Два концерта Венских филармоников под управлением маэстро Герберта Блумстедта на Зальцбургском фестивале
В концертной программе Зальцбургского фестиваля эти два исполнения Четвертой симфонии Брамса и Третьей симфонии Онеггера 28 и 29 августа 2021 г. стали особенными событиями: легенда дирижёрского подиума, 94-летний маэстро Герберт Блумстедт в очередной раз предстал кудесником, воскрешающим глубинные эмоциональные пласты известных партитур.
Можно сколь угодно долго и подробно разбирать, какими именно техническими средствами маэстро всякий раз добивается того, что заметная часть слушателей тайком утирает слёзы, но факт остаётся фактом: шведский маэстро виртуозно умеет вызывать психологический резонанс аудитории со звучащей музыкой здесь и сейчас. И не случайно присутствовавшая на обоих (!) концертах президент Зальцбургского фестиваля г-жа Хельга Рабль-Штадлер, вставая с аплодисментами после окончания программы, легко поднимала за собой всю двухтысячную публику Большого фестивального дома, к овациям которой прибавлялся ещё и топот приветствия самих музыкантов Венского филармонического оркестра.
Конечно, специалист может рассуждать о чуть более подчёркнутой амплитуде динамических модуляциях струнных в триолях первой части, об особенностях непостижимо гармоничного использования триолей во второй части, тонкостях звуковедения духовых, о нюансах раскрытия центральной темы и так далее, но даже те, кого не смущают все эти термины и кто сразу понимает, что речь идёт Четвертой симфонии Брамса, никогда не признаются, что понимают, как именно маэстро Блумстедт каждый раз добивается того звукового волшебства, которое выворачивает душу наизнанку, заставляя каждого слушателя переживать индивидуальное, особенное состояние.
Разумеется, нет смысла делиться собственными субъективными ощущениями и описывать те образы и картины, которое вызывает в сознании такое адресное прочтение, будто бы задуманное, чтобы именно в твоей душе разбередить самое сокровенное, но не отметить эту психологическую магию звука, которая порождает этот совершенно осязаемый эмоциональный трепет, невозможно.
Во-первых, эмоциональное переживание — это то, зачем мы вообще соприкасаемся с произведениями искусства вне зависимости от степени нашей подготовки: музыкант ты, критик, предприниматель, повар или военный. Искусство — всё и всегда — про эмоции. И если мы не испытываем сильных эмоций от соприкосновения с «прекрасным», оправдывая своё присутствие в театрально-концертном зале полезностью, престижностью или необходимостью «культурного досуга» для общего развития, время можно считать потерянным. Причины тут неважны. Важен результат.
Во-вторых, тот факт, что оба концерта Венских филармоников под управлением маэстро Блумстедта с одной и той же программой подарили совершенно невообразимые (и разные!) эмоциональные переживания, — опыт, совершенно неоценимый. Понятно, что на выступления таких мастеров и таких коллективов нужно ходить вне зависимости от того, что и как часто они играют, так как если бы в программе фестиваля было не два концерта с Четвертой симфонией Брамса и Третьей «Литургической» симфонией Онеггера, а три, совершенно очевидно, что стоило бы послушать эту же программу и в третий раз: впечатления были бы совершенно новыми и не похожими на предыдущие.
О Четвёртой симфонии Брамса всё более или менее известно: и её неоднозначный приём в узком кругу друзей и критиков композитора после фортепианной презентации в четыре руки, и оглушительный успех первого исполнения 25 сентября 1885 г., и конфликт с ревнивым Гансом фон Бюловом, который, по всей видимости, не смог простить Брамсу его дирижёрского успеха на премьере произведения, — одним словом, симфония знаковая, эпохальная, гениальная.
Прозвучавшая также в обоих концертах Третья «Литургическая» симфония Онеггера – произведение менее известное, но не менее знаковое. Симфония посвящена выдающемуся дирижёру и пропагандисту современной французской музыки Шарлю Мюншу, под управлением которого и состоялась её премьера 17 августа 1946 г. Программная подоплёка «Литургической» симфонии, задуманной и созданной в первые послевоенные годы, перекликается с «Матрицей» братьев Вачовски: бездушное варварство машин против человечности и чувственной красоты.
Трёхчастная симфония перенасыщена разными мотивами и темами: в её полифонии как бы отражается необъятное многоголосие страстей, страданий и трагедий, пережитых людьми во время Второй мировой войны. Резкие эмоциональные контрасты создаются посредством необычной комбинации инструментов. Те, кто будут слушать запись концерта на хорошей акустической аппаратуре, уверен, будут сильно удивлены не только сочетанию фортепианной партии со струнными, но и фантастическим эхом, которым обрамляет фортепиано приглушённую рябь… литавр. Это не просто технически необычно, но производит ни с чем не сравнимый эмоциональный эффект.
Именно благодаря этим инструментальным комбинациям финал симфонии предстаёт медитативно необъятным, как космос: идиотический напор бесчеловечных механизмов уничтожения будто захлёбывается в простом человеческом желании покоя, мира и счастья, которое вырастает здесь из партии виолончелей, тающих в трелях деревянных духовых, которые, в свою очередь, редуцируются в пиано флейты-пикколы, поддерживающей тончайшее соло скрипки (в виртуозном исполнении Райнера Хонека). В интерпретации маэстро Блумстедта «Литургическая» симфония звучит своеобразным экзистенциальным посланием. Она лишена чёрно-белых крикливых противопоставлений (можно как пример привести для сравнения первую часть этой же симфонии в интерпретации маэстро Караяна (1984), чтобы понять, о чём речь, но тем непостижимее финальная недосказанность того молчаливого послезвучия, в которое погружается мир, в котором как смысл всего происходящего вдруг погасла жизнь…
Легендарный маэстро не просто демонстрирует внутренние психологические токи музыкальных произведений: он словно приглашает к осмыслению высшей драгоценности поствоенного времени — человеческой жизни. И вряд ли может быть что-то ценнее сопричастности этому осмыслению.
Фото: SF / Marco Borrelli
