Софийская опера широко отмечает 100-летний юбилей с момента первой постановки на сцене театра оперы П. И. Чайковского «Евгений Онегин».
10 февраля была представлена ретроспективная фотовыставка, а публика смогла насладиться современной постановкой. Премьера спектакля режиссера Веры Петровой состоялась в апреле 2016 года, а позже открыла сезон 2017/2018 в Оперном театре Джузеппе Верди (г. Триест, Италия).
Разговор с режиссером софийского «Евгения Онегина», заместителем директора Софийского театра опера и балета, Верой Петровой о ее версии великой оперы и взаимодействии российского и болгарского оперного искусства.
— Пушкин и Чайковский — что значат эти имена для вас?
— Русская классика обладает невероятной глубиной. В своей работе я стараюсь максимально погрузиться в текст и музыку. Пушкин и Чайковский — это бездонное море, поиск себя, поиск пути к себе.
Самым сложным для меня в этой постановке было проследовать по пути душевных переживаний Евгения Онегина, провести ретроспективный анализ его ощущений. За столь короткий драматургический и житейский период в его жизни случается и знакомство с Татьяной, и убийство лучшего друга, и бегство и возвращение в Петербург, и в конце концов осознание того, что любимая женщина никогда не будет ему принадлежать.
Моя концепция — представить всю постановку как один сон Онегина. Действие происходит, повторюсь, ретроспективно. В этом сне Онегин вспоминает свою жизнь и свою несбывшуюся любовь с Татьяной. Именно эта несбыточность, преследующая героев, и была для меня особенно интересна.
Я бы сказала, что проблема несбыточности звучит исключительно современно, равно как и проблема поиска себя. Онегин — это, прежде всего вопрос, кем я хочу быть, какую роль хочу играть, то есть вечные человеческие вопросы. И для меня, как я уже сказала, совершить ретроспективное путешествие в воображение героя было особенно интересно.
— На чем основана ваша интерпретация?
— Частично моя интерпретация основана на конфликте между главными героями и общественным статус-кво — то, что проходит красной нитью во всем романе Пушкина. Безусловно, в тексте оперы потеряны оттенки и нюансы, поставленные самим поэтом, но музыка Чайковского дополняет его эмоциональной силой.
В этой постановке мы говорим о лиричной романтике. Говорим о конфликте человек — социум. О том, что мы сами создаем себе препятствия, ставим барьеры, когда пытаемся соответствовать требованиям окружающих, а не следовать собственным желаниям. А ведь, в сущности, именно наши душевные порывы должны определять наш жизненный путь.
— Постановка выглядит абсолютно классической…
Одна из моих принципиальных линий, как режиссера — расшифровать послание, которое дают нам партитура и драматургия, при этом ничего не делая в противовес тому, что создали авторы. Моя работа базируется на традициях и истории нашего оперного театра, при этом я всегда смотрю в будущее, поскольку искусство меняется постоянно. Но опираюсь в своей работе именно на основы.
На мой взгляд, исключительно важно, чтобы в новом веке мы не опорочили классическое искусство. В наши дни очень трудно избежать искушения и не поддаться столь модной псевдокреативности. Необходимо сохранять баланс: не нарушать музыкальные, эстетические, профессиональные границы, но при этом искать и показывать современные тенденции. Опера не может существовать изолированно от других видов искусства. Но нельзя говорить больше, чем хотел сказать сам автор.
— Критики, равно как и зрители, особо оценили изумительный стиль спектакля, напоминающий эстетику и стилистику кино, и потрясающие костюмы.
— Безусловно, это, прежде всего, заслуга великолепного художника по костюмам Стива Алмериги, который работает не только в сфере оперы, но и кино. Стив крайне внимателен буквально к каждой мелочи в костюме: от перчаток до перьев на маске, которую держит Татьяна в одной из сцен.
Надо сказать и о впечатляющих декорациях, столь похожих на декорации к фильму. Их автор, главный художник Большого театра Беларуси Александр Костюченко, создал нечто совершенно замечательное: декорации находятся в постоянном движении, при этом они настолько утонченные, что совершенно нет ощущения брутального давления на зрителя. Благодаря его работе на сцене царит видимость легкости и прозрачности, к которой я стремилась как режиссер.
— При этом в спектакле задействованы исключительно молодые артисты?
— Да, это идея директора Софийского театра оперы и балета академика Пламена Карталова — пригласить для участия в новой постановке «Евгения Онегина» молодых и даже начинающих оперных певцов, как того хотел сам Чайковский. И это было довольно непросто, не только найти молодых артистов, обладающих голосом и талантом, но и подготовить их так, чтобы они смогли справиться со сложными вокальными партиями и сценическими характерами в произведении столь тонкого музыкального художника как Чайковский.
Но наш театр считает своей миссией задействовать молодые таланты, благо, болгарская земля богата хорошими певцами. Мы постоянно приглашаем учеников Райны Кабаиванской и Анны Томовой-Синтовой для участия в наших спектаклях. В этом году партию Татьяны исполнила 25-летняя Стефани Крыстева, для нее это дебют, еще в прошлом сезоне она выступала в детских спектаклях.
— Спектакль имел большой успех и в Италии, именно ваш «Евгений Онегин» открыл сезон 2017/2018 в Театре Верди в Триесте.
— Для нас это было большой неожиданностью, ведь именно сам театр в Триесте выбрал наш спектакль для открытия своего оперного сезона. И спектакль прошел с опять же неожиданным для нас успехом. Для меня, как режиссера, находящегося в начале своего профессионального пути, особенно волнительно было показать свой спектакль в Италии, на родине оперного искусства. Но все прошло с большим успехом, мы удостоились прекрасных отзывов итальянской критики, что особенно важно.
И сама работа в Триесте была истинным удовольствием. Софийская опера предоставила декорации и костюмы, а оркестр и певцы — полностью из Театра Джузеппе Верди. Дирижер Фабрицио Мария Карминати исключительно хорошо знает и глубоко чувствует музыку Чайковского. При этом, безусловно, вся постановка получила несколько другое звучание, кажущееся на фоне нашего плавного лирико-славянского стиля более сжатым.
— В качестве музыкального консультанта вы пригласили художественного руководителя Академии молодых оперных певцов Мариинского театра Ларису Гергиеву?
— Для меня лично это огромная удача, что Лариса Гергиева согласилась сотрудничать с нами и стала главным музыкальным руководителем постановки. Она замечательный музыкант, она мне помогла почувствовать богатство великой русской литературы и прекрасной музыки Чайковского.
С нашими солистами, хором и оркестром она проработала буквально каждое слово, каждую ноту. Невероятное мастерство и высочайший профессионализм. Вы же понимаете, как непросто петь на русском языке, а под руководством Ларисы Гергиевой весь коллектив смог буквально погрузиться в атмосферу русской культуры.
Она пригласила для премьеры дирижера из России — выпускника Санкт-Петербургской консерватории 30-летнего Заурбека Гугкаева, обладающего особым русским дирижерским стилем и спецификой, которые отчасти перенял и наш дирижер Жорж Димитров.
— Расскажите пару слов об открывшейся фотовыставке.
— В 1919 году состоялось первое исполнение «Евгения Онегина» в Болгарии. Дирижировал Тодор Хаджиев, а режиссером был Христо Попов. За прошедшие 100 лет эта опера стала одной из самых любимых болгарской публикой и коллективом Софийской оперы.
Идейным вдохновителем выставки стала наша драматург Милена Николаева. Она проделала большую работу, найдя в архивах уникальные фотографии, на которых запечатлены наши известные певцы прошлого: Райна Стоянова, Любен Минчев, Димитр Кожухаров, Виргиния Попова, Илия Иосифов и многие другие.
10 февраля мы показали спектакль, приуроченный именно к 100-летнему юбилею, но видя огромный интерес публики, покажем его второй раз в начале мая.
— Стоит ли зрителям ожидать появления новых постановок русских опер на сцене вашего театра?
— О, да! Мы готовим к постановке одно из известнейших произведений русского оперного искусства. Пока позвольте мне оставить название в тайне. Вообще, наш театр в силу культурных и исторических причин испытал сильнейшее русское влияние.
До сих пор помню, какое неизгладимое впечатление на меня в детстве произвела опера С. Прокофьева «Война и мир», поставленная в Софии Борисом Покровским.
Весь оперный мир постоянно обращается к русской классике. И не стоит забывать, что театр в целом базируется на системе Станиславского. Я училась в Лондоне у режиссера Кэти Митчелл, автора сложно-символических работ, но и она в своем творческом поиске отталкивается от анализа трудов Станиславского. Его книги не перестают переводиться и переиздаваться в Болгарии.
Одной из причин, почему мы решили задействовать исключительно молодых исполнителей в «Евгении Онегине», было как раз желание приобщить молодое поколение к русской классике, столь близкой для нас на общекультурном и мировоззренческом уровне.
Нам важно сохранять наши славянские традиции, которые сформировались под фундаментальным влиянием русской культуры.
Беседу вела Анастасия Бубенец
