Faschingsschwank aus Wien, Op. 26
В 1838 г. Роберт Шуман приезжает в Вену. В столице Австрии Клара Вик – талантливая концертирующая пианистка – могла бы сделать весьма успешную карьеру, и композитор надеялся, что переселение туда поможет убедить отца Клары согласиться на его брак с нею. Впрочем, у Шумана – как у любого музыканта – были и другие причины стремиться в Вену: ведь то была «музыкальная столица Европы», «город Бетховена»… Шуман надеялся, что здесь он сможет издавать свой «Новый музыкальный журнал», что стало бы, по его словам, «первым шагом зрелого мужа» – и это тоже могло бы, как рассчитывал Шуман, изменить к лучшему мнение Фридриха Вика о нем как о потенциальном муже дочери…
К сожалению, надеждам, которые возлагал на Вену молодой композитор и музыкальный публицист, не суждено было оправдаться: Фридрих Вик заблаговременно «позаботился» о его будущем в Вене, убедив издателей в неблагонадежности Шумана (а издатели не желали иметь проблемы с цензурой). Да и Вена была уже не тем «городом Бетховена», который представлялся молодому музыканту – светское общество австрийской столицы оказалось лишь «кучкой болтунов». Беззаботно наслаждаясь вальсами, эти люди были глухи к новым музыкальным веяниям.
И все-таки пребывание в австрийской столице принесло Шуману яркие впечатления, и одним из них стало карнавальное празднество, состоявшееся незадолго до того, как он уехал из Вены. Воспоминания о нем воплотились в созданном в 1839 г. фортепианном произведении, получившем название «Венский карнавал».
В отношении жанрового определения своего нового творения Шуман некоторое время колебался. Сначала он планировал назвать «Венский карнавал» большой романтической сонатой, а в письме, адресованном Кларе Вик, говорит о нем как о «романтической зрелищной пьесе», но в конечном итоге композитор отдал предпочтение программному названию – «Венский карнавал» – с подзаголовком «Фантазии-картины».
Все приведенные жанровые определения имели право на существование. Произведению действительно присуща яркая картинная образность, зрелищность – в особенности же это качество «Венского карнавала» проявляется в первой части, где так явственно представляется пестрое карнавальное шествие на берегу Дуная. Некоторые черты роднят «Венский карнавал» с сонатой, что выражается и в масштабе отдельных частей этого циклического произведения, и в порядке их следования: открывающее цикл Allegro сменяется медленной частью, за которой следует часть скерциозная, отделенная медленным Интермеццо от обширного финала, имеющего сонатную форму. Большое внимание уделяет композитор тематическому развитию, что тоже является характерной чертой жанра сонаты.
Однако не все черты формы «Венского карнавала» соответствуют классическому сонатному циклу (вероятно, по этой причине Шуман и отказался в конечном итоге от такого определения). Так, для первой части композитор избрал не сонатную форму, а рондо с пятью эпизодами. Эта форма позволяет развернуть целую галерею образов, мелькающих в пестрой карнавальной толпе. Тема рефрена исключительно энергична. В чередовании эпизодов проявляется своеобразная закономерность: в первом и третьем господствуют лирические интонации, хотя энергичное движение сохраняется и в них, второй и пятый более явственно воплощают стихию карнавального празднества с его забавами, шутками и мельканием масок – такие образы воплощены в ярких гармониях, причудливых ритмах и регистровых контрастах. Наиболее праздничным и остроумным представляется четвертый эпизод, основанный на немецкой народной песне «Три рыцаря скачут». В процессе развития она неожиданно трансформируется в мелодию… «Марсельезы», которая в то время была под запретом в Вене – правда, мелодия ее «завуалирована» изложением в трехдольном размере, однако же она остается вполне узнаваемой (может быть, таким оригинальным способом Шуман отомстил австрийской столице за свои неудачи?)
Во второй части – Романсе – весьма сложно усмотреть связь с программным названием: никаких карнавальных образов здесь нет, это скорее «страница личного музыкального дневника». Тонко разработанная мелодия отличается исключительной выразительностью – каждая ее интонация несет глубокий психологический смысл.
К образному строю первой части возвращает часть третья – шуточное скерцино в народно-танцевальном духе. Этой стихии контрастирует еще одна медленная часть – Интермеццо. Его лирическая мелодия впечатляет не столько детальной разработкой интонаций, сколько широких дыханием и полнотой выражаемого в ней искреннего чувства – это одна из прекраснейших шумановских мелодий. Сонатная форма тоже присутствует в этой «несостоявшейся сонате» – ее композитор избрал для финала. Если первые четыре части были написаны в Вене, то над финалом Шуман работал уже позднее – в Лейпциге, и финал во многом уступает предыдущим частям, но и в нем ощущается энергия праздничной стихии карнавала.
Фортепианное творчество Шумана →
