Именем Луиджи Керубини не избалованы афиши российских оперных театров. И уж если говорить о конкретных оперных названиях, прославивших имя композитора, то на ум приходит в первую очередь «Медея», и вспоминается относительно недавняя майская премьера в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. За последние 30 лет это была первая постановка на просторах нашей родины (до этого «Медея» увидела свет рампы в 1982 году в Куйбышевском (ныне Самарском) театре оперы и балета).
Недавно список российских театров, поставивших этот раритет, пополнил и Красноярский театр оперы и балета: премьерные спектакли прошли 5 и 6 ноября.
Открылся занавес, и зал оперного театра превратился в кинозал.
Конечно, никакое это не ноу-хау: использование видеороликов уже давно прочно вошло в постановочную часть спектаклей, нередко заменяя собой декорации или, как в нашем случае, предваряя основное действие.
Режиссёр Мария Тихонова с гордостью в программке указывает, что «съёмочных часов было потрачено 78»: в результате в увертюре и двух антрактах зритель насладился в общей сложности 10-ю минутами полноценного короткометражного фильма, наглядно рассказывающего известную историю.
В нескольких интервью Тихонова подчёркивает, что цель фильма — показать, разъяснить и углубить. Именно в видео появляются персонажи, введённые режиссёром — Мойры и Эринии, наделённые чертами страшилок, известных поколению 90-х.
Мойры, плетущие нити судьбы, словно бы сошли с кассеты с хоррором «Звонок»
— чудовища в женском теле с длиннющими чёрными ногтями и спутанными волосами, закрывающими лицо. Эринии, видимо, навеяны образами хэллоуина — часто молодежь, желая выделиться, выбеляет лица и чернит глаза. Зрелище, в общем, малоприятное, но в кино бывает и похуже. Вдобавок к этому «видеоэффекты»: нужна ярость Медеи — пожалуйста, вклиним кадр с текущей лавой и морским штормом. Шаблонно.
Но в поле нашего зрения всё же опера, опера с кровавым, драматичным сюжетом и главной героиней.
Действие происходит в Греции: пространство очерчено несколькими штрихами на заднем плане — постаменты со статуями, плюс аргонавты, золотое руно и народ Коринфа в туниках. На самом деле, не важно где, а важно что происходит. Тем более что большая часть сценографии (Ирина Сидоренко) задействована и вовсе не была — ни деревянные цепи, свисающие с потолка на протяжении всего первого действия, ни постаменты со статуями.
На потолке располагалось 136 квадратов на тросах, из которых только 6 «выступили» во втором действии во время свадьбы Ясона и Главки,
остальные же иногда бесцельно двигались вверх-вниз. В итоге «рабочими» были лишь несколько деревянных ступенек, на которые то и дело «забираются» солисты и артистки балета — Эринии (хореограф — Дмитрий Антипов).
Идея введения персонажей, отсутствующих в действии (речь идёт только об Эриниях, богинях мести, поскольку Мойры, появляющиеся исключительно в видеоролике персонажами оперного действия всё же не являются), интересна и, в общем-то, имеет полное право на существование. Они в количестве от 5 до 8 штук окружают главную героиню, вызывая в ней чувства, необходимые для совершения кровавых деяний.
Появление Эриний непримечательно — во втором действии они возникают в задней части сцены, практически невидимые, как тени, далее их и вовсе загораживает хор. Зато потом Медея не знает, куда от них деваться — до конца оперы они будут виться вокруг неё, постоянно двигаясь и порядком надоедая не только певице, но и зрителям. Из-за этого изначально хорошая идея превращается в нечто навязанное и чересчур растиражированное, а также противоречащее заявлению самого режиссёра о том, что все злодеяния Медея совершает из-за сильной любви.
Вот мы и подошли к стержневому персонажу — Медее, тому образу, на котором держится вся опера.
Драматическая роль, сложная как в музыкальном, так и в актёрском плане. Требуются огромные силы и способности, чтобы вести весь спектакль, поддерживать необходимую сильную эмоцию во время большого количества сольных сцен, транслировать в зал в буквальном смысле огонь страсти, подчёркнутый красным цветом, который символично сопровождает героиню на протяжении всего представления.
Жажда мести и чувство любви рождают два абсолютно разных понимания образа главной героини двумя исполнительницами заглавной партии.
Так, в первый вечер Светлана Рацлаф-Левчук (солистка Красноярского оперного) очень убедительно представила свою Медею как персонажа, полностью подчиняющегося властям богов и Эриний. Даже угловато-болезненные хореографические элементы балетных танцовщиц органично проникли в сценическое движение вокалистки.
Образ создан великолепно — с первых секунд ясен типаж женщины: понятно почему и для чего она пришла. Отомстить. Помешать свадьбе. Убить. Внутренняя борьба с любовным чувством, конечно, ведётся, но эта вторая, человечная сторона ведьмы заведомо слабее и обречена на провал.
В красном платье, с чёрными угольными волосами Медея была похожа на могущественную цыганку, способную на всё.
Вокальная сторона роли также заслуживает всяческих похвал – непростая партия далась на удивление легко. Драматические ноты, которые рельефно выявились в голосе Светланы Рацлаф-Левчук, звучали очень выигрышно — мощно, ярко, с сильным чувством. Дьявольская, мстительная, внушающая страх, неоднозначная — такая, какой и должна быть веками противоречиво воспринимаемая Медея.
Эка Горстка из Армении была полной противоположностью своей коллеге. Совсем другая — лиричная, транслирующая режиссёрскую идею любящей героини. Всеми её действиями руководит любовь, и это читается по движениям, выражению лица. И совсем не оставляет никаких сомнений тембр голоса: красивый, но мягкий, без нерва, без надрыва, отчего кажется что Медея и вовсе не Медея.
Роль Главки, дочери Креонта, отличается особой нежностью, невинностью — блондинка в голубом платьице (правда, очень сложного фасона: художник по костюмам Ольга Сидоренко). Именно такой — слабой и тихой — представили свою героиню и Инна Сподина, и Ольга Монастыршина. Их голоса терялись в зале, певиц попросту не было слышно, хотя оркестр под управлением Анатолия Чепурного чутко реагировал на всё происходящее.
Евгений Мизин и Сергей Осовин — два тенора, исполнители партии Язона — также полярно разные. Режиссёрскую идею о том, что Язон — персонаж отрицательный, где-то даже сродни Яго из «Отелло», лучше воплотил Осовин: он действительно негодяй, бросивший жену, и Главку, со временем, тоже бросил бы. Пел свободно, продемонстрировав множество красок, ожидаемую степень драматизма, незаурядные актёрские способности. В исполнении Евгения Мизина, несмотря на более брутальную внешность и приятный тембр, персонаж вышел несколько ведомым и мягким.
При всех своих недостатках красноярская «Медея» всё же должна привлечь нового зрителя — использованием технологий, знакомых образов из кинематографа, буйством страстей, да и самим кровавым сюжетом.
Автор фото — Андрей Минаев
