«Триумф Времени и Разочарования» Генделя на Троицыном фестивале в Зальцбурге
Оратория Генделя, конечно, не совсем оратория: слишком много в ней психологизма и театральности. И не случайно — папский запрет на оперные представления в Риме в 1707 г. оказался для молодого композитора чем-то вроде недавно закончившегося в Австрии локдауна, а поскольку онлайн-трансляций в начале XVIII в. ещё не было, приходилось как-то выкручиваться. Обойти запрет, направленный на стабилизацию сейсмической ситуации в регионе (антитеатральные санкции были введены из-за землетрясения, чтобы не нервировать высшие силы), было непросто, но Гендель справился, фактически открыв своей ораторией на слова кардинала Бенедетто Панфили новую страницу в истории музыки.
В Зальцбурге, едва очнувшемся от полугодового короновирусного локдауна, решили высшие силы всё-таки понервировать и представили первую редакцию «Триумфа Времени и Разочарования» в сногсшибательном прочтении именитого режиссёра Роберта Карсена. Забегая вперёд, замечу, что это едва ли не единственная работа Р. Карсена, не вызывающая недоуменных вопросов. Видимо, оперным режиссёрам возраст идёт на пользу.
Первая часть грандиозного «квартета-диспута» о том, что такое хорошо и что такое плохо, превращается в буйный неоновый перфоманс, в центре которого юная Красота, выигрывающая конкурс на титул первой топ-модели Зальцбурга. Перед нами яркие видеопроекции подготовки к финальному шоу и, разумеется, сам пышный финал, с которого всё и начинается.
Соблазнительный образ обжигающего пряными перспективами Наслаждения — безоговорочная удача хозяйки фестиваля Чечилии Бартоли. Вся в красном, в огненно-каштановом парике героиня Бартоли деловито совращает и профессионально растлевает: «Радуйся жизни, милая моя девочка, пока ты можешь чувствовать то, что способно доставлять удовольствие…» И возразить на этот убийственный аргумент совершенно нечего: ведь всему своё Время, с которым приходит Прозрение.
Искусствоведы (особенно историки литературы эпохи барокко) понимают, что в оратории Генделя представлены три основных лейтмотива всего барочного искусства:
— Memento mori («помни о смерти») — Время,
— Vanitas («тщетность, иллюзорная важность сиюминутных переживаний») — Прозрение,
— Carpe diem («лови момент») — Наслаждение.
По этим трём признакам мы легко диагностируем барочную этику эпохи приблизительно периода 1600—1720-х годов. Как легко заметить, барочная стилистика актуальна сегодня как никогда не только по форме (инстаграмное восприятие действительности, зашкаливающая эстетизация отражения окружающего мира посредством фото-фильтров и графических приложений), но и по содержанию (сегодня наслаждение рука об руку идёт со смертью и разочарованием не только в клубной жизни богемы и бомонда: этикой сиюминутности пронизана вся наша зыбкая как доковидная, так и постковидная реальность). И Роберт Карсон безошибочно считывает эту преемственность эпох, создавая едва ли не безупречный именно в контексте первоисточника спектакль.
Центральным персонажем постановки становится Наслаждение в исполнении примадонны, которая будто погружена в размышление о бренности собственных идеалов. Лирические кантилены, лёгкие, будто парящие динамические модуляции, — всё изумляло элегантностью и простотой. И даже трюковая ария „Un pensiero nemico di pace“ звучит без привычного раздражения, но с изумлением: «Как можно добровольно отказываться от радости жизни только потому, что когда-то мы все умрём. Ну умрём. И что теперь? Не жить?» Блестящая, глубокая по смыслу работа.
Виртуозно и эмоционально красочно исполнила партию Красоты Мелисса Пети: лёгкий, сверкающий тембр в обрамлении технически точного вокала был прекрасным дополнением к виртуозной актёрской игре певицы.
Американский контртенор Лоуренс Заццо с тягучей медитативностью озвучил партию Прозрения. Этот образ получился апатично печальным, потому что нет ничего грустнее утраты радужных иллюзий.
Утрату в лице Времени идеально передал своим мягким подвижным тенором Чарльз Уоркман. В облачении священника, без угроз, но с безжалостной последовательностью Время убивает радость Красоты.
Головокружительные зеркальные проекции зала и видеоинсталляции студии ROCAFILM были органично вписаны в оформление художника Гидона Дэви, а хореография Ребекки Хауэлл буквально создавала ментальную иллюзию присутствия на сцене хора (хотя в этой редакции хора ещё нет).
Сломленная неумолимостью Времени и безжалостностью Прозрения Красота без Наслаждения в полном молчании углубляется в оголённую коробку сцены и исчезает в дверном проёме, ведущем из фестивального Дома для Моцарта прямо в ворота бенедиктинского монастыря Святого Петра…
К сожалению, ещё не понятно, будет ли летняя фестивальная программа доступна гостям из России, но при возможности непременно посмотрите эту грустную историю о том, как легко поддаться чужому влиянию и превратить свою жизнь в бесконечное и унылое ожидание конца.
Летом спектакль будет показан 4, 8, 12, 14 и 17 августа. Билеты пока ещё можно заказать.
Фото: © SF / Monika Rittershaus
