известного дирижера Адольфа Чеха. В этом же году партитура была издана Зимроком в Берлине под ор. 46, и 4 декабря в Дрездене прозвучал весь цикл (Королевская капелла под управлением Бернгарда Роттлебера). Вскоре после выхода в свет партитуры одна из берлинских газет опубликовала статью немецкого музыкального критика Луи Элерта, вызвавшую настоящее нашествие на нотный магазин и в один день сделавшую Дворжака знаменитым. Доход Зимрока оказался столь значительным, что он уплатил композитору 300 марок — это был первый крупный гонорар Дворжака.
Первая тетрадь Славянских танцев — поэтические зарисовки природы и быта Чехии, и лишь в одном из восьми использована украинская думка. В отличие от Брамса, перед которым Дворжак преклонялся и Венгерские танцы которого должны были служить ему образцом, чешский композитор нечасто использовал подлинные народные мелодии. Выросший в деревне, с детства сроднившийся с фольклором, он опирался прежде всего на характерный ритм, воплощающий дух народа, создающий его обобщенный образ. Хотя в каждом номере можно обнаружить танцевальный прототип, Дворжак отказался от обозначения конкретного танца (полька, вальс и т.п.), нередко сочетая особенности разных танцев. Они чередуются по принципу контраста — темпа, размера, характера движения — и образуют своего рода сюиту, объединенную общими мотивами и обрамленную сходными номерами. Однако чаще все же исполняется не вся тетрадь, а отдельные танцы, и каждый пленяет неистощимым мелодическим богатством, зажигательными ритмами, блестящими оркестровыми красками.
Музыка
Первая тетрадь обрамлена великолепными фуриантами (в переводе — гордец, строптивец) — оригинальными чешскими танцами, принадлежащими к группе возникших в XVII— XVIII веках матеников (путаница, беспорядок) с чередованием дву- и трехдольного размеров.
№ 1 — ликующий, горделивый, брызжущий весельем и жизнерадостностью. Основная тема, подчеркнуто акцентированная, в мощном торжественном звучании tutti, изобретательно варьируется, подчас приобретает мягкий, напевный, лирический характер и прозрачный инструментальный колорит.
№ 2 — в отличие от всех других номеров основан не на чешском танцевальном прообразе, а на украинской думке. Четырежды, постоянно варьируясь, повторяется задумчивая напевная мелодия, в которой слышатся отголоски девичьих хороводов. Ее вихревой вариант приближается к танцу моравских пастухов, носящему название овчацка (пастушеский).
№ 3 — разрабатывает один из наиболее ярких танцев XIX века, известных во всем мире, — польку, которую считают выражением национального духа чехов. Дворжак сближает ее с экосезом — «шотландским танцем», возникшим на рубеже XIX века и распространившимся в Чехии одновременно с полькой; он был преобразован в национальном духе и получил чешское название шотиш. В движении мелодии Дворжак передал фигуры этого танца, исполняемого партнерами, стоящими лицом друг к другу: два шага вправо сменяются двумя шагами влево и завершаются кружением. Некоторые исследователи называют в качестве прототипа южночешский улан — размашистый трехдольный танец, предшественник вальса. Дворжак так точно передал особенности чешского фольклора, что его тема превратилась в народную песню «Солнышко над мельницей» и попала в фольклорный сборник. Этой трижды возвращающейся грациозной, простодушной и лукавой мелодии, порученной духовым инструментам, контрастируют другие. Среди них еще одна полька — поэтичная, лишенная подчеркнутой танцевальности; ее синкопированную мелодию интонируют две трубы на фоне прозрачного, трепетного аккомпанемента. И, наконец, шумная и стремительная скочна — этот парный двудольный танец с подскоками особенно любим молодежью.
№ 4 — представляет собой соуседску, танец соседей, уравновешенных, степенных, пожилых людей: умеренный, в плавном движении, в трехдольном размере, связанный со старочешским менуэтом (не случайно определение композитора — «в темпе менуэта»). В противоположность предшествующему номеру, здесь отсутствует мелодическое многообразие: в крайних частях варьируется незамысловатая, неизменно возвращающаяся к основному устою тема; близка к ней по мелодическим очертаниям и тема среднего раздела, отмеченного юмористическими деталями.
№ 5 — перекликается с одним из эпизодов № 3: в основе также лежит скочна. Правда, некоторые чешские исследователи находят здесь сходство и с польским краковяком, украинским гопаком, чешским вртаком. Последний — двудольный танец в стремительном движении с подскоком — близок скочне, точнее, является ее дальним предшественником, известным и в аристократической среде; основная фигура — кавалер кружит даму (название происходит от глагола вертеть). Как и в других номерах, Дворжак не ограничивается единственной мелодией. Первая — размашистая, с постоянными скачками — повторяется неоднократно. Из нее рождаются две новые, столь же оживленные: лирически напевная и шутливая.
№ 6 — образует параллель к № 4. Это еще одна чинная соуседска, хотя она отчасти напоминает и польскую мазурку. Начальный мотив сходен с народной танцевальной песней «Играйте мне мазурку». Обилие украшений придает музыке старомодность, а многочисленные стаккато —шутливый оттенок.
№ 7 — снова скочна, перекидывающая арку и к № 5 и к одному из эпизодов № 3. Однако этот номер гораздо более развернут, две подлинные народные темы подвергаются широкому симфоническому развитию. Одна — веселая моравская песня «Тетушка, куда идете», приобретающая горделивый молодецкий характер в канонических имитациях гобоя и фагота. Другая — студенческая песня «Любил я тебя, девушка», популярная в Чехии до сих пор.
№ 8, подобно № 1, — фуриант, изложенный, однако, более широко и трактованный весьма необычно. Это не просто энергичный и жизнерадостный народный танец, а танец сурово-героический, полный стихийной силы, основанный на резких контрастах, — настоящий симфонический финал всей сюиты. Центральный эпизод, окрашенный в безмятежно пасторальные тона, рождает ассоциации с так любимыми Дворжаком образами родной природы, чешских лугов и лесов.
А. Кенигсберг
«Славянские танцы» — наиболее популярное сочинение Дворжака: оно в равной мере восхищает и широчайшие круги любителей музыки, и профессионалов-музыкантов. «Славянские танцы» отличает динамичность развития, полного увлекательных «неожиданностей», изобретательность композиции, широта симфонического дыхания, но главное — поэтическое претворение танцевальных образов, в которых отразились жизнь, быт, характер народа.
Какой же народ запечатлен в этих танцах? Конечно, чешский! Будь то буйная радость или светлая печаль, сердечная задушевность или незлобивый юмор — все разнообразие настроений окрашено национальным складом индивидуальности композитора. В то же время он воспроизвел и отдельные типы танцев других славянских народов, и некоторые музыкально-стилистические особенности этих танцев. Можно даже утверждать, что ни в одном произведении Дворжака идеи «славянской взаимности» не получили столь яркого и убедительного своего претворения, как именно в данном сочинении.
Поводом к его созданию явилось предложение издателя Дворжака написать нечто подобное «Венгерским танцам» Брамса, но на другой национальной основе. Дворжака увлекла эта мысль. В течение двадцати дней весной 1878 года была завершена первая тетрадь (восемь пьес) «Славянских танцев». Их успех побудил издателя просить композитора продолжить серию.
Спустя восемь лет была написана вторая тетрадь (еще восемь пьес). В начальной редакции танцы предназначались для исполнения в четыре руки, затем появилась их оркестровая редакция (первая тетрадь — 1878, вторая тетрадь — 1887).
В десяти из шестнадцати пьес представлены чешские танцы: фуриант (I, 1 и 8) (Римской цифрой отмечена тетрадь, арабской — пьеса.), соуседска (I, 4 и 6; II, 8), скочна (I, 5 и 7; II, 3), полька (I, 3), шпацирка — танец, основанный на сопоставлении плавного умеренного движения и быстрого, с подскоком (II, 5).
Среди остальных танцев: украинская думка (I, 2; II, 4), словацкий одземек (II, 1), польская мазурка (II, 2), польский полонез (II, 6), южнославянское, вернее сербское, коло — танец хороводного склада (II, 7).
Таким образом, все танцы первой тетради, за исключением № 2, чешского происхождения; пять пьес второй тетради написаны в характере танцев других славянских народов, а три — чешского склада (№ 3, 5, 8).
Вместе с тем надо учесть, что здесь указаны лишь основные народные прообразы, тогда как в каждой пьесе сплавлены элементы разных национальных типов. Например, если обратиться ко второй тетради, то обнаружится, что в № 2 мазурка сочетается с вальсом, а вальс в № 8 — с соуседской, тогда как в № 6 полонез сближен с той же соуседской. В таком сближении разнородных национальных типов заключается неповторимая творческая манера Дворжака, сумевшего благодаря этому создать обобщенные образы славянского танцевального искусства.
Различно и образное содержание пьес: в одних даны преимущественно жанрово-бытовые зарисовки, иногда с использованием народных напевов (I, 3 — в духе польки; в примерах приведены две основные темы):
В других танцы более симфонизированы, вызывают представление о цельной, непрерывно развивающейся музыкальной картине: так, например, подвергается широкой разработке столь полюбившийся Дворжаку горделивый фуриант (I, 8; в примерах указано, как варьируется ритм основной темы):
В некоторых пьесах возникают более яркие контрасты в сопоставлении образов: то это изображение оживленной и веселой суеты народных ярмарок (II, 3); то мужественной массовой пляске противостоит «сольный», женственно-лирический эпизод (II, 1); то начинают преобладать поэтично-задушевные чувства, а отчетливо выраженная танцевальность явственнее ощущается в средних, контрастирующих разделах пьесы (II, 4, 2, 8).
При всем богатстве образно-смысловых оттенков музыку «Славянских танцев» отличает мудрая простота и доступность выражения. Этому способствует стройность композиции. Большинство пьес написано в сложной трехчастной форме, каждый раз по-своему варьированной. В некоторых танцах встречается форма рондо (I, 5 и II, 7) и лишь один раз — сложная двухчастная форма (II, 5).
Стройностью замысла отмечена и композиция каждой тетради: пьесы сопоставляются в темпе — за быстрой следует медленная, в метрическом движении — за двухдольным идет трехдольный танец, в характере настроения. Связь пьес укрепляется и тональными связями и тематическими перекличками. В последнем отношении важное значение имеет открывающий каждую тетрадь первый танец, отголоски которого прослеживаются и в некоторых других пьесах данного цикла. Так достигается единство сюитного построения при многообразии составляющих его частей.
М. Друскин
Славянские танцы, 2-я тетрадь →
Симфоническое творчество Дворжака →
