Об одном спектакле с Пласидо Доминго в Венской опере
Не я один оказался на этом спектакле в Венской опере из-за объявленного, но позже отменённого выступления Анны Нетребко в партии Абигайль.
Выступление же великого тенора в баритоновой тесситуре было в этой связи мемориальным бонусом: известно, что Пласидо Доминго уже давно не столько музыкант, сколько живой музейный экспонат, который давно уже вышел за рамки трезвых оценок. Наблюдать мастера-рекордсмена-долгожителя – всегда праздник, даже когда маэстро не в голосе (о чём, конечно же, публику уведомили перед представлением: болен, но выступит). Не скрывая своего искреннего восхищения стоической верностью маэстро сцене, между делом замечу, что на сцене в тот вечер и так всё равно никто не блистал.
Ровно, без ошибок, но и без блеска исполнил партию Исмаила Карлос Осуна, Роберто Тальявини первоклассно передал величественный фанатизм Захарии (это была не просто качественная вокальная работа, но серьёзная работа над ролью), Сильвия Вёрос хрупко, чисто, но невзрачно исполнила партию Фенены, а заменившая Анну Нетребко испанская певица Сайоа Эрнандес так выступила в партии Абигайль, что я уже собрался было уходить, не дожидаясь моей любимой финальной сцены безумия, чтобы самому не сойти с ума от того вокала (роскошный ансамбль «S'appressan gl'istanti» был загублен на корню: всё было в нотах, но крошилось, рассыпалось, расползалось).
И вдруг, как в сказке, перед началом того самого конца на авансцену вышел интендант Богдан Рошчич и, как всегда, с хорошими новостями: Пласидо Доминго петь больше не будет, а закончит спектакль, включая грандиозную сцену «Son pur queste mie membra!...», 35-летний монгольский баритон Энхбатын Амартүвшин.
Измученная некондиционной мемориальностью венская публика наградила монгольского певца такими овациями, которые ни описать, ни передать невозможно. Это был настоящий фейерверк зрительских симпатий. Особенно на фоне более чем сдержанного приёма Пласидо Доминго.
А с другой стороны, мы же не аплодируем, в конце концов, картинам Караваджо или скульптурам Бернини, правда же? Восхищаемся, но «браво» не кричим. А вот появление действительно живого, мощного, технически фантастического голоса прорвало все шлюзы и стало настоящим подарком. Это был полный восторг.
О том, что оркестр Венской оперы под управлением маэстро Паоло Кориньяни старался, как мог, и был великолепен «как всегда», я писать не буду. А вот вопрос, оставшийся после всего этого приключения, позволю-таки себе озвучить: ну вот и зачем весь этот музейный шир(не)потреб? Это недопитое пиво, как пелось в одном чудесном блюзе одной прекрасной группы, недопетый финал? Чтобы, боюсь спросить, что?
Понятно, когда нет высококлассных голосов и когда старый конь борозды не портит. Но когда молодые кони копытами бьют, а старые всё поперёк борозды, так и хочется продолжить эту фразу в рифму, но тут, как говорится, не формат…
