В преддверие фестивальной вагнерианы в Байройте самое время вспомнить о главном событии давно прошедшего Зальцбургского Пасхального фестиваля — о новой постановке «Нюрнбергских мейстерзингеров».
Руководитель Нюрнбергского государственного театра, в котором по традиции одновременно и поют, и танцуют и разговаривают, Йенс-Даниэль Херцог поставил патриотический опус Вагнера хоть и с «концепцией» (театр в театре), и даже с протестом (режиссёр любит протест), но всё-таки довольно осторожно: в декорациях и костюмах, приятных глазу. Получилось масштабно, статично, местами красочно и визуально в рамках допустимого. Прямая политическая подоплёка в представлении практически отсутствовала, а вот в исполнении именно политический акцент, без которого «Мейстерзингеры» не мыслимы, прозвучал, как гром среди ясного неба. Но об этом чуть позже.
Предсказуемо хорош был Клаус Флориан Фогт в своей коронной партии «наступающего на пятки» мастерам Вальтера фон Штольцинга. Партия у певца запета до пластических штампов, но вокальные данные и качество звука были превосходны.
Несколько резкой показалась мне подача партии Евы американской певицей Жаклин Вагнер: было всё прямолинейно от звука до актёрской подачи. Причём прямолинейность эта произвела прямо противоположный эффект: вместо влюблённой девушки мы увидели загадочную авантюристку, не разобравшуюся в своих привязанностях: секса ей на крыше, само собой, хочется с молодым парнем, а стремление к стабильности заставляет её морочить голову старому башмачнику. Словом, та ещё нюрнбержанка.
Идеальным Бекмессером давно уже стал Адриан Эрёд. Про вокальную работу певца говорить особо не стоит: это не просто виртуоз, каких мало, но и лучший, по-видимому, на сегодня исполнитель именно этой комической партии. И пластика, и мимика, и работа с фразировкой и собственно с вокальными нюансами — всё вызывало восторг.
Нельзя не отметить работу Виталия Ковалёва в партии Фейта Погнера и, само собой, Себастьяна Колхеппа в партии Давида.
Что было интересного в симфонической интерпретации любимой вагнеровской партитуры Кристиана Тилемана, отметившего перед премьерой своё 60-летие? Прежде всего, полная гармония оркестровой ямы со сценическим прочтением: динамические всплески, инструментальные гротески, едва ли не камерные интонации в лирических сценах на первый взгляд казались отказом маэстро от излюбленного им соавторства со своим кумиром. Эту интерпретацию отличала добротность, уважительность, пластичность и... осторожность, но осторожность — оркестровая: главной музыкальной провокацией стал финальный монолог Ганса Закса.
Думается, именно на этот акцент делал ставку маэстро Тилеман, когда уговаривал Георга Цеппенфельда выступить в партии главного нюрнбергского сапожника, и думается, неслучайно Ганс Закс в этой работе перестаёт быть добрым влюблённым в Еву дедушкой, каким мы привыкли его видеть. Мы видим Закса в роли режиссёра-распорядителя, готовящего представление мейстерзингеров с профессиональным тираническим мастерством: перед нами авторитарный лидер (!), мудрый, но беспощадный. Именно поэтому финальные слова об искусстве германского рейха звучат у Цеппенфельда гневным, пугающим призывом — призывом, безусловно, политическим, хотя напрямую тема беженцев и резкого сокращения воспроизводства коренного населения Германии, само собой, не прозвучала, хоть и читалась между строк.
О собственно вокальной работе певца над этой ролью можно заметить невероятную живость фразировки: драматические акценты поражали свежестью и новизной. Чувствовалось, что для певца эта партия не просто ступень в профессиональной карьере, но и возможность обозначить свою гражданскую позицию. По-моему, у него получилось. Получилось так, что не придраться к форме, но и не пропустить содержания.
Интересно, что портреты нюрнбергских мастеров — «лучших людей», к которым не желает примыкать молодой и строптивый Вальтер фон Штольцинг (свой собственный портрет он просто уничтожает), становятся зеркалом окаменелости основной целевой аудитории этого националистического вагнеровского опуса: ведь именно эти чудесные бюргеры в возрасте 90+, не сумев рассмотреть опасности, надвигающегося в XXI в. второго Великого переселения народов, сегодня заживо хоронят свою культуру в безвольном попустительстве фальшивым словам о мультикультурализме, феминизме и прочих гендерных извращениях. Херцог и Тилеман показывают нам, что песенка нюрнбергских песенников уже практически спета. Показывают, не обижая, но и особо не щадя.
Рискну предположить, что эта работа Кристиана Тилемана станет одним из самых ярких программных высказываний руководителя Пасхального фестиваля. Впрочем, германоязычная критика разумно сделала вид, что ничего особенного в спектакле не заметила.
Фото: Matthias Creutziger, Monika Rittershaus
