Лизе Давидсен на фестивале «Владимир Спиваков приглашает»
Сопрано из Норвегии Лизе Давидсен, ставшая сначала бакалавром в Академии музыки имени Грига в Бергене, а затем магистром в Королевской Датской музыкальной академии (консерватории) в Копенгагене, в орбиту мирового оперного процесса была вовлечена не сегодня и не вчера. Оперные звёзды в наши дни фабрикуются быстро, и лидер в этом бизнесе, несомненно, – престижнейшая «Опералия», которой по-прежнему, несмотря на преклонные годы, рулит вездесущий «тенор-баритон-дирижер» Пласидо Доминго. В этом мы имели возможность убедиться и в октябре нынешнего года, когда первая после начала пандемии COVID-19 «Опералия» («Operalia»), по объективным причинам не состоявшаяся в прошлом году, прошла именно в Москве.
В Копенгагене Лизе Давидсен также была участницей программы для молодых певцов под названием «Королевская оперная академия», функционирующей на базе Королевской Датской оперы в коллаборации с Королевской Датской музыкальной академией. Благодаря этому первые оперные партии певицы на профессиональной сцене связаны с Данией. В 2014 году – в год окончания обучения – исполнительница как молодое дарование получила знаковый аванс: стипендию (грант) Музыкального фонда Леони Соннинг (Дания). Другая награда – премия легендарной норвежской сопрано Кирстен Флагстад (1895–1962) – к Лизе Давидсен пришла с ее родины в 2015 году, и в творчестве молодой начинающей певицы этот год выдался поистине урожайным!
Он принес ей II премию, приз зрительских симпатий и премию СМИ на конкурсе «Бельведер» в Амстердаме (Internationaler Hans Gabor Belvedere Gesangswettbewerb) и I премию на Международном конкурсе музыкантов имени королевы Сони в Осло. Однако для попадания в международную «обойму» востребованности и успеха наиболее важной как раз и стала «Опералия» в Лондоне: I премия, приз зрительских симпатий и премия Биргит Нильсон (1918–2005) – еще одной вагнеровской (на сей раз шведской) дивы.
Не забудем и 2018 год, в котором певица стала обладательницей норвежской премии Сибелиуса (есть и такая!), престижной премии английского журнала «Gramophone» как молодая певица года, а также почетной премии королевы Ингрид (ныне покойной матери действующей королевы Дании Маргрете II). Что и говорить, механизм «раскручивания» сработал потрясающе слаженно, и сегодня новой скандинавской «брунгильде» – на сей раз имя оперной героини тетралогии Вагнера употребим в нарицательном аспекте – удалось покорить практически все ведущие оперные сцены мира: и стационарные, и фестивальные. Что есть – то есть, и сей факт остается лишь принять как объективную данность!
Но, даже не будучи свидетелем ошеломляющего взлета певицы, рецензент искренне верит в то, что предпосылки для такого мощного развития ее карьеры когда-то и в правду были. Но с момента взлета в 2015 году по настоящее время воды успело утечь невероятно много, и на фоне парада наград, вызванного творческими достижениями исполнительницы, ее выступление в МКЗ «Зарядье» под аккомпанемент Национального филармонического оркестра России (НФОР) вдруг обнаружило один лишь скепсис: ощущения оптимизма не возникло ни на йоту! Концерт певицы состоялся 21 ноября в рамках XI Московского музыкального фестиваля «Владимир Спиваков приглашает», и за дирижерским пультом НФОР, стало быть, находился сам маэстро-основатель названного коллектива.
Маховик раскрутки певицы продолжал уверенно функционировать и в нынешнем 2021 году. За 2020–2021 годы, совмещенные из-за пандемии COVID-19, ей присудили премию английского происхождения International Opera Awards в номинации «певица года», а за 2020 год – российскую оперную премию Casta Diva в номинации «лучшая зарубежная певица». Отечественную премию обусловили партия Леоноры в «Фиделио» Бетховена на сцене Королевского оперного театра «Ковент-Гарден» в Лондоне и партия Зиглинды в «Валькирии» Вагнера на сцене «Дойче Опер» в Берлине. Наша местечковая Casta Diva в торжественный хор вступила, явно надеясь заполучить свою лауреатку на торжественную церемонию награждения, которая состоялась в столичной «Новой Опере» 18 октября. Но то, что не удалось горстке «кастадивовцев», удалось пока лишь Владимиру Спивакову…
Безусловно, вживую услышать лауреата не какой-то там зарубежной и далекой от нас премии, а своей, которая, как говорится, «здесь и рядом», было безумно интересно. Лишь живое восприятие – и никакая аудиовидеозапись тут не поможет – единственно способно составить истинное впечатление о вокалисте. Несмотря на все умело организованные, но отчетливо фальшиво поставленные «слушательские овации», сопровождавшие каждый исполненный певицей номер, меломанские впечатления предстали далеко не радостными, а совершенно бесцветными, удручающими, способными, как и было сказано ранее, вызвать у требовательных меломанов один лишь скепсис. Но де-факто вагнеровская певица-сопрано немузыкальностью производимых ею децибелов «а-ля вокал» оглушить всё же смогла! И, увы, при «проседании» у нее академической выучки это «впечатление» – единственное…
С такими певицами-легендами, как Кирстен Флагстад и Биргит Нильсон, никаких сравнений, естественно, нет и быть не может, но странно, что вагнеровская карта, наиболее близкая к темпераменту Лизе Давидсен (если о темпераменте как таковом в данном случае вообще можно вести речь!) на концерте в Москве полноценно разыграна не была. Правда, под занавес прозвучала далеко не показательная для крепкого вагнеровского репертуара ария Елизаветы из «Тангейзера», но это и всё! Прозвучала она значительно убедительнее, чем остальное из услышанного в этот вечер. Вместо чувства в пении нашей героини был холод, вместо души – камень, и если «стальной романтизм» музыкальной драмы Вагнера можно было принять и без эмоциональной чувственности, то портреты героинь Верди и Чайковского, Масканьи и Пуччини на сей раз стали для певицы полнейшим фиаско!
Ровность вокальной линии и чувственная кантилена, округлость звучания и тонкая психологическая фразировка – то, чего в пении Лизе Давидсен ее героиням заведомо не хватило. Не хватило Леоноре в финальной арии из «Силы судьбы» Верди и Дездемоне в предсмертной молитве из его же «Отелло». Не хватило Лизе в сцене и ариозо в картине «У Канавки» из «Пиковой дамы» Чайковского. Не хватило и роковым героиням с веристскими абрисами, трафаретными портретами которых предстали романс Сантуццы из «Сельской чести» Масканьи, молитва Тоски из одноименной оперы Пуччини, а также финальная ария Манон из его же «Манон Леско». Неожиданно странно, что молитва Дездемоны прозвучала автономно, а не в «нерушимом блоке» с предшествующей ей песней об иве. Хотя ничего странного в этом и нет, ведь песенная мелодическая кантилена и агрессивный (с накатами и отливами) стальной напор новой норвежской «брунгильды» – «две вещи несовместные».
И если холодный, музыкально жесткий оперный портрет русской Лизы при довольно сносном произношении на языке оригинала хотя бы формально можно было засчитать как русскую для певицы экзотику, то «итальянскости» в традиционном итальянском оперном репертуаре вокалистка оказалась лишена начисто. Холод и напор без теплоты чувства и вокальной «пластики» превратил в эрзац и молитву Тоски, и романс Сантуццы, и мелодию вердиевской Леоноры… Казалось бы, оседлай вагнеровского конька и свой первый визит в Россию осуществи с вагнеровской программой, но в погоне за иллюзией универсальности, которую обсуждаемый концерт с наскока попытался насадить в сознании слушателей, непонятный де-юре, но так понятный де-факто форс-мажор певицы всю вокальную узость ее героически наступательной специализации высветил до предела!
Интонационная «приблизительность» и сухая зажатость вокальной эмиссии с накатами на громогласных forte практически при отсутствии иных штрихов – при неразвитости среднего и явной задавленности, ущербности нижнего регистра – с установочным статусом драматического (лирико-драматического) сопрано коррелировать не могли. А ведь именно так, говоря о традиционном оперном репертуаре и академическом в полном смысле слова вокале, голос певицы определяют сегодня. Вагнеровскую Зиглинду в интерпретации Лизе Давидсен, за которую она, в частности, удостоилась премии Casta Diva, мы на сей раз не услышали. А жаль… «Оба Рихарда» – и неоромантик Вагнер, и модернист-экспрессионист Штраус – природе голоса певицы куда ближе, чем итальянцы и наш романтик Чайковский.
А что же сам оркестр? Да всё, как всегда… НФОР под картинными пассами дирижера дежурно, но резонирующе сочно (и, как солистка, громко) «потчевал» публику дежурными пьесами – полонезом из «Евгения Онегина» Чайковского, увертюрами к «Сицилийской вечерне» и «Силе судьбы» Верди, а также интермеццо из «Сельской чести» Масканьи и «Манон Леско» Пуччини. А на бис в весьма невнятной интерпретации певицы под оркестр и чарующее соло скрипки маэстро Спивакова прозвучал «хит» Рихарда Штрауса «Завтра!». Прозвучал-то он сегодня, да вот оптимистически музыкальное завтра так и не наступило…
Фото предоставлены Национальным филармоническим оркестром России
